Джон Ирвинг - Дорога тайн

Если женщины из реальной жизни Хуана Диего плелись в хвосте у тех, кого он встречал только в своем воображении… что ж, это могло объяснить, почему такие женщины, как Мириам и Дороти, с какими наяву Хуан Диего еще не сталкивался, казались ему такими притягательными и узнаваемыми. (Возможно, он встречал их в своем воображении много раз. Неужели он видел их там и раньше?)

Если бумажные праздничные шляпы и в самом деле неожиданно материализовались на головах отмечающих Новый год в «Энкантадоре», то не было никакого объяснения столь же внезапному возникновению музыкальной группы в составе трех расхристанного вида молодых людей с клочковатой растительностью на лице и симптомами явного недоедания. У гитариста была татуировка на шее, похожая на ожог, оставленный раскаленным тавром. Аккордеонисту и барабанщику нравились майки, дабы была видна татуировка на руках; барабанщик выбрал тему насекомых, а аккордеонист предпочитал рептилий – только чешуйчатым позвоночным, змеям и ящерицам дозволялось ползать по его голым рукам.

Комментарий Мириам по поводу молодых людей был уничижительным: «Много тестостерона, но мало перспектив». Хуан Диего понял, что Кларк Френч услышал это, а поскольку Кларк стоял спиной к музыкантам, то по слегка удивленному выражению лица Кларка было ясно, что он принял слова Мириам на свой счет.

– Это про парней позади тебя – про группу, Кларк, – сказала доктор Кинтана мужу.

Эти ребята были всем известны под названием «Ночные обезьяны». Репутация чисто местной группы покоилась на костлявых голых плечах вокалистки – худой как щепка, в платье без бретелек. Ее груди было явно недостаточно, чтобы платье не сползало, а прямые черные волосы, грубо подстриженные на уровне мочки уха, резко контрастировали с мертвенной бледностью лица. Хуан Диего отметил, что ее кожа была неестественно, не очень-то по-филиппински, белой. Схожесть вокалистки с только что выкопанным трупом заставила Хуана Диего подумать, что парочка татуировок ей бы не помешала – даже насекомое или какая-нибудь рептилия, если не причудливый ожог, как на шее гитариста.

Что касается названия группы «Ночные обезьяны», то тут, естественно, у Кларка имелось объяснение. Близлежащие Шоколадные холмы были местной достопримечательностью. На Шоколадных холмах водились обезьяны.

– Без сомнения, обезьяны ведут ночной образ жизни, – сказала Мириам.

– Именно, – неуверенно ответил Кларк. – Если вам интересно и если нет дождя, можно организовать однодневную поездку на Шоколадные холмы – мы ездим туда каждый год, – сказал Кларк.

– Но мы не увидим обезьян днем, если они ночные, – заметила Мириам.

– Это правда, мы никогда не видели обезьян, – пробормотал Кларк. Хуан Диего заметил, что ему трудно смотреть на Мириам.

– Думаю, нам лучше обойтись этими обезьянами, – сказала Мириам, небрежно махнув обнаженной рукой в сторону несчастной с виду группы. Они точно были похожи на ночных обезьян.

– Каждый год в одну из ночей мы отправляемся в круиз на речном судне, – рискнул заметить Кларк. Мириам вынуждала его нервничать, хотя она просто ждала продолжения его рассказа. – Мы едем на автобусе к реке. На реке есть пристани, где можно поесть, – продолжал Кларк. – После ужина мы отправляемся на экскурсионном катере вверх по реке.

– В темноте, – равнодушно сказала Мириам. – Что можно увидеть в темноте? – спросила она.

– Жуков-светляков… их, возможно, тысячи. Эти светляки – просто потрясающее зрелище, – ответил Кларк.

– А что делают светляки, кроме того что мигают? – спросила Мириам.

– Они очень зрелищно мигают, – стоял на своем Кларк.

Мириам пожала плечами.

– Эти жуки мигают в порядке ухаживания, – сказала Мириам. – Представьте себе, что единственный способ сблизиться – это мигнуть!

После чего она стала подмигивать Хуану Диего, который ответил ей тем же, и оба рассмеялись.

Доктор Хосефа Кинтана тоже засмеялась; она подмигнула мужу, но Кларк Френч был не в том настроении.

– Эти светляки – потрясающее зрелище, – повторил он тоном школьного учителя, потерявшего контроль над классом.

То, как Мириам подмигивала Хуану Диего, возбудило его. Он вспомнил (благодаря Мириам), что взял с собой виагру, а рука Мириам на его бедре, под столом, должно быть, способствовала его возбуждению. Хуану Диего вдруг показалось, что кто-то дышит ему в колени, совсем рядом с рукой Мириам, лежащей на его бедре, и, в смущении заглянув под стол, он увидел Консуэло, маленькую девочку с косичками, которая смотрела на него снизу вверх.

– Спокойной ночи, мистер, мне пора спать, – сказала Консуэло.

– Спокойной ночи, Консуэло, – сказал Хуан Диего.

Хосефа и Мириам посмотрели под стол на девочку.

– Мама обычно расплетает мне косички перед сном, – объяснила девочка. – Но сегодня меня укладывает в постель девочка-подросток – мне придется спать с косичками.

– Ничего с твоими волосами не случится за ночь, Консуэло, – сказала доктор Кинтана. – Косички переживут одну ночь.

– Мои волосы запутаются, – пожаловалась Консуэло.

– Иди сюда, – сказала Мириам. – Я умею расплетать косички.

Консуэло не очень-то была настроена подходить к Мириам, но та улыбнулась и протянула к девочке руки. Консуэло забралась к ней на колени и села, выпрямив спину и крепко сжав ладошки.

– Их надо и причесать, но у вас ведь нет расчески, – занервничав, сказала Консуэло.

– Я знаю, что делать с косичками, – заверила девочку Мириам. – Я могу расчесать твои волосы пальцами.

– Пожалуйста, только не усыпляйте меня, как Педро, – попросила Консуэло.

– Постараюсь, – ответила Мириам своим невозмутимым, ничего не обещающим тоном.

Когда Мириам расплетала косички Консуэло, Хуан Диего заглянул под стол в поисках Педро, но тот незаметно проскользнул на стул доктора Кинтана. (Хуан Диего также не заметил, когда доктор Кинтана встала со своего места, но теперь он увидел, что она стоит рядом с Кларком, напротив.) Многие взрослые освободили свои стулья за столами в центре зала; эти столы уносили прочь – центр зала должен был стать танцполом. Хуан Диего не любил смотреть, как люди танцуют; танцы не на пользу калекам, ни практически, ни умозрительно.

Маленьких детей укладывали спать; старшие дети, подростки, тоже встали из-за столов по периметру зала. Некоторые взрослые уже сидели за столами. Когда заиграет музыка, подростки, несомненно, вернутся, подумал Хуан Диего, но они уже резко исчезли – как это обычно бывает у подростков.

– Как вы думаете, мистер, что случилось с большим гекконом за этой картиной? – тихо спросил Педро Хуана Диего.

– Ну… – протянул Хуан Диего.

– Он исчез. Я посмотрел. Там ничего нет, – прошептал Педро.