Алджернон Митфорд - Легенды о самураях. Традиции Старой Японии

И она становится сущим дьяволом, только без рогов. Есть и другие люди, кроме этой бедной посудомойки, которые поступают точно так же, как она.

– Извините меня, господин Гундабэй, но вышитый фамильный герб – мон – на вашем церемониальном платье, кажется, слегка перекосился на одну сторону.

Господин Гундабэй принимается поправлять свое платье с большой аккуратностью.

– Благодарю вас, господин. Я десять миллионов раз обязан вам за вашу заботу. Если только я в чем-нибудь могу сослужить вам службу, прошу оказать мне честь и дать мне знать об этом. – И с сияющим лицом он рассыпается в благодарностях.

Но вот оборотная сторона той же картины:

– Вот уж действительно, господин Гундабэй, вы не слишком-то умны. Похоже, вы ровном счетом ничего ни в чем не понимаете. Прошу вас, станьте человеком с откровенной и честной душой. Мне и вправду печально видеть человека с таким испорченным сердцем.

И каков будет его ответ? Он поворачивает свой меч за поясом, готовясь обнажить его, и начинает барабанить пальцами по рукоятке. Все это выглядит так, как будто все вскоре закончится сражением.

Действительно, если вы помогаете человеку в чем-то, что имеет отношение к телесному, он принимает это очень доброжелательно и принимается исправлять положение. Если кто-то помогает другому исправлять душевные изъяны, ему приходится иметь дело с человеком, бродящим в потемках, который приходит в ярость и не прилагает никаких усилий, чтобы исправиться. Как это все выбивается из гармонии! И все-таки есть люди, которые до такой степени сбиты с толку. Не является это и каким-то особенным и необычайным недостатком? Такое ошибочное понимание великого и мелкого, формы и содержания присуще всем нам – и вам, и мне тоже.

Пожалуйста, я прошу вашего внимания. Форма бросается в глаза, но душа в глаза не бросается. Следовательно, то, что душа перекосилась и стала кривой, не вызывает боли. Все это повлечет за собой кару божью, и поэтому мы не можем позволить себе легкомыслия.

Хозяин некоего дома зовет своего слугу Тёкити, который сидит и дремлет на кухне.

– Эй, Тёкити! Все гости ушли. Пойди и убери вино и рыбу из подсобной комнаты.

Тёкити протирает глаза и, буркнув что-то в ответ, отправляется в заднюю комнату. Оглядевшись, он видит угощение, выставленное на подносах и в чашах. Удивительно, как быстро спадает с него сонливость. Теперь-то ему торопиться некуда. Его глаза сверкнули жадностью, и он говорит:

– Ого! Тут масса всего соблазнительного! На подносе осталась всего одна порция омлета. Ох уж эти гости! Просто оголодавшая толпа! А это что такое? Похоже на пирожки с рыбной начинкой. – С этими словами он берет один и целиком запихивает в рот. Тут его взгляд останавливается на похлебке из мелких каракатиц в китайской фарфоровой чаше. [116]Маленькие красавицы сидят кружком, словно буддийские монахи, погруженные в медитацию. – О боже! Как мило!

Он окунает указательный и большой пальцы в чашу и тут слышит шаги своего хозяина. Зная, что поступает дурно, запихивает свою добычу в рукав и наклоняется, чтобы взять и унести винный чайник с чарками. При этом движении из его рукава посыпались каракатицы. Хозяин это видит.

– Что это такое?

