Кирша Данилов - Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым

Текст Кирши Данилова очень своеобразен; в нем необоснованно соединены две различные версии сюжета: согласно одной, Алеша встречает Тугарина в поле и убивает его; во второй — встреча происходит в Киеве (эта вторая версия очень напоминает былину «Илья Муромец и Идолище»); в варианте Кирши Данилова получается, что Алеша убивает Тугарина дважды. Как показывают новейшие исследования, две версии принадлежат к различным местным эпическим традициям. Текст сохраняет следы искусной работы редактора (Смирнов-Смолицкий, стр. 404-405).

Важной особенностью настоящего текста, как и вообще сибирской эпической традиции, является то, что образ Алеши Поповича здесь — целиком героический. В других былинах, записанных в разных местах, образ этого богатыря заключает отрицательные черты, отношение к нему обычно двойственное.

Героический образ Алеши противостоит в былине не только Тугарину, но и княжескому окружению: княгине, заступающейся за Змея-любовника, боярам, берущим в предстоящей борьбе сторону Тугарина.

Былина в Сборнике изложена неровно. Рядом с очень хорошими образцами эпической манеры (вся первая часть, до встречи Алеши с Екимом, начало второй части) попадаются прозаические места — результат записи по пересказу, а может быть, даже по памяти (единоборство Екима с Алешей, описание заклада и др.).

Строка 36. Не доехавши оне до Сафат-реки. Название реки, по-видимому, вымышлено. Возможно, что оно произведено от Иосафатовой долины. Долина эта, находившаяся вблизи Иерусалима, упоминается в Библии. С Иосафатовой долиной связаны представления о месте, где якобы должен происходить страшный суд при кончине мира.

Строка 58. Пришел тут к ним калика перехожей. См. комментарий к песне «Сорок калик со каликою» (стр. 442-443).

Строка 68. Видел я Тугарина Змеевича. Образ Тугарина в первой и во второй частях былины внешне не совпадает. По мнению некоторых исследователей, имя иноземного чудовища восходит к имени половецкого хана Тугоркана (конец XI века), который был убит под Переяславлем в 1096 году.

Строки 269-270. А зо Алешу подписавал Владыка черниговской. В той же роли (подписывает заклад за Ивана Гостиного сына) владыка черниговский встречается в былине «Иван Гостиной сын».

Впервые у Якубовича, № 16. Обзор вариантов и исследований сюжета: Астахова, I, стр. 565-568; II, стр. 721-728; Пропп, стр. 277-286. Дополнительно: Путилов 1971, стр. 190-206 (здесь — славянские параллели); Смирнов-Смолицкий, стр. 413-417.

Былина «Добрыня и Алеша», или «Неудавшаяся женитьба Алеши», — одна из популярнейших былин, известная повсеместно в районах бытования русского эпоса. В большинстве имеющихся вариантов особенно подробно разрабатываются эпизоды сватанья Алеши к Настасье; при этом и Алеша, и поддерживающий его князь Владимир изображаются отрицательно. В этих вариантах Добрыня узнает о предстоящей свадьбе обычно от своего коня, быстро возвращается домой и восстанавливает справедливость. Нередко былина оканчивается расправой Добрыни с Алешей. В лучших вариантах обычно много бытовых подробностей, характерно также стремление певцов к тонкой психологической разработке сюжета.

Вариант Кирши Данилова очень своеобразен. Мотив сватанья в нем вовсе не разработан; зато более подробно описаны подвиги Добрыни. В результате героическая тема приобретает в былине большую роль, становясь рядом с темой семейной; характерно в этом же плане заглавие, под которым песня помещена в Сборнике. Содержание былины осложняется конфликтом Добрыни с князем Владимиром; основной пафос обличения направлен против князя, а не против Алеши. Тем самым борьба богатыря за восстановление семьи получает в варианте социальный смысл.

Строки 21-25. Чудь, сорочина, черкасы пятигорские, калмыки, татары, чукши, алюторы. В этом перечислении отложились, с одной стороны, обычные эпические представления, с другой — уральско-сибирские впечатления. Чукши — чукчи, алюторы — алюторцы, одна из наиболее значительных групп коряков, населявшая обширную территорию Камчатского перешейка. Возможно, былина отразила воспоминания сибирских певцов о вооруженных столкновениях с коряками во второй половине XVII в., вызванных произвольным взиманием дани.

Строки 89-101. А и ездит Добрыня неделю в них... А втапоры Настасьи шесть лет прошло. Пример характерного для эпоса нарушения реального представления о времени.

Впервые у Якубовича, № 5. Обзор вариантов и исследований сюжета: Астахова, II, стр. 770-772; Пропп, стр. 154-167, 574. Дополнительно: Путилов 1960, стр. 105-109; Путилов 1971, стр. 220-235 (здесь — славянские параллели); Б. Н. Путилов . История одной сюжетной загадки (былина о Михаиле Козарине). — «Вопросы фольклора». Томск, 1965.

Былина о Михайле Казарине стоит на грани между героическим эпосом и балладой. В большинстве вариантов повествование о героическом подвиге Михайлы осложняется эпизодами тяжелой и загадочной семейной драмы: богатырь с детства отлучен от семьи, вырастает вдали от родителей и т. д. Мотивы эти восходят к архаическим сюжетным истокам (тема угрозы инцеста).

Текст Кирши Данилова дает своеобразную версию сюжета. Благодаря эпизодам приезда Михаила в Киев, поступления его на службу к князю Владимиру, возвращения в Киев после освобождения сестры вся былина оказывается втянутой в киевский героический цикл, — чего обычно не знают другие варианты. В тексте Кирши Данилова нет характерной для ряда вариантов истории семейных отношений Казарина, нет картины татарского набега и др. Соединение сюжета об освобождении сестры из татарского плена с мотивами службы князю в тексте не очень органично. Вариант Сборника не принадлежит к числу лучших.

Строки 1-38. Как из далеча было, из Галичья... Котора река шириною пятнадцать верст. Все это место очень сходно с началом былины о Дюке.

Строки 55-96. Говорил ему ласковой Владимер-князь... И поехал от моря от синева. Все это место очень сходно с описанием поездки Потока (см. следующий текст).

Строки 145-166. На беседе сидят три татарина... За мирнова сына в Золотой орде. Это место в былине имеет прямые параллели в песнях о девушке-полонянке и татарах (см. Ист. песни XIII-XVI, №№ 5-17).

Впервые у Якубовича, № 14. Обзор вариантов и исследований сюжета: Астахова, I, стр. 619-621; II, стр. 779-781; Пропп, стр. 109-126, 569-571; Путилов 1971, стр. 174-182 (здесь — славянские параллели).

Былина о Потоке (Потыке) входит в цикл эпических песен о сватовстве. Сюжет ее и образы очень архаичны, она отличается в наиболее полных вариантах огромными размерами и многосоставностью. Основу сюжета составляет женитьба героя (на волшебнице, представительнице враждебного человеку мира), связанная с обязательством — в случае смерти одного из супругов другому идти живым в могилу; предлагая этот договор, невеста имеет целью увлечь Потока в подземное царство и там погубить его. Несомненна древность этого мотива, в котором живут не только сказочные черты, но и эпическое отражение явлений доисторического быта (обычай хоронить с умершим мужем его жену, рабов и т. д.). Конфликт в былине возникает на почве того, что Поток в начале не видит колдовской сущности своей жены и доверяет ей, а уже позже вступает в борьбу с ней и с теми силами, которые ее окружают.