Эпосы, легенды и сказания - Беовульф

я тебе поднес
это оружие

да сказал бы,
что конунг Херогар, [124]

властный Скильдинг,
владел до срока

этим ратным нарядом,
но оставил его

не наследнику,
не любимому сыну

всехраброму Хероварду [125], —
ты хозяин сокровища!»

А еще – так мне сказывали —
провели напоказ

через двор четырех
жеребцов гнедопегих

все один к одному;
отдал он повелителю

и коней, и оружие
(так и должно дружиннику; [126]

не плести на соседей
сетей хитрости,

ни коварных ков,
козней душегубительных,

на соратников и сородичей!),
– предан Хигелаку

был племянник его,
и пеклись они

друг о друге
во всяком деле!

И еще я слыхал:
преподнес он Хюгд

шейный обруч,
подарок Вальхтеов, [127]

а в придачу – трех
тонконогих коней

в ратной упряжи;
золотое кольцо

украшало с тех пор
шею владычицы.

Таковым оказался
сын Эггтеова, [128]

в битвах доблестный,
в делах добродетельный:

он в медовых застольях
не губил друзей,

не имел на уме
злых намерений, —

воин, взысканный
промыслом Божьим

и под небом сильнейший
из сынов земли,

незлобив был
и кроток сердцем.

Прежде гауты
презирали его и бесчестили,

и на пиршествах
обходил его

вождь дружинный
своей благосклонностью,

ибо слабым казался он
и беспомощным,

бесполезным в бою;
но теперь он за прежнее

получил с лихвой
воздаяние!

Конунг Хигелак
повелел внести

в зал дружинный
наследие Хределя [129]

златоблещущее —
тот, единственный

из гаутских мечей,
наилучшее лезвие, —

и отдал клинок
во владение Беовульфу;

и отрезал ему
семь тысяч земли [130]

вместе с домом,
с чертогом престольным,

сообща они правили,
сонаследники,

и дружиной и землями,
но державой владел

только конунг,
законный владыка.

И случилось так
по прошествии лет,

что и Хигелак сгинул,
и Хардред

от меча погиб [131], —
под стеной щитов

пал наследник
дружиноводителя,

когда рать свою
вел в сражение

против воинства
жестоких Скильвингов, [132]

сгинул в битве
племянник Херерика. [133]

И воспринял тогда
власть державную

конунг Беовульф:
пять десятков зим [134]

мудро правил он
мирным краем

и состарился.
В те поры дракон,

змей, исчадье тьмы,
там явился, хранитель

клада, скрытого
в неприступных горах

среди каменных круч,
где дорога

человеку заказана;
лишь однажды

к тем богатствам языческим
некий смертный

посмел проникнуть,
и покуда уставший

страж беспечно спал,
вор успел золоченую

чашу выкрасть,
умыкнуть из сокровищницы

драгоценный сосуд —
вот начало злосчастья

вот причина
людских печалей!

Не от добра он
избрал опасную

тропу, дорогу
к норе драконьей,

но, нерадивый
слуга старейшины, [136]

он, провинившись,
бежал от кары,

ища пристанища
в дальней пещере.

Беглец злосчастливый
незваным гостем

вошел под своды —
и страх и ужас

его обуяли,
но, вспять пустившись,

он, многогрешный,
успел, однако,

из той сокровищницы
похитить чашу…

одну из множества
захороненных

в земле издревле.
В дни стародавние

последний отпрыск
великого рода,

гордый воитель,
чье племя сгинуло,

сокрыл заботливо
в кладохранилище

сокровища родичей:
их всех до срока

смерть поразила,
и страж, единственный

их переживший,
дружину оплакивал,

в душе предчувствуя
ту же участь

не долго он сможет
богатствам радоваться.

Курган возвысился,
свеженасыпанный

близ моря на мысе,
в укромном месте

между утесами;
и там сложил он

пластины золота,
казну дружинную

и достоянье
кольцедарителя,

творя над кладом
заклятья великие: [137]

«Земля! отныне
храни драгоценности,

в тебе добытые,
коль скоро люди

хранить их не могут!
Смерть кроволитная,

война истратила
моих родовичей;

не видеть им больше
чертога пиршественного,

не встанут воины
с мечами на страже,

некому ныне
лощить до блеска

чеканные кубки, —
ушли герои!

и позолота
на гордых шлемах

скоро поблекнет —
уснули ратники,

что прежде чистили
железо сражений, —

и вместе с ними
доспехи крепкие,

предохранявшие
в игре копейной

от жал каленых,
в земле истлеют —

кольчуга с витязем
не разлучится!

Не слышно арфы,
не вьется сокол [138]

в высоком зале,
и на дворе

не топочут кони, —
все похитила,

всех истратила
смертная пагуба!»