Олдфилд Гоувей - Девять жизней кошки. Мифы и легенды

Как в Египте, вера в духов также сохранилась и в Провансе. Бранч Джонсон пишет, что неразумно запоздалым путешественникам в Кру «отвечать на приветствия после захода солнца, чтобы не получить его от Матаго или Матагона, одного из тех мистических обитателей полей и земли, которые недостаточно хороши для того, чтобы быть ангелами, и недостаточно плохи, чтобы стать бесами, а поэтому просто вредят людям… Обычно они появляются в виде кошек, «хотя иногда и в других обличьях, и их главной чертой является скорость перемещений с одного места на другое, так что бесполезно и пытаться улететь от них. Их можно узнать только по сверкающим глазам или по бледному свечению, исходящему от их тел; и путешественник должен закрыть глаза, читать «Отче наш» и, обращаясь ко всем святым, спешить из темноты в безопасное место в освещенном коттедже».

В доисторической Японии, как и в других местах, человеческие жертвоприношения были признанным институтом, и диким духам поклонялись из страха, поэтому требовалось много жертв. Так, на крыше дома мог появиться бант, означающий, что девушка, дочь хозяина дома, будет принесена в жертву божеству диких животных. И во исполнение этого ужасного требования ее хоронили заживо, чтобы чудовище могло съесть ее свежей.

Хэвланд Дэвис рассказывает одну из легенд, в которых сохранилась память о подобных древних обычаях, и она особенно интересна нам, потому что злой дух гор, требующий человеческих жертв, имел кошачий облик. Расскажу историю как можно короче:

«Некий отважный воин отдыхал в разрушенном храме среди гор, где он путешествовал в одиночестве. Он быстро уснул, но, когда приблизилась полночь, его сон был грубо нарушен. Совсем рядом с ним танцевали неземные кошки и громко и неоднократно выкрикивали: «Не говорите об этом Шиппейтаро!» Мистическое время полночи наступило, и кошачья вечеринка прекратилась, после чего наш герой, бывший, вероятно, в самом флегматичном настроении, вернулся ко сну. На следующий день он добрался до деревни, жители которой, как ему показалось, пребывали в величайшей тревоге. Воин спросил причину их беспокойства и узнал, что несчастные люди должны в этот самый день доставить свою ежегодную дань — самую красивую девушку деревни — злым духам гор в облике кошек. Услышав эту горестную историю, воин рассказал о своем видении в предыдущий вечер и спросил, кто может быть этот Шиппейтаро. «Как же! — ответили ему. — Это большой красивый пес, принадлежащий десятнику принца». «Ха! — подумал рыцарь. — Вот он и сможет разогнать этих призраков-кошек!» И он поспешил к десятнику. Ему повезло, и вскоре он вернулся с новым другом-псом. Для несчастной жертвы была уже готова клетка, но место в ней занял Шиппейтаро, а воин с несколькими молодыми помощниками отнесли груз в храм. Молодые люди побоялись оставаться в таком нечистом месте, поэтому воин и собака дожидались одни, но до полуночи кошки-призраки не появлялись. На этот раз во главе кошек был огромный кот со свирепым выражением на морде. Он прыгал вокруг клетки, предвкушая удовольствие. Вдруг воин рывком открыл дверцу и из клетки выскочил Шиппейтаро и схватил кота зубами. Его хозяин быстро выхватил меч и убил чудовищную тварь. Остальные кошки в панике разбежались, и Шиппейтаро быстро разогнал их. И больше горные духи не накладывали кровавой дани на деревню, а отважный воин скромно переадресовал все похвалы своему помощнику псу Шиппейтаро». Вероятно, влиянием таких легенд, как эта, и объясняется существование в Японии суеверного страха перед кошками. Японские кошки, кажется, находятся под проклятием и живут как парии, которым, как считается, помогают сверхъестественные силы. Японцы верят — а вместе с кошками в эту группу входят также барсуки и лисы — в их способность околдовывать людей и, соответственно, их ненавидят и боятся. Возможно, из-за сходных способностей японская кошка составила пару змее и была вместе с ней единственными существами, которые воздержались от слез, когда умер Будда.

