Сергей Тиунов - Саги Эмгора. Прядь о Стальной казарме.

Дашра из Исдафы принял вызов медлительного верзилы. Поединок получился коротким: Дашра уклонился от удара кочевника, а сам скользящим ударом распорол его руку от запястья до самого верха. Кочевник перехватил меч левой рукой и собирался броситься на Дашру, но тот успел ударить первым и рассек ему грудь. Лекари утащили кочевника, но прежде, чем донесли до своей палатки, заметили, что несут мертвеца.

Хэсс-Ырмул исдафиец принял вызов более сильного и тяжелого противника, мастерски использовал свое превосходство в скорости и, начав серию ударов "восемь направлений" с удара "юго-восток", уже на ударе "северо-запад" глубоко разрубил ему шею. Кочевник пытался продолжить бой, но вскоре ослабел от боли и потери крови настолько, что Хэсс-Ырмул выбил меч из его руки ногой и объявил своим пленником.

Прошек из Гварры принял вызов старого конокрада, на лице которого были видны рубцы от плетки. Кочевник попытался заколоть Прошека обманным воровским броском, но тот применил искусство быстрого меча и, уклонившись, перерубил ему предплечье. Конокрад признал себя побежденным, но Прошек отказался принять его пленником, говоря: "Пусть обиженные тобой поищут на твоей роже место, где еще не бывала плетка", — и кочевники одобрили его слова.

Лосеч из Тесни принял вызов ловкого молодого парня и долго гонялся за отступающим и уворачивающимся противником. В конце концов парень решил, что Лосеч, должно быть, устал, и внезапно атаковал сам. Это было его последней ошибкой, поскольку Лосеч хоть и одурел от долгого кружения, но меч держал правильно, и юнец сам налетел на лезвие животом.

Свейд аннарец принял вызов низенького кочевника, который держал меч на горский манер и начал бой также по-горски, с внезапного удара, хоть и уступающего по скорости быстрому мечу, но опасного тем, что по замаху невозможно угадать, куда пойдет клинок. Свейд успел остановить меч противника и, в свою очередь, озадачил его, выбив у него меч ударом по самому кончику — манера боя, редкая даже в аннарских землях. Кочевник отступил и, сохраняя дистанцию, дважды обошел вокруг Свейда. Тот оставался неподвижен, и лишь когда кочевник вновь на него бросился, встречным ударом сбил его с ног. Кочевник попытался на горский манер неожиданно атаковать из положения лежа, и Свейд, вновь применив искусство "невидимого молота", сломал его меч и признал пленником.

Так завершились первые поединки, и во всех победили защитники Исдафы.

Теперь следовало бросить вызов вождю ватаги, дабы перейти к общему сражению.

— Что за слабосильную ватагу ты привел сюда требовать имущества жителей Исдафы, вожак бродячих псов! — воскликнул, как и полагалось, Гаффра. — Восемь поединков и ни одной победы! Лучше бы тебе самому перерезать свое грязное горло, чтобы никому не пришлось пачкать твоей кровью свой меч!

Продолжить он не успел. Вождь ватаги всхлипнул, вытащил кинжал и послушно перерезал себе горло. Злоба и подлость жрецов опять обернулись против них самих: опоенный галерной травой кочевник воспринял традиционное оскорбление как приказ и выполнил его.

Старший в ватаге принес извинения, говоря, что биться сегодня кочевники более не могут, поскольку им нужно выбрать нового вождя, и ватага удалилась. Примерно так же завершилось, почти не начавшись, сражение перед другими воротами. А вскоре из-за реки прибежал гонец с известием, что триста сорок нанятых шарганцев подошли к болотам за рекой и к утру будут в городе.

Люди Исдафы вздохнули спокойно, тем более что призванные старым Шарди вороны подтвердили, что порошок уже выдохся, и надоевшие за день наголовники можно снять.

Сами же колдуны были вне себя от гнева.

— Мечник! — возопил прихрамывающий Шпецек. — Представь, что тебя на поединок вызвала пряха. Что ты будешь делать? Как ты будешь себя чувствовать?

— Я буду растерян и глубоко оскорблен, — подумав, ответил Гаффра. — Право, случись подобное — не знаю, что я буду делать.

— Так представь же: среди жрецов нет ни одного колдуна. Ни одного! Ни единого! Раньше нам противостояли только служки, и мы думали, что младшие жрецы лишь слуги настоящих колдунов. Но и среди главных жрецов не нашлось никого, кто смог бы принять наш вызов!

— Не понимаю, — легко признался Гаффра.

— Колдовские поединки возможны только между колдунами, — попытавшись успокоиться, объяснил Здражко. — Так мечник может скрестить свой меч только с мечом, так меч разрубает кость, но вотще рубит воду. Чтобы колдовской поединок состоялся, один должен быть колдуном и другой должен быть колдуном. Мы подходили к средним жрецам и к высшим жрецам, и ни один из них не смог принять наш вызов. Пряха... Новорожденный способен рубить мечом лучше, чем слуги Нанизанного владеют искусством колдовства!

— Так все их россказни о встречах с Нанизанным и воле Нанизанного...

— Ложь! Низкая грязная ложь! — рявкнул Шарди. — Есть тысячи способов и путей выйти в мир духов, но повстречаться с богами человек может лишь в одном месте: в мире духов. Лишь там душа колдуна может встретить душу другого колдуна, нанести удар и отразить удар, лишь там возможна колдовская схватка. Лишь там колдун может встретить бога и говорить с богом. Смотри: колдовской удар может повредить лишь истинному колдуну, против обычного человека, будь он честным или обманщиком, он так же бессилен, как меч против воды или воздуха. Вот, я посылаю силу против трактирщика... — последовала пауза, и трактирщик лишь оглянулся недоуменно, не нужно ли чего гостям. — Вот я ударяю колдовским ударом этот каменный столб... — и столб оставался таким же, каким был. — Посылая силу, я могу излечить тело (Шпецек ойкнул и прошипел: "Осторожнее!", — но затем наступил на ушибленную ногу и одобрительно кивнул). Посылая силу, я могу наслать видения (и Гаффра увидел, как на столе взметнулась и тут же исчезла зимняя вьюга). Посылая силу, я могу понять клинок и камень и наилучшим образом заострить лезвие (Шарди небрежно чиркнул столовым ножом о столб и, чтобы показать обретенную ножом остроту, отхватил изрядную часть своих седых волос). Но это все, что я могу сделать колдовской силой в мире людей и вещей. Лишь тогда, когда у противника есть колдовская душа, я могу нанести ему смертельный удар!

Колдуны отшатнулись от Шарди, как мечники от размахивающего мечом, а мечник Гаффра вдруг побледнел и рухнул на пол.

— Дурак ты, Шарди, — соболезнующе сказал верхнеземелец Выдроба.

— Дурак, — опускаясь рядом с Гаффрой на колени, согласился Шарди. — Старый полоумный дурак.

Гаффра тогда об этом не узнал, ибо, очнувшись, начисто забыл, что с ним произошло.

Утром следующего дня Свейн аннарец привел пленного кочевника, и жители Исдафы узнали, что по крайней мере половина ватаг решила уйти: вождями в них выбрали тех, кто с самого начала был против союза со жрецами. Ближе к полудню из-за реки пришли шарганские наемники. Расстановка сил, таким образом, изменилась: теперь тысяча триста мечей Исдафы стояли против менее чем тысячи кочевников, и ближе к вечеру гонцы ватаг начали появляться у ворот, чтобы выкупить пленных и заключить мир.