Аввакум Петров - Житие протопопа Аввакума, им самим написанное

135 У моря русскихъ людей наехали… всево надавали много. – В редакции Жития из пустозерского сборника Дружинина этот эпизод описан Аввакумом более подробно:

У моря русских людей наехала станица соболиная, рыбу промышляютъ. Рады, миленькие, нам, и с карбасом нас, с моря ухватя, далеко на гору несли, Тереньтьюшко с товарищи. Плачют, миленькие, глядя на нас, а мы на них. Надавали пищи, сколько нам надобно: осетрофъ с сорокъ свѣжихъ перед меня привезли, а сами говорятъ: «Вотъ, батюшко, на твою часть Богъ въ запорѣ намъ далъ, возьми себѣ всю!» Я, поклонясь им и рыбу благословя, опять имъ велѣлъ взять: на што мнѣ столько? (БЛДР. Т.17. С. 86).

136 …человѣкъ, суетѣ которой уподобится, дние его, яко сѣнь, преходятъ… – Пс. 143:4.

137 …скачетъ, яко козелъ… лукавует, яко бѣсъ… – Здесь Аввакум развивает мотив из Слова Иоанна Златоуста «Откуду познается совершен христианин» (см. в Прологе под 6 февраля).

138 Таже в русские грады приплыли. – В редакции Жития из пустозерского сборника Дружинина в этом месте Аввакум вспоминает свой диалог с Настасьей Марковной:

Таже в русские грады приплылъ и уразумевъ о церкви, яко ничтоже успѣваетъ, но паче молъва бываетъ. Опечаляся, сидя, разсуждаю: «Что сотворю? Проповѣдаю ли слово Божие, или скроюся гдѣ», – понеже жена и дѣти связали меня. И видѣ меня печална, протопопица моя приступи комнѣ со опрятъством и рече ми: «Что, господине, опечалился еси?» Аз же ей подробну извѣстих: «Жена, что сотворю? Зима еретическая на дворѣ; говорить ли мнѣ или молчать? Связали вы меня!» Она же мнѣ говоритъ: «Господи помилуй! Что ты, Петровичъ, говоришь? Слыхала я, – ты же читалъ, – апостольскую речь: “Привязался ecu женѣ – не ищи разрѣшения; егда отрѣшишися, тогда не ищи жены”. Азтяиз дѣтми благославляю: деръзай проповѣдати слово Божие по-прежнему, а о нас не тужи! Дондеже Богъ изволитъ – живемъ вмѣсте, а егда разлучатъ – тогда нас в молитвах своих не забывай. Силенъ Христос и нас не покинуть! Поди, поди в церковь, Петровичъ, обличай блудню еретическую!» Я, су, ей за то челом и, отрясше от себя печалную слѣпоту, начахъ по-прежнему слово Божие проповѣдати и учити по градом и вездѣ, еще же и ересь никониянскую со деръзновениемъ обличалъ (БЛДР. Т. 17. С. 87).

139Въ Енисѣйске зимовал и… в Тобольске зимовал. – Следовательно, Аввакум провёл в Енисейске зиму 1662/1663 г., а в Тобольске – зиму 1663/1664 г.

140…война в то время в Сибири была… – В 1662–1663 гг. в Сибири происходило восстание местных народов против русского владычества под предводительством хана Девлет-Кирея, внука Кучума.

141 …ждут березовскихъ… – т. е. жителей Берёзовского острога.

142 А я к нимъ и привалил к берегу… Я, в Тоболескъ приехавъ, сказываю, – и люди всѣ дивятся. – Об этом эпизоде Аввакум говорит более пространно в редакции Жития из пустозерского сборника Дружинина:

А я, не вѣдаючи, и приехалъ к ним и, приехавъ, к берегу присталъ: онѣ с луками и объскочили насъ. Я, су, вышедъ обниматца с ними, што с чернцами, а самъ говорю: «Христос со мною, а с вами той же!» И онѣ до меня и добры стали, и жены своя к женѣ моей привели. Жена моя так же с ними лицемѣритца, какъ в мире лесть совершается, и бабы удобрилися. И мы то уже знаем: какъ бабы бываютъ добры, такъ и все о Христе бываетъ добро. Спрятали мужики луки и стрѣлы своя, торъговать со мною стали, – медве-денъ я у нихъ накупил, – дай отпустили меня.

Приехавъ в Тоболескъ, сказываю; ино люди дивятся тому, понеже всю Сибирь башкиръцы с татарами воевали тогда. А я, не разбираючи, уповая на Христа, ехалъ посредѣ их.

Приехалъ на Верхотурье. Иванъ Богдановичъ Камынинъ, друг мой, дивится же мнѣ: «Как ты, протопопъ, проехалъ?» А я говорю: «Христос меня пронесъ и Пречистая Богородица провела; я не боюсь никово, одново боюсь Христа!» (БЛДР. Т. 17. С. 87).

143 Потом и к Москвѣ приехал. – Аввакум приехал в Москву весной 1664 г.

144Егда же к Москвѣ приехалъ… – В редакции Жития из пустозерского сборника Дружинина Аввакум сообщает далее о своей первой встрече с Фёдором Ртищевым:

Таже к Москвѣ приехалъ, и, яко ангела Божия, прияша мя: государь и бояря, – всѣ мнѣ ради. К Федору Ртищеву зашелъ: онъ самъ ис полатки выскочил ко мнѣ, благословилъся от меня, и учали говорить – много-иного, три дни и три ночи домой меня не отпустилъ, и потом царю обо мнѣ известилъ (БЛДР. Т. 17. С. 88).