Откуда взят широко распространенный список известных домашних животных, часто связываемых с колдовством в Британии, становится ясно из тех примеров, что были приведены выше. Это верование пришло к нам из Античности и в своем наивысшем проявлении выросло главным образом из таких выражений веры, которые мы только что рассматривали. При христианстве духи, джинны, феи, домовые, эльфы и другие духи были отнесены к бесам, тогда как жрецы и жрицы свергнутых богов подвергались преследованиям и клевете, как сообщники Сатаны и злобные колдуны. Есть исторические записи, повествующие об ужасной жестокости, с которой христиане, противореча собственному учению, устанавливали свою власть и боролись с противниками.

Рассматривая следующие рассказы о ведьмах, осужденных в Британии, мы можем только подчеркнуть, что они были почерпнуты из смешанных источников, а также что почти все они были порождением ужасных пыток, и, как бы достоверно и точно в них все ни описывалось, их нельзя считать ценными свидетельствами. Колдовство, несомненно, приняло бы совершенно другой облик, если были бы доступны подлинные рассказы того времени, но, к несчастью, это не так.

Давайте посмотрим на некоторые отчеты, содержащие конкретные примеры об уже знакомых бесах в кошачьем обличье. Один из этих драгоценных документов цитируется в Spiritual Magazine («Духовный журнал») за июль 1877 года. Там рассказывается, что в XIV веке муж баронессы Алисы де ла По, Джон де ла По, «пожаловался» на нее Ричарду, епископу Оссари. Частью обвинения против несчастной дамы было, «что вышеупомянутая дама Алиса имела обыкновение спать в одной и той же кровати с неким бесом по имени Роланд Фитц Артис, которого иногда видели в облике черного кота, а в другое время — в виде шелудивого пса» и т. д.

Исключительно детальный и интересный отчет о слугах-эльфах или знакомых кошках содержится в деле Элизабет Френсис, представшей перед судом в Челмсфорде в 1556 году. По мнению Купера, Элизабет «научилась колдовать у своей бабушки, которую звали матушка Эу. Обучив ее всему, она убедила ее отказаться от Бога и его мира и отдать свою кровь Сатане (как она говорила), который представал перед ней в виде белого пятнистого кота, и научила ее кормить упомянутого кота хлебом и молоком, и она так и сделала, и она также научила ее вызывать его именем Сатаны и держать в корзине. И каждый раз, когда он что-то делал для нее, она говорила, что он требовал каплю крови, которую она давала ему, проколов себя то в одном, то в другом месте. Когда она уже держала этого кота в течение 15 или 16 лет, и, как некоторые говорили (хотя и неверно), всегда держала его там, она приходила к одной соседке по фамилии Вотерхаус и брала с собой кота, завернув его в фартук, и учила ее, как ее саму обучала ее бабушка Эу, говоря, что она должна вызывать Сатану и давать ему свою кровь, хлеб и молоко, как и раньше. Матушка Вотерхаус взяла этого кота у этой жены Френсиса по ее просьбе и делала, как ей велели. Она (чтобы испытать, что он может сделать) велела ему убить ее борова, что он и сделал, и она дала ему за труды курицу, которую он до этого просил у нее, и каплю своей крови. И так она одаривала его каждый раз, когда он делал что-то для нее, царапая руку или лицо и поднося к его рту каплю крови, которую он слизывал, а потом снова ложился в горшок, где она держала его. В другой раз она вознаградила его, как и раньше, курицей и каплей крови, курицу он съел дочиста, как и всегда, и она не нашла ни косточек, ни перьев. Она также рассказала, что, когда приказывала ему что-то сделать для нее, она читала «Отче наш» на латыни. Затем эта матушка Вотерхаус призналась, что она превращала кота в жабу с помощью этой молитвы. Она держала его большую часть завернутым в шерстяной тряпке, а по прошествии некоторого времени, когда он начинал кричать и проситься из горшка, она читала молитву именем Отца и Сына и Святого Духа, чтобы превратить его в жабу, и когда он превращался в жабу, то она держала его в горшке уже без шерстяной тряпки».