Антон Еганов - Реальность фантастики 2008 №10-11(062-063)

того центуриона!Вояку.

От неожиданности я принял это за вопль, неизменно сопровождающий

триумфальное ее явление. И ошибся — она уже отступила, так и не втиснув

в наш разговор веского своего слова.

— Единственное, чем Они сейчас увлечены, так это собственным криком.

Потому, Гай Юлий по прозвищу Цезарь, говорить Им особо некогда…

26

АНТОН ЕГАНОВ

АЛЕКСАНДРОВА ПЕЧАТЬ

Он вскинулся на смятом плаще. Покачнулся — и под цепким прицелом

сотни глаз изможденно осел обратно. Даже отставив визит, помахав лишь

приветственно издали, сил у него она вылакала — до донышка.

— Неужто и вправду спорят? Как когда!то за Фивы, Трою, Лавиний?

Ты ведь хотел спросить не это, Плешивый…

— Неужто спорят… из!за меня?

— Порою договориться Им сложнее, нежели нам, смертным. И речь у

Них в таких случаях почти всегда идет о нас…

— Так может, Великий, истинные Они как раз… смертны ? — чуть не по

слогам выговорил он. Я ощутил вдруг, как в ожидании ответа у него замер!

ло сердце.

— Что полагаешь истиной, Гай Юлий по прозвищу Цезарь? И неужто

взаправду уверен, что козявка, всколебнув одновздошный раздоришко Дня

и Ночи, Неба и Океана, Жизни и Смерти, может воображать себя истин!

ным богом?

Он скривился — за отрезвляющую эту пощечину, схваченную на глазах

свиты. Скривился, но возразить не посмел.

Тогда не посмел.

А Посланец диктовал уже Их волю — волю обеих партий, смолотую

верховной волею Громовержца.

— Если мало того, что имеешь — решись и метни за рекою жребий, Гай Юлий по прозвищу Цезарь. Войди в неспокойные воды, не гадая, сло6

жится на римском берегу «венера» или выскочит злосчастная «собака».

Пустись через реку вброд, не терзаясь, потеряешь ли только коня иль ос6

тавишь там собственную жизнь...

...— Пусть потеряю, — проговорил он, когда тишины набежало на целое

консульство. — Пусть потеряю все... за Рубиконом...

Эпистола XII

…Превыше же всех гаданий, любезный ученик мой Квинт Геллий, сто6

ят гадания по крику, полету и кормлению птиц, именуемые «ауспиции».

И удивительно ли это, если и сам город наш основан по птицегаданию?

И ничего в Риме не делается, ни малого, ни значительного, без непремен6

ного обращения к авгурам.

Естественным обоснованием такого порядка вещей является факт, что все без исключения птицы, будь то царственный орел или плебей6

ствующий воробей, являются вестниками Юпитера, а будущее узнаем

мы именно от этого бога.

Хоть и Ромул еще гадал по коршунам, но это скорее исключение, чем

правило. Первым же регулярным авгуром стал, как гласят анналы, некий

Атт Навий, живший в Городе во времена царя Тарквиния Древнего. Навий

этот происходил из семьи бедной и в детские годы вынужден был пасти

чужих свиней. Вышло как6то, что одна из свиней потерялась, и он, отча6

27

АНТОН ЕГАНОВ

АЛЕКСАНДРОВА ПЕЧАТЬ

явшись уже в поисках, дал обет: если пропажу отыщет — отдаст Юпи6

теру виноградную гроздь, самую крупную, какую найдет в винограднике.

Свинья вскорости чудесным образом разыскалась, и мальчик этот, во ис6

полнение обета, встал посередине виноградника и разделил его на четыре

части. Три из них птицы, кружившие над виноградником в изобилии, отве6

ргли, а в четвертой обнаружил он гроздь поистине небывалой величины.

Как и водится у нас, любезный ученик мой Квинт Геллий, весть о чуде

распространилась со скоростью невероятной, и с того дня все соседи ста6

ли обращаться к Атту Навию за всевозможными советами. Советы, что

давал этот неоперившийся, но мудрый не по годам юнец, были настолько

точны и рассудительны, что заинтересовался им сам Тарквиний. Чтобы

проверить искушенность Навия в авгуриях, царь задал тому каверзный

вопрос: может ли получиться то, о чем он только что подумал? Юнец, со6

вершив все необходимые действия, ответил: может. Тогда коварный Тарк6

виний рассмеялся и сообщил, что мальчишка — лгун и самозванец, а поду6

мал он о том, может ли бритва перерезать камень. На что Навий, не ут6

ратив самообладания, заявил, что сейчас же выйдет на комиций и попы6

тается это сделать. И вот свершилось так, что принесенный на комиций

камень был на глазах царя и собравшегося народа легко перерезан простой

бритвой. После чего Тарквиний сделал Навия царским авгуром, и тот

предсказывал птицегаданиями до конца дней…

«Полный Авгурикон». Писано Гаем Гевелием Ностром, этрусской нау6

ки и прочих дивинаций знатоком, по воле богов в 6306м году от основания

Города.

5. Гай Юлий Цезарь, пожизненный диктатор. Рим, иды марта 709

года от основания Города.

В небе висело не солнце — кровавым оттиском реяла ненасытная Алек!

сандрова печать.

Аквилон, Зефир, Эвр и Нот несли меня в курию Помпея — к быстрой, внезапной и желанной смерти. Каждый шаг размашистого их аллюра, как

капля в клепсидре, по законам Аристотелевой «Поэтики» близил жизнь к

развязке. И вот теперь — знаю наверняка, когда, за что и даже от чьей ру!

ки покину наземный мир.

Публика заполнила ложи, приговор Бессмертных оглашен, кинжалы об!

нажены. Сердце играет последнюю дробь; осталась безделица — изобрести

предсмертную речь.

Ведь император, пятикратно удостоенный триумфа, пожизненный дик!

татор величайшего из городов ойкумены, консул и отец отечества просто

обязан перед кончиной заклеймить убийц своих несмываемым позором.

Пусть даже убийцы эти исполняют, хоть и неосознанно, его, диктатора, во!

лю. Ведь реплике моей (о, как я втайне на это надеюсь!), как и гибели, жить

предстоит в веках.

28

АНТОН ЕГАНОВ

АЛЕКСАНДРОВА ПЕЧАТЬ

А бессмертная эта реплика, голову над которой ломаю с самых календ, складываться не желала никак. Все, рождаемое скудноволосой моей голо!

вой, на фоне роскошных афоризмов предшественников казалось блеклым и

беспомощным. Проглядывалось лишь расплывчатое «Прислушайтесь, сво!

бодные квириты!» в прологе, далее же улегся глухой непроходимый туман.

Хотя почему, собственно, «свободные», я понимал не вполне. То ли этим, прямо скажем, подзабытым в последние консульства словом хотелось под!

черкнуть, что Рим — свободнейший из городов ойкумены, коль скоро ос!

тальные лежат, больше или меньше, под его властью. То ли подразумева!

лось «свободные отныне от власти диктатора Цезаря», что в моих устах зву!