Антон Еганов - Реальность фантастики 2008 №10-11(062-063)

21

АНТОН ЕГАНОВ

АЛЕКСАНДРОВА ПЕЧАТЬ

судов в этой части является знаком для вопрошающего благоприятным, развитие же левой — дурным и предостерегающим.

Следи также за щелями, кои разделяют печень на доли. Правая из них

является дружественной, благоприятствующей, левая — враждебной.

Чем тоньше и изящнее линия соответствующей щели, тем более благоп6

риятный это знак для вопрошающего или его врагов. Щель же, идущая

неправильно или искривленная сверх обычного, несет в себе знак дурной.

Наиболее же обильны знамениями, любезный ученик мой Квинт Геллий, выдающиеся оконечности печени, особенно пирамидальный отросток на

краю правой доли, именуемый «головкой». Отсутствие этой выпуклости

означает смерть или сравнимые по прискорбности бедствия. Удвоение ее —

борьбу двух сил, следовательно, раздоры и даже войну. Утолщение на верши6

не головки, подобное венцу — верный признак в этой войне победы. Если же

головка как бы расколота щелью надвое, то ожидать следует переворота и

изменений во всем устое жизни. Крупные размеры отростка предвещают

вопрошающему удачу в делах и процветание, мелкие же — несчастье…

«Полный Авгурикон». Писано Гаем Гевелием Ностром, этрусской науки и

прочих дивинаций знатоком, по воле богов в 6306м году от основания Города.

4. Секст Маций по прозвищу «Великий Авгур». Ватиканское пред"

местье Рима, ноны января 704 года от основания Города.

За одиннадцать консульств, что я его не видел, лысина приобрела беспово!

ротное господство на его голове, и царила там подобно африканской пустыне.

Оттого в Галлии он днем и чуть ли не ночью не снимал шлема, называя

это готовностью в любой момент принять бой. Сюда же, за Рубикон, на

древнейшие земли Города, следовало ступать, разоружив легионы и приняв

сенатопослушный вид.

Представляю, с каким неудовольствием он подчинился.

Пока подчинился.

Сопровождал его целый отряд — в гражданских одеждах. Но я бы не уди!

вился, если б узнал, что эти осанистые молодцы составляют первую центу!

рию первой когорты любимого его Десятого легиона.

Взгляд его за эти бурные и опасные консульства не переменился ничуть.

Взглянув в эти глаза, по!прежнему хотелось строиться в манипул, когорту, легион, держать на этот взгляд равнение и строевым шагом идти в атаку на

любого врага.

Любого его врага.

О ней я даже не говорю — не было еще человека, которого она оставила

бы по доброй воле.

Живого человека.

…! Я раздал Альпы серебра всем в Городе, начиная от трепливой прос!

титутки Цицерона и кончая грязным пролетарием в канаве Большой Кло!

аки, — сказал он и потянулся поправить несуществующий шлем. — Всем, 22

АНТОН ЕГАНОВ

АЛЕКСАНДРОВА ПЕЧАТЬ

кроме Марка Катона и тебя, Великий. Я дал бы и Катону, да к моему се!

ребру он прикасаться не рискует. Боится, наверное, заразиться храб!

ростью, решительностью и отвагой. И потому, Великий, единственным

должником в Городе и окрестностях я полагаю тебя.

Я усмехнулся. Мешочек, всученный им при первой встрече, пролежал

эти одиннадцать консульств в хижине и не полегчал ни на унцию.

Зачем я его хранил? Отчего не избавился от ненужного и неприятного

его серебра?

Неужто… верил, что Они заберут свою плату?

— Итак, — между тем продолжал он, морщась от царапающего январско!

го ветра, — я пришел, чтобы наконец!то заплатить по счетам. Со всеми на!

бежавшими за эти консульства процентами.

— И наверняка… завести новые?

Он не ответил.

Отрывисто каркнул по!варварски. Конная его свита поднатужилась и

произвела на свет двух бородатых галлов, похожих на медведей. Благород!

ных одежд варвары, понятно, не ведали, и невежество свое облекли в кос!

матые штаны и куртки. В лапах у них обреченно повисла амфора — афинс!

кой, по росписи судя, работы. Волокли они ее, как волокут на казнь поте!

рявшего чувства преступника.

Варвары приблизились и опрокинули амфору на землю. Из керамичес!

кого горла белым горохом хлынул жемчуг. У ног моих в мгновенье намело

приличный жемчужный сугроб.

Опустошив амфору, галлы повергли ее рядом — что варварам до тонко!

го афинского меандра! Потом продемонстрировали шерстяные спины и за!

косолапили к свите. Конные сомкнулись за ними, как скалы!Симплегады

за Язоновым кораблем.

— Надеюсь, возражать против серебра не земного, а морского ты не ста!

нешь? Не имеешь ничего против Слез Нереид? — поинтересовался он. —

Впрочем, если британский жемчуг покажется тебе недостаточно крупным…

Я склонился над этим жемчужным Олимпом, за частицу которого мно!

гие в Городе отдали бы жизнь, и необязательно — свою. Взял белую горо!

шину с самой вершины, повертел в пальцах. Была она чуть приплюснутая

и лысая, как его голова.

— Возьму, пожалуй, эту. Сгодится… затыкать тараканьи щели.

Он внимательно на меня посмотрел — словно собрался по памяти рисо!

вать мой портрет.

— Хочешь сказать, Великий, что я ничего тебе не должен? Что тогда, одиннадцать консульств назад, ты работал лишь… из любви к высокому

искусству авгурации?

Я примостил горошину обратно на верхушку жемчужного пика. Попра!

вил, чтобы не скатилась. Удивляйся и этому, Плешивый…

— Оставь себе и ее, Гай Юлий по прозвищу Цезарь. Тебе ведь куда как

нужнее! У тебя, знаю, дом в Городе большой, просторный, в три полных

23

АНТОН ЕГАНОВ

АЛЕКСАНДРОВА ПЕЧАТЬ

этажа с балконами. С хижиной моей тесной, где и двоим не улечься, и срав!

нить нельзя. А значит, и щелей у тебя побольше будет. Тараканьих и… про!

чих. Признайся: с тех пор, как обзавелся таким необъятным… хм, домом , каждая жемчужина на счету?

— В море меньше осталось, чем у меня в сундуках! — хвастливо выгово!

рил он.

— А как полезут из всех щелей сразу? Хватит ли тогда — заткнуть всех?

— А не хватит заткнуть всех… римских тараканов Слезами Нереид, — ру!

ка его зашарила по боку в поисках меча, — заткну их собственными!

Мгновение помолчал.

— Что ж, твой ответ мне ясен, Великий. Упрашивать не стану. Даже тебя.

Он вновь прокаркал по!варварски. Конские ворота его свиты опять рас!

пахнулись, и передо мной возникли все те же два галльских медведя. Они

подняли с земли амфору — брезгливо, как труп поверженного врага. Потом

горстями стали запихивать жемчуг обратно в глиняное нутро. Белые горо!

шины выпрыгивали из неуклюжих медвежьих лап на землю — на радость

январскому ветру.

Гай Юлий по прозвищу Цезарь смотрел на эту процедуру вполглаза, скрестив безразлично на груди руки. То, что ветер разыгрывал сейчас жем!