Антон Еганов - Реальность фантастики 2008 №10-11(062-063)

родной. Ты любишь наших детей; голова, сердце и глаза у тебя не порожние. Сей!

час ты можешь встать, уйти и через несколько лун увидеть Текучий Город Без!

молвия, потому что хотя нутро у тебя не пустое и духи бережнее обходятся с то!

бой, чем с другими людьми со стороны, но неживые из них уже дохнули на тебя.

И у тебя есть другой путь. Слушай меня.

На кого дохнули неживые духи, нуждается в их дыхании, чтобы жить даль!

ше, и погибает, если лишается его. Поэтому ты не должен надолго покидать

нашу землю. Но остаться на ней ты сможешь только если узнаешь ее законы

и предназначение. Я не могу рассказать тебе о них — это должны сделать ду!

хи. Сходи к их святилищу — тому, что на острове среди вечно полноводного

озера, — и если сможешь вернуться назад, оставайся жить среди нас. Пока ты

будешь принадлежать нашей земле, а она — тебе, Город Тысячи Минаретов не

позовет тебя раньше положенного срока. Я позволю тебе жить в доме моих

предков. Ты даже сможешь покидать его, но не более чем на пять полных лун.

Чего жду от тебя взамен, ты знаешь. Решай. Решай сейчас — или никогда.

Словно загипнотизированный, я смотрел на нее, на светящиеся контуры

горы за ее спиной, и непреклонная воля Иллиг веяла точно горячий, сухой

133

КРИСТИНА ГАУС

ПО ЭТУ СТОРОНУ МИРАЖЕЙ

ветер пустыни мне в лицо. Не знаю, как долго я молчал. Но когда!то услы!

шал свой голос:

— Где это озеро, мать?

— Ты знаешь это не хуже меня, — отозвалась она.

« Саннаиараланы , — пришла бесцветная мысль, — я должен сказать сан6

наиараланы ». Но челюсти словно свело судорогой.

— Ты ничего не должен говорить, — удивительно тепло произнесла Ил!

лиг. — Разве, уходя отсюда в первый раз, ты произнес хоть слово? Слова нуж!

ны невидящим. Учись говорить не словами и смотреть не глазами. Кто смот!

рит и приказывает так, тому отсюда — тысячи путей. Даже туда, где минувшее

все еще живо и где оно только могло бы быть, а не только в невидимые врата

тех земель, образы которых духи путей изымают из твоей головы... Но раз уж

ты подумал о Слове, я скажу тебе, как его правильно произнести.

Она почти пропела слово из детской считалки. Ее голос падал и взле!

тал — словно в тех азиатских языках современности, в которых различные

интонации одного и того же слога!слова определяют его смысл — и, сменив

очертания горы и пирамид, передо мной появилось, выпуклое и живое, зна!

комое изображение озера.

А потом я старался не думать. Я очень старался не думать. Не помню даже, как встал, как пошел вперед. Помню только, как надвигались на меня светя!

щиеся контуры берега, и то напряжение, звенящую пустоту в голове — лишь

бы ни о чем не думать. Потому что только возникнет мысль — и повернешь, побежишь прочь, сочинишь какую!нибудь правдоподобную историю, лишь

бы уверить себя, что ничего этого не было. А потом бессмысленно умрешь. И

окажется, что Ялмари, вернувший тебя сюда, веривший тебе, когда никто не

верил — тоже умер напрасно.

Затем стало темно. Всего лишь на мгновенье. Или все же больше? Потому что

ясно помню, как еще прежде, чем в лицо мне потянуло озерной свежестью, а в

глаза упал даже не золотистый, а насыщенно!золотой свет — боли в этот раз не

было, — мои губы прошептали вслед за звонким, беззаботным детским голосом, пришедшим из глубин памяти: «…сапожник, портной, кто ты будешь такой ?».

* * *

На острове меня ожидало совсем не то, что я только мог себе представить; ни одна из тех разгадок, которые за все месяцы от своего первого странствия до

второго перебрал как возможные. Совсем, совсем другое — больше, невообра!

зимей, величественней. Но я, наверное, никогда и никому не расскажу, что.

На моем рабочем столе в старом доме Иллиг всегда лежат три фотографии.

Я беру их с собой в каждое путешествие. Это: самая первая «зеркальная»; вто!

рая — мы с Ялмари, взъерошенным и счастливо улыбающимся, у скалы; и

третья, совсем новая — праздник в Теклонэ, когда деревушка и прилегающие

земли были объявлены культурно!этнографическим заповедником.

134

АЛЕКСАНДР ШАКИЛОВ, АРТЕМ БЕЛОГЛАЗОВ

ДЕРВИШ

АЛЕКСАНДР ШАКИЛОВ, АРТЁМ БЕЛОГЛАЗОВ

ДЕРВИШ

— Овцы подвержены странным заболеваниям, — вздохнул Рик. — Или, говоря иными словами, овцы подвержены многочисленным болезням, симптомы которых крайне схожи; животное попросту не может под6

няться, поэтому невозможно определить, насколько серьезно положе6

ние — вполне вероятно, что овца лишь подвернула ногу, как возможно и

то, что животное прямо на ваших глазах умирает от столбняка. Моя

овца как раз и погибла от столбняка.

Филип К. Дик. «Мечтают ли андроиды об электроовцах?»

КИМ К!28 СИДЕЛ, ПРИВАЛИВШИСЬ К ОБЛИЦОВАННОЙ

термопластом стене, и глядел вверх, туда, где эстакады сороковой

горизонтали вклинивались в мобиль!шоссе сорок один бис. Напро!

тив — матовая поверхность, близняшка той, что упиралась в нахре!

бетник экзо, слева — тупик, исчёрканный граффити. Как двадцать

À восьмой оказался в этой пластиковой кишке? Вопрос, однако. И

боль в ноге: резкий толчок, дрожь суставов, скрежет намертво сцеп!

ленных клыков!имплантантов, желтоватых по последней «дикой» моде.

Отсекая вершины небоскрёбов, искрил фиолетовым логотип «UniRob»; на грани восприятия мерцало нечто едва различимое — «Mod», судя по за!

витушкам гипнослоганов. Игнорируя рекламу, двадцать восьмой пялился в

засвеченное стробоскопами «небо».

Что я делаю здесь, в аппендиксе маркетов? — думал Аким. — Что?!

На сорок первом, как и в начале любой десятки, располагались: медкомп!

лекс с изолятором для вирт!одержимых, франшиза полицейского участка и

хозяйство рембригад.

Медкомплекс, пирамида из пеноплит. Цитадель полицейских и ремхо!

зяйство — неказистые здания, слепленные из песчаника и коралла. Аким, не выбирая, отправился бы в любое из них, даже в обезьянник к копам!

нойиб. Куда угодно, лишь бы там имелся регенератор. Или аптечка с обез!

боливающим пластырем.

Неподалёку, экономя время и кислород, регулировщик направлял людс!

кой поток!конвейер, равнодушный ко всему, кроме директив начальства, целеустремленный, когда надо перевыполнить план на ноль три процента и

апатичный вне офисов и нейроподключений. Взмах жезла, свисток, стоп

машина, прыжок на месте, а вам направо. Если не туда и мимо, сменить по!

лосу ой как непросто: топай до развилки. Вокруг столько маркетов, патин!

ко и вирт!гаремов, что без регулировщика никак.

Подползти к тротуару Аким не пытался: затопчут, да и всё. Конвейер —

штука глупая, смелет в муку и не заметит.