Автор неизвестен - Махабхарата. Рамаяна

Душистым сандалом натертый, невиданный прежде,
В венце златозарном и белой беспыльной одежде?»

Исполнен божественной силы и обликом светел,
Ему дивнокрылый потомок Винаты ответил:

«О Рама! я — Гаруда. Помни, царевич бесценный,
Родной, как дыханье, что я тебе друг неизменный!

Спасти от змеиных сетей — громоносному богу
И то не под силу! Но прибыл я к вам на подмогу.

Бесчестный в бою, Индраджит применил чародейство,
И стрелами сделал он змей острозубых семейство.

Ты будь начеку, опасайся, мой друг, вероломства.
Сразило тебя ядовитое Кадру потомство,

Исчадье змеиной праматери, лютой врагини
Прекрасной Винаты — меня породившей богини.

О Рама и Лакшмана! К вам, незнакомым с боязнью,
На выручку я поспешил, побуждаем приязнью.

Теперь вы свободны! Попомните слово Супарны:
Сколь вы благородны, столь ракшасы в битве коварны!»
И ласково обнял царевичей двух Светозарный.

Увидя, что Рагху потомки здоровы и целы,
Что, в змей превратясь, уползли Индраджитовы стрелы,

Восторгом охвачена, вся обезьянья дружина
Взревела во славу спасенного царского сына.

Деревья комлястые вырвали для рукопашной
Лесов обитатели, дух выявляя бесстрашный

Хвостов раздуваньем, прыжками и львиным рычаньем,
Литавр, и мридангов, и раковин грозным звучаньем.

Под крепость они подступили бесчисленной ратью,
Врагов ужасая воинственным ревом и статью.

Вибхи́шана мудрый не медлил со словом ответным:
«Возвышенный доблестью воин с лицом медноцветным,

Чей слон под своим седоком головою качает,
А сам он, как солнце взошедшее, блеск излучает,

Зовется Ака́мпаной. Следом несется, в отваге,
Угрюмый воитель со львом благородным на стяге.

И лук у того храбреца, что летит в колеснице,
Блистает, как радуга — у Громовержца в деснице.

Слоновьих изогнутых бивней ощеривший пару,
Главенством своим он обязан незримости дару.

Он — Раваны сын, Индраджит, этот ракшас клыкастый!
А лучник неистовый, схожий с Махендрой иль Астой,

Что встал в колеснице, огромное выказав тело,
И лук исполинских размеров напряг до предела —

Смельчак и силач. Называется он Атикайя,
А тот медноглазый, сидящий, очами сверкая,

На буйном слоне, что гремит колокольцами яро, —
Воитель отважный, бестрепетный муж, Махода́ра.

Свирепо ревущий, прославленный твердостью духа,
Он имя свое получил за великое брюхо.

Блистающий всадник, что высится снежной горою,
В броне облаков, озаренных заката игрою,

Как молния, быстрый, в бою неразлучный с удачей,
Бесстрашный седок, под которым трепещет горячий
Скакун в раззолоченной сбруе, — зовется Пишачей.

А этот, разубранный весь, в одеянье богатом,
Что держит зазубренный дротик, отделанный златом,
И едет верхом на быке, словно месяц, рогатом?

Оружьем своим досаждает он целому миру,
И знают повсюду его, государь, как Триширу.

Взгляни на того, темнокожего, с грудью могучей,
На Ку́мбху — воителя, обликом схожего с тучей.

Не знающий промаха лучник, эмблемой для стягов
Избрал он змеиного раджу, владыку панна́гов.

Махая тяжелой, гвоздями утыканной часто,
Покрытой узором алмазным дубиной комлястой,

На битву Нику́мбха, овеянный славой, стремится,
А дивная палица пышет огнем и дымится!

Врагов сокрушитель, Нара́нтака, с видом надменным
Летит в колеснице, снабженной оружьем отменным,

Украшенной пестрыми флагами, блещущей яро.
Скалу многоглыбную выломал он для удара.

А десятиглавый, очами сверкающий дико —
Богов устрашитель и ракшасов буйных владыка,

Чей лик, окруженный звериными лицами, блещет, —
Под белым зонтом с драгоценными спицами блещет!

Огромный, как Ви́ндхья, властительный, великомудрый,
Он схож с окруженным зловещими духами Рудрой.

Как солнце, в алмазном венце и подвесках алмазных,
Является он среди ракшасов зверообразных.

Ты видишь владетеля Ланки, ее градодержца,
Что Ямы унизил гордыню и спесь Громовержца!»

И, глядя на Равану, во всеуслышанье, веско,
Вибхи́шане Рама ответил: «Безмерного блеска

Исполнен Владыка Летающих Ночью, и трудно
Его созерцать, как светило, горящее чудно.

Нам кажется облик его, расплываясь в сиянье,
Полуденным солнцем в своем наивысшем стоянье.

Поверь, обладать не дано этим блеском ужасным
Ни демонам, ни божествам, ни царям грозновластным.

Свирепые духи дружиной своей разноликой
Несутся с оружьем за двадцатируким владыкой.

Несметная силища! Горы подняв над собою,
Стремятся страшилища гороподобные к бою.

Их раджа, как Яма всевластный, с петлей наготове [275],
Грозит уничтожить созданья из плоти и крови».

Сказал Добромыслящий: «Мне предначертано роком
Узреть злоприродного Равану собственным оком.

Вибхишана, мощь моего справедливого гнева
Падет на того, кем похищена Джа́наки дева!»