Автор неизвестен - Махабхарата. Рамаяна

«Лежит без движенья жена дорогая,
Безмолвно страданье мое умножая,

Лежит на земле бездыханною тенью,
Как лотос, который стремился к цветенью.

Но все возрастает ее обаянье,
И если я всем раздавал подаянье,

И если обет исполнял я сурово,
И если трудился для блага людского,

И если познал я духовное счастье,
Затем, что с рожденья обуздывал страсти,

И если не тщетно мое благочестье,
То жизнь да вернется к любимой невесте,

И если дана моим подвигам сила, —
Хочу, чтоб невесту она оживила!»

Внезапно богов появился посланник.
Сказал он: «О Руру, подвижник и странник!

К чему твои речи? От бренного слова
Нельзя мертвецу превратиться в живого,

И если от смертного жизнь отлетела, —
Не слово ему помогает, а дело!»

«Какое же дело судили мне боги?
Поведай, о путник с небесной дороги!»

«Змеею отравленной в злую годину
Ты собственной жизни отдай половину.

Зачтется подвижнику эта заслуга,
Отдашь — и воспрянет из мертвых подруга!»

Ответствовал Руру небесному сыну:
«Я жизни своей отдаю половину!

Пускай же, змеиным отравлена ядом,
Украшена прелести юной нарядом,

Любовью увенчана, счастьем сверкая,
Воспрянет невеста моя дорогая!»

Небесный посол, снаряженный богами,
Явился тогда к правосудному Яме,

К властителю, смерти, к владыке закона.
Сказал ему: «Просьбе внемли благосклонно!

Есть Руру, подвижник, познавший кручину,
Он жизни своей отдает половину,

Чтоб жизнь ты вернул его мертвой невесте.
Какие страдальцу поведать мне вести?»

Ответствовал вестнику бог правосудный:
«Да жизнь возвратится к красавице чудной!

Пусть тот, кто сильнее отравы змеиной,
Пожертвует жизни своей половиной.

Воспрянет красавица этой ценою,
Подвижнику доброму станет женою».

Так сказано было владыкой закона,
И мертвая дева, без боли, без стона,

Как будто от сна для блаженного бденья,
Как лотос, взлелеянный силой цветенья,

Воспрянула, заново жить начиная,
И сделалась ярче краса молодая.

Так праведной жизни своей половиной
Пожертвовал Руру подруге невинной.

Счастливый жених устремился к невесте,
И свадьбу сыграли, и зажили вместе

Две жизни, — супруг, отыскавший супругу, —
Добра и отрады желая друг другу.

А Руру поклялся, исполненный гнева:
«Пойду ли я вправо, пойду ли я влево,

В лесу или в поле, вблизи иль далёко,
Но змей истреблю я повсюду жестоко!»

Он палицей змей убивал повсеместно:
Святому пощада была неизвестна.

Однажды в лесу, у прогнившей колоды,
Он змея узрел незнакомой породы:

На солнышке грелся он, вытянув тело,
Бессильная старость его одолела.

Как будто орудьем Судьбы, свирепея,
Подвижник ударил дубиною змея.

Тот молвил: «Отшельник, услышь мое слово!
Тебе я вреда не нанес никакого,

Зачем же пришел ты, о праведник, в ярость?
Ты бьешь меня палкой, презрев мою старость!»

«О змей, я не внемлю твоей укоризне!
Супругу мою, что милее мне жизни,

Змея отравила смертельной отравой.
Поклялся я клятвою грозной и правой:

«Куда ни пойду я, всегда и повсюду
Я змей убивать многомерзостных буду».

Поэтому я и тебя уничтожу,
Убью, разорву непотребную кожу!»

Ответствовал змей: «О мудрец знаменитый!
Не все мы свирепы, не все ядовиты,

Не все мы жестоки и втайне трусливы,
Не все мы коварны и алчно кусливы,

Не все мы злодействуем, жалим, клевещем,
Не все мы в сообществе слиты зловещем!

Вот наша порода — людей не кусает
И даже порою от яда спасает.

Мы многих творений добрее, честнее,
О странник, мы только по запаху змеи,

Мы обликом схожи, окраскою кожи, —
Зато мы душою и сердцем не схожи.

Мы связаны с ними названием общим,
Но разное любим, по-разному ропщем.

Мы связаны с ними несчастьем единым,
Но счастьем не схожи со счастьем змеиным.

Не схожи по нашим делам и стремленьям,
Хоть нас презирают единым презреньем.

Иного мы жаждем, иное провидим,
И змей мы не меньше, чем вы, ненавидим».

Смутился, подумал испуганный Руру:
«На жизнь мудреца покусился я сдуру».

Сказал он тому необычному змею:
«Тебя убивать не желаю, не смею.

Но кто ты, кому даровал я прощенье?
Ты, может быть, змей, испытал превращенье?»

Ответствовал змей: «Был я праведник строгий,
Известный под именем Тысяченогий.

Но, проклятый брахманом, злом обуянным,
Стал змеем неведомым и безымянным».

Подвижник спросил: «По какой же причине
Ты проклят и ползаешь змеем поныне?

Ты в облике этом пребудешь доколе?
Ответь мне, причастный страдальческой доле!»

Сказал ему змей незлобивой породы:
«Был дружен я с брахманом в давние годы.

Однажды, огню исполняя служенье,
Он жертвенное совершал приношенье,

А я развлекался, как мальчик лукавый, —
Я сделал змею из травы для забавы.

Увидев змею, что ползла среди праха,
Подвижник сознанья лишился от страха.

Богатый молитвами, правдоречивый,
Взыскующий истины, благочестивый,

Обетам и подвигам предан сурово,
Не сразу пришел он в сознание снова.

Сказал он, меня точно гневом сжигая:
«Твоя ненавистна мне выдумка злая!

Змею из травы ты сработал недаром:
Решил посмеяться над брахманом старым!

Подобие сделал ты — мне в устрашенье,
Когда я огню совершал приношенье.

Ты был образцом, но подобием станешь,
Ты был мудрецом, — ныне к змеям пристанешь,

Ты будешь змеею, такой же бессильной!» —
Он крикнул, духовною мощью обильный.

Склонившись пред мужем, могучим в законе,
Смущенный, смиренно сложил я ладони,

Сказал я, свой жребий предчувствуя жуткий:
«Мой друг, я змею сотворил ради шутки,