Константин Королев - Мифология Британских островов

Пока Пристли не сумел поймать и загнать в бутылку демона, существующего в форме углекислого газа, товарищи шахтеров, насмерть пораженных в недрах земли невидимым врагом, приписывали случившееся проискам сверхъестественных сил. Столкнувшись с тем, что теперь называется взрывом рудничного газа, который калечил и убивал людей, выжившие не сомневались в том, что столкнулись со злым подземным духом. Отсюда и возникла вера — ныне, возможно, почти исчезнувшая — в подземных василисков, убивающих взглядом. Когда стало ясно, что шахтеров убивает воздух, которым они дышат, а не то, что они видят; когда химия отняла у царства фейри рудничный газ, вера в василисков и огненных духов лишилась пищи. Объяснение существования «стуканцов» появилось совсем недавно и, пожалуй, менее наглядно и убедительно.

Коблинай — карлики; появляются они в разных местах, но народная фантазия убеждена, что прежде всего обитают они в копях или пещерах. Их жилища скрыты от взглядов смертных. Если кто встречается с ними в горах или копях — значит, коблинай на время покинули свои убежища, столь же призрачные, как они сами.

Существует по крайней мере одно описание их тайного убежища, открывшегося глазам человека. Я нашел его собрании валлийских легенд, изданных преп. Эдмундом Джонсом.

Предание говорит, что некий Уильям Эванс из Хафодафела рано утром шел по склону Маячной горы и увидел угольные копи фейри, в которых деловито трудились маленькие человечки. Одни рубили уголь, другие насыпали его в мешки, третьи навьючивали эти мешки на лошадей и т. д., и все это происходило в полной тишине. Уильям подивился такому зрелищу, тем более что он прекрасно знал, что в этом месте не было никаких копей. О нем сообщается, что Эванс — человек «известный своей правдивостью» и, более того, «солидный человек, который не опустится до выдумок».

В тех же хрониках находим свидетельства, что коблинай могут порой забредать далеко от дома в свободное от трудов время.

Эгберт Вильямс, «благочестивый молодой джентльмен, в то время еще учившийся в школе», как-то играл на поле, называемом Кае-Калед, в приходе Бодфари, со своей сестрой и двумя ее подружками. От перелаза через изгородь у Ланевид они заметили компанию из полутора десятков коблинай, кружившихся в бешеной пляске. Человечки плясали посреди поля, примерно в семидесяти ярдах от детей, и танцевали что-то вроде «морриса», только быстрее и задорнее. Одеты он были в красное, как английские солдаты, а на головах у них были красные платочки в желтый горошек. Надо сказать, что ростом они были почти с обычного человека, а все же выглядели гномами, и иначе как гномами их и назвать было нельзя.

Коблинай в шахте. Из книги У. Сайкса «British Goblins».

Вскоре один из плясунов отделился от круга и направился к компании, стоявшей у перелаза. Дети испугались и полезли через изгородь. Барбара Джонс перелезла первой, за ней — ее сестра, а когда Эгберт помогал своей сестренке подняться по ступенькам, то, оглянувшись, увидел коблинай совсем рядом. Едва он успел сам перескочить на другую сторону, как коблинай уже положил свои мохнатые руки на жерди изгороди и, перегнувшись через нее, очень сердито поглядел вслед убегающим детям. Лицо его от злости сделалось цвета темной меди. Ребята добежали до дома и позвали взрослых, но когда те выбежали на поле, коблинай уже исчезли.

Родичи коблинай встречаются и в других странах. В Германии это «вихтляйн», маленькие длиннобородые человечки ростом меньше локтя, обитающие в копях южных земель страны. Богемцы называют их «хаусшмидтляйн», маленькие домашние кузнецы, потому что они порой стучат своими молоточками, словно молотом по наковальне. Правда, они не пользуются таким уважением, как в Уэльсе, потому что, как считается, встреча с ними предвещает смерть или несчастье. Смерть шахтера предсказывают три отчетливых удара, а в предчувствии других бед эти фейри поднимают такой шум и стук, словно заняты работой. Особенно досаждают немецким горнякам кобольды, которые устраивают всяческие каверзы и сводят на нет всю работу. Они бывают весьма опасны, особенно когда ими пренебрегают или оскорбят чем-либо, но порой проявляют и доброжелательность к рабочим, которые им по нраву. Когда кто-то из рабочих натыкается на особенно богатую жилу, его товарищи говорят, что дух копей навел его на богатство.

В мифологии фейри явно заметна связь горных фейри с гномами, которые испокон веков считались жителями гор. «Господь, — говорится в предисловии к немецкой народной книге “Хельденбух”, — сотворил гномов, потому что в горах никто не жил и пропадали зря залежи серебра, и золота, и драгоценных камней, и жемчуга». С древности до наших дней рассказы о горных фейри сходны. Едва ли хоть одна северная сага обходится без гномов, и эхо этих преданий отзывается громом в расщелинах гор Кэтскилл, когда гномы Хендрика Гудзона играют в кегли.

Бубахи — добродушные гоблины, которые всегда готовы помочь работящей служанке, если она заслужит их благосклонность способом, описанным в старинных легендах.

Служанка должна подмести кухню, развести в очаге огонь, поставить на беленый очаг маслобойку со сливками и мисочку свежих сливок для бубахов. Потом можно ложиться спать. Утром (если повезет) служанка найдет мисочку пустой, а сливки — сбитыми так крепко, что ей остается только разок-другой встряхнуть маслобойку и вынуть ком масла. Подобно эллилам, с которыми они так похожи, бубахи недолюбливают протестантов и терпеть не могут трезвенников.

В одном поместье в Кардиганшире гостил проповедник, предпочитавший доброму элю длинную молитву. Бубахи же любят, когда люди собираются у комелька с кувшином эля и длинной трубкой, вот домашний бубах и принялся изводить проповедника. Только тот за молитву, а бубах выдернет из-под локтя скамеечку для молитвы, так что молящийся ткнется носом в пол, или примется греметь сковородками, или заставит всех собак поднять вой. А то пугает мальчишек, ухмыляясь им через оконное стекло, или доводит до слез служанок. Дошло до того, что он осмелился напасть на священника, когда тот гулял по полю. Вот что рассказывает сам проповедник:

«Я шел, читая свой молитвенник, и вдруг меня охватил страх и колени задрожали. Какая-то тень подкралась ко мне сзади, а когда я обернулся ей навстречу… Это был я сам! Мое лицо, моя одежда, и даже молитвенник. Я только взглянул — и упал без чувств». Таким, бесчувственным, его и нашли.

Это испытание оказалось последней каплей для священника, который счел его предупреждением, что пора покинуть эти места. Так что на следующий день он оседлал коня и уехал. Соседский мальчишка, правдивость которого, как любого мальчишки, неоспорима, рассказывал потом, что видел, как бубах вскочил на коня позади священника. И лошадь понеслась, как молния, сверкая глазами, а проповедник оглянулся — и увидел ухмыляющегося во весь рот бубаха.