Эпосы, легенды и сказания - Беовульф

Так в одиночестве
и днем и ночью,

живой, он оплакивал
племя сгинувшее,

покуда в сердце его
не хлынула

смерть потоком.
Клад незарытый

стал достоянием
старого змея,

гада голого,
гладкочешуйного,

что над горами
парил во мраке

палящим облаком,
ужас вселяя

в людские души, —
ему предначертано

стеречь языческих
могильников золото,

хотя и нет ему
в том прибытка;

и триста зим он,
змей, бич земнородных,

берег сокровища,
в кургане сокрытые,

покуда грабитель
не разъярил его,

вор дерзкий,
слуга, похитивший

из клада кубок.
дабы снискать себе

вины прощенье, —
так был злосчастным

курган ограблен;
слугу хозяин

за то помиловал,
ибо впервые

он видел подобную
вещь издревнюю.

Дракон проснулся
и распалился,

чуждый учуяв
на камне запах:

не остерегся
грабитель ловкий —

слишком близко
подкрался к чудовищу.

(Так часто случается:
кому не начертана

гибель, тот может
избегнуть горя,

спасенный Господом!)
Златохранитель

в подземном зале
искал пришельца,

в пещеру проникшего,
покуда спал он;

потом и пустыню
вблизи кургана

змей всю исползал,
но ни единой

души не встретив,
он, ждущий битвы,

сражения жаждущий,
вернулся в пещеру

считать сокровища —
и там обнаружил,

что смертный чашу
посмел похитить,

из зала золото!
Злоба копилась

в холмохранителе,
и ждал он до ночи,

горящий мщением
ревнитель клада,

огнем готовый
карать укравших

чеканный кубок.
Едва дождавшись

вечерних сумерек,
червь огнекрылый

палящим облаком
взлетел с кургана —

тогда-то над краем
беда и грянула,

напасть великая,
а вскоре и конунг

с жизнью расстался, [139]
нашел кончину.

Огонь извергая,
жизнекрушитель

зажег жилища;
пламя взметнулось,

пугая жителей,
и ни единого

не пощадила
тварь огнекрылая,

и негде было
в стране обширной

от злобы змея,
от пагубы адской

гаутам скрыться,
когда безжалостный

палил их жаром;
лишь на рассвете

спешил он в пещеру
к своим сокровищам,

а ночью снова
огнедыханием

людей обугливал.
(И все же напрасно

крепость курганную
он мнил неприступной!)

Внедолге и Беовульф
сам изведал

гибельность бедствия;
дом с престолом

вождя гаутского
в потоках пламени

сгорел и расплавился; [140]
оплакал старец

сердопечальный
свое злосчастье;

и думал всемудрый,
что Бог гневится, [141]

Создатель карает
за то, что древние

не блюл он заповеди,
и сердце воина

впервые исполнилось
недобрым предчувствием. [142]

Дом дружинный,
испепеленный

палящим змеем,
дворец в пучинах

пожара канул,
но конунг ведеров

ратолюбивый
замыслил мщенье,

и повелел он,
военачальник,

невиданный выковать
железоцельный

щит обширный,
ибо не выдержит

щит деревянный,
тесина ясеневая,

жара пламени,
дыханья драконьего,

а вождь был должен
дни этой жизни

в битве окончить,
убив чудовище,

издревле хранившее
клад курганный!

Почел бесчестьем
кольцедаритель

вести дружину,
рать многолюдную

на огнекрылого:
единоборства

он не страшился,
не веря ни в силу,

ни в отвагу змея.
Немало опасностей

герою выпало
в дальних походах,

в грозных игрищах,
с тех пор как Хродгара

воитель странствующий
избавил от Гренделя,

очистил Хеорот
и женочудище

в битве осилил.
Не легче было

ему и в схватке,
где сгибнул Хигелак, [143]

войсководитель,
гаутский конунг:

в пылу сражения
на поле фризском

потомок Хределя
пал наземь,

мечами иссеченный,
но спасся Беовульф!

пловец искусный,
он вплавь через хляби

один возвратился
и тридцать тяжких

вынес доспехов
на берег моря;

и не хвалились
победой хетвары, [144]

противуставшие
ему в сражении

щитоносители, —
из них немногие

с поля вернулись,
домой из сечи.

С недоброй вестью
он, одинокий,

приплыл, сын Эггтеова,
к земле отеческой,

и Хюгд поклонилась
ему дружиной,

казной и престолом,
ибо не верила,

что сын ее в силах
по смерти Хигелака

спасти державу
от ратей враждебных;

но тщетно в страхе
они, бессчастные,

молили воителя
принять наследье

и править народом
помимо Хардреда,

стать хозяином
в землях гаутских, —

однако, мудрый,
он не покинул

советом юного
владыку, покуда