Тёкити, делая вид, что понятия не имеет, о чем идет речь, стучит по циновке и продолжает повторять:

– Приходи позавчера! Приходи позавчера! [117]

Но бесполезно пытаться убедить хозяина, что мелкие каракатицы – это пауки, ведь они на них вовсе не похожи. Бесполезно что-то утаивать – тайное всегда становится явным. Так и с душой – все ее намерения снаружи. Если душа гневается, на лбу выступают темные вены; если душа печалится, слезы текут из глаз; если душа радуется, на щеках появляются ямочки; если на душе весело, на лице – улыбка. Вот так лицо отражает эмоции души. И не потому, что на глазах слезы, душа печалится; не потому, что вены выступили на лбу, душа гневается. Это душа главенствует во всем. Все важные душевные порывы проявляются внешним образом. В «Великом учении» Коси писано: «Истина того, что внутри, проявляется на поверхности». Тогда каким образом душа является тем, что можно скрыть? Отвечать, когда тебя порицают, мурлыкать про себя песенку, когда тебя ругают, – значит проявлять заболевшую душу, и, если эту болезнь быстро не остановить, она станет хронической, а лекарство будет трудно найти. Возможно, эта болезнь может быть такой опасной, что даже Гиба и Хэндзяку, [118]вместе взятые, не смогут ее вылечить. Поэтому до того как эта болезнь набрала силу, я советую вам изучить нравоучительные очерки под названием син-гаку (учение сердца) .

Если вы когда-нибудь достигнете изначального состояния своей души, как это будет восхитительно! В этом случае ваша совесть укажет вам даже малейшие дурные наклонности или себялюбие.

Пока мы обсуждаем именно эту тему, я могу пересказать вам историю, которую поведал мне один мой друг. Эту историю очень любил рассказывать хозяин одной меняльной лавки. Важная часть меняльного дела – это умение различать настоящее и поддельное золото и серебро. В разных заведениях способы обучения подмастерьев этому искусству различны, однако схема, принятая у менял, такова: вначале им не показывают поддельных серебряных монет, а ежедневно кладут перед ними только настоящие деньги. Когда они основательно привыкнут к виду настоящих денег, а им украдкой подложат фальшивую мелкую монету в настоящие, то оказывалось, что ученики обнаруживают ее немедленно, – они видят ее так же ясно, как вы видите предметы, когда подносите свет к зеркалу. Эта способность отличать на взгляд фальшивые деньги от настоящих была результатом основательно закрепленного навыка узнавать настоящие деньги. Обучившись таким приемам, подмастерья будут безошибочно определять поддельные монеты на протяжении всей своей жизни, как мне доводилось слышать. Не могу ручаться, правда ли это, но совершенно ясно, что этот принцип, применимый к нравственному наставничеству, – отличный, наиболее верный способ обучения. Однако, как мне рассказали далее, если после того, как человек научится отличать настоящие деньги от фальшивых, он будет заниматься каким-нибудь другим ремеслом на протяжении шести лун или года и перестанет иметь дело с деньгами, он станет, как и любой другой неискушенный человек, неспособным отличить подделку от настоящих денег.

Пожалуйста, поразмыслите над этим хорошенько. Если вы однажды познакомитесь с природой неиспорченной души, с того времени и далее вы станете немедленно ощущать малейшие наклонности к дурному или себялюбие. А почему? Потому что душа от природы светится. Когда человек хоть раз понял, что такое идеал, он ни за что не согласится принять то, что не является идеальным. Но если после обретения этого знания он снова станет держаться на расстоянии от своей чистой от природы души и постепенно забывать отличать, что есть истина, он снова оказывается в потемках и больше уже не может отличить поддельные деньги от настоящих. Прошу вас, будьте осторожны! Если человек приобретет дурные привычки, он больше не способен чувствовать разницу между благими порывами своей врожденной души и дурными порывами своей испорченной души. С такой погруженной во мрак душой в качестве отправной точки он не в состоянии воплотить в жизнь ни одного из своих намерений, и ему приходится лишь пожимать плечами, вздыхая снова и снова. Такого человека действительно стоит пожалеть! Затем он теряет всякую уверенность в своих силах до такой степени, что хотя ему было бы лучше придержать язык и ничего не говорить, если он попадает в малейшую неприятность или беду, он идет и признается в дефектности своей души первому встречному. Что за жалкий удел для человека! По этой причине я прошу вас основательно изучить настоящее серебро души, чтобы вы не могли ошибиться и принять фальшивую монету за настоящую. Хотелось бы мне, чтобы ни я, ни вы за всю свою жизнь никогда не сворачивали с пути истинных принципов.