145 Поставить (кого-либо) к руке — устойчивое выражение, означающее «допустить (кого-либо) к целованию руки»; т. е. царь распорядился о том, чтобы дать Аввакуму аудиенцию.

146…в Кремлѣ, на монастыръском подворье. – В ранней редакции Жития Аввакум назвал монастырь, на подворье которого он остановился: «на Новодевичьи подворьи» (см.: Памятники… С. 120).

147В царевнины имянины… – возможно, в именины царевны Ирины Михайловны, которая благоволила Аввакуму.

148«…полъма растесан будешь!» — Ср. Мф. 24:51.

149 Базлуки — приспособления с шипами, которые в Сибири надевались на зимнюю обувь, чтобы не оскользаться на льду.

150 …побѣжал по льду, куда мнѣ надобе, к дѣтямъ. – В редакции Жития из пустозерского сборника Дружинина далее читается:

Да и в прочий времена в волоките моей такъ часто у меня бывало. Идучи, или нарту волоку, или рыбу промышляю, или в лѣсе дрова секу, или ино что творю, а самъ и правило в те поры говорю, вечерню, и завтреню, или часы, – што прилучится. А буде в людяхъ бывает неизворотно, и станемъ на стану, а не по мнѣ товарищи, правила моево не любятъ, а идучи, мне нельзя было исполнить, – и я, отступя людей, под гору или в лѣсъ, Коротенко здѣлаю: побьюся головою о землю, а иное и заплачется, да такъ и обѣдаю. А буде жо по мнѣ люди, и я, на сошке складенки поставя, правильца поговорю; иные со мною молятся, а иные кашку варятъ. А в саняхъ едучи, в воскресныя дни на подворьяхъ всю церковную службу пою, а в рядовыя дни, в санях едучи, пою; а бывало и в воскресныя дни, едучи, пою. Егда гораздо неизворотно, и я, хотя немношко, а таки поворчю. Якоже тѣло алъчуще желает ясти и жаждуще желаетъ пити, тако и душа, отче мой Епифаний, брашна духовнаго желаетъ; не гладъ хлѣба, ни жажда воды погубляетъ человѣка, но гладъ велий человѣку – Бога не моля, жити.

Бывало, отче, в Даурской земле, – аще не поскучите послушать с рабом темъ Христовым, аз, грѣшный, и то возвѣщу вамъ, – от немощи и от глада великаго изнемогъ в правилѣ своемъ, всего мало стало, только повечернишные псалмы да полунощницу, да час первой, а болши тово ничево не стало. Такъ, что скотинка, волочюсь, о правиле томъ тужу, а принять ево не могу, а се уже и ослабѣлъ. И нѣкогда ходилъ в лесъ по дрова, а без меня жена моя и дѣти, сидя на землѣ у огня, – дочь с матерью, – обе плачютъ. Огрофена, бѣдная моя горемыка, еще тогда была невелика. Я пришелъ из лесу, зѣло робенокъ рыдаетъ: связавшуся языку ево, ничево не промолытъ, мичитъ к матери, сидя; мать, на нея глядя, плачетъ. И я отдохнулъ и с молитвою приступилъ к робяти, реклъ: «О имени Господни повелеваю ти: говори со мною! О чемъ плачешь?» Она же, вскоча и поклоняся, ясно заговорила: «Не знаю кто, батюшко-государь, во мнѣ сидя, светленекъ, за язык-отъ меня держалъ и с матушкою не далъ говорить: я тово для плакала! А мнѣ онъ говоритъ: “Скажи отцу, чтобы он правило по-прежнему правилъ, такъ на Русь опять всѣ выедете. А буде правила не станетъ править, о немъже онъ и самъ помышляетъ, то здѣсь всѣ умрете, и онъ с вами же умретъ”». Да и иное кое-что ей сказано в те поры было: какъ указ по нас будет, и сколько друзей первыхъ на Руси заедемъ, – все такъ и збылося. И велѣно мнѣ Пашкову говорить, чтобы и он вечерни и завтрени пѣлъ, такъ Богъ ведро дастъ и хлѣбъ родится, – а то были дожди безпрестанно. Ячменцу было сѣено небольшое мѣсто, за день или за два до Петрова дни, – тотчас вырос, да и згнилъ было от дождевъ. Я ему про вечерни и завтрени сказалъ, и он сталъ такъ дѣлать; Богъ ведро далъ и хлѣбъ тотъчас поспѣлъ. Чюдо-таки: сѣенъ поздо, а поспѣлъ рано! Да и паки, бедной, коварншать сталъ о Божиемъ дѣле. На другой годъ насѣелъ было и много, да дождь необыченъ излияся, и вода из рѣки выступила и потопила ниву, да все розмыло, и жилища наши розмыла. А до тово николи тутъ вода не бывала, – и иноземцы дивятся. Виждь, какъ поруга дѣло Божие и пошелъ страною, такъ и Богъ к нему странным гнѣвомъ! Стал смѣятца первому тому извѣщению напослѣдокъ: «Ребенокъ, де, есть хотѣлъ, так плакалъ!» А я, су, с тѣхъ мѣстъ за правило свое схватилъся, да и по ся мѣстъ тянусь помаленьку (БЛДР. Т. 17. С. 89–90).