Джон Ирвинг - Дорога тайн

– Бедная девочка, – сказала Мириам, имея в виду солистку «Ночных обезьян». – Надо бы вызвать «скорую» – либо она рожает, либо ее потрошат.

Это были именно те слова, которые Хуан Диего собирался сказать до того, как их произнесла Мириам. Как такое возможно? Она тоже писатель? (Если так, то, конечно же, совсем иной писатель.) Однако, что бы за этим ни стояло, сейчас оно не имело значения. Страсть берет свое, отвлекая от тайн.

Мириам сунула руку в правый передний карман брюк Хуана Диего. Она знала, что он уже принял таблетку виагры, и ее не интересовала кость от маджонга; для нее эта симпатичная маленькая игральная фишка не была счастливым талисманом.

– Дорогой, – начала Мириам, как будто ни одна женщина раньше не использовала это старомодное ласковое обращение, как будто ни одна из них никогда не прикасалась к мужскому члену через карман брюк.

Что касается Хуана Диего, то действительно никто из женщин не прикасался к его члену таким образом, хотя он и написал целую сцену, где это имело место; он чуть нервничал, поскольку прежде уже представлял себе это именно так.

Кроме того, он нервничал, потому что забыл контекст разговора с Кларком. Хуан Диего не мог припомнить, произошло ли это после или до того, как за новогодним столом появилась Мириам. Кларк подробно рассказывал о недавней студентке-писательнице – Хуану Диего она показалась подающей надежды, хотя он бы сказал, что Хосефа относится к ней скептически. Этой писательницей была «бедняжка Лесли» – молодая женщина, которая каким-то образом пострадала, и, конечно, в том разговоре был католический контекст. Но страсть берет свое, и внезапно Хуан Диего оказался с Мириам.

19

Диво-мальчик

Под куполом палатки для молодых акробаток была горизонтальная лестница, прикрепленная к двум параллельным балкам толщиной два на четыре дюйма. Перекладины лестницы представляли собой веревочные петли – всего восемнадцать петель на всю ее длину. Здесь тренировались акробатки, поскольку их палатка была всего двенадцать футов высотой. Даже если бы вы висели головой вниз, держась ступнями ног за веревочные петли, вы бы не разбились, упав с такой лестницы.

А вот в главном шатре, где устраивались цирковые представления, – там другое дело. Точно такая же лестница с восемнадцатью веревочными петлями была привинчена под его куполом, но если бы вы сорвались с нее, то падали бы с высоты восемьдесят футов [38]– без страховочной сетки это верная смерть. В «Circo de La Maravilla» для «хождения по небу» сетка не была предусмотрена.

Как бы вы его ни называли – «Дива-цирк» или просто «Дива», – неотъемлемой составляющей номера «Диво» было отсутствие страховочной сетки. Имелся ли в виду сам цирк (цирк как таковой), когда говорилось «La Maravilla», или подразумевалась реальная исполнительница, когда говорили «Дива», считая, что она и есть «La Maravilla», но то, что делало акробатку такой особенной, во многом было обязано отсутствию страховочной сетки.

Так там и было задумано – инициатива всецело исходила от Игнасио. В молодости укротитель львов побывал в Индии и впервые увидел в цирке номер «Прогулка по небу». Там же укротитель львов подхватил и идею использовать детей в качестве акробатов. А идею отказаться при этом от страховочной сетки он позаимствовал в цирках Джунагада и Раджкота, в которых побывал на представлении. Дети-исполнители, отсутствие сетки, высокая степень риска – номер «Прогулка по небу» пришелся весьма по вкусу мексиканским зрителям. А поскольку Хуан Диего ненавидел Игнасио, он отправился в Индию – хотел увидеть то, что видел укротитель львов; ему нужно было выяснить, откуда возникли идеи Игнасио.

Откуда-что-возникло было главным аспектом жизни Хуана Диего как писателя. «История, которая началась благодаря Деве Марии», его индийский роман, была о том, откуда все «возникло», – в этом романе, как и в детстве и юности Хуана Диего, многое возникло от иезуитов или цирка. Однако ни в одном из романов Хуана Диего Герреро действие не происходило в Мексике; в его прозе не было персонажей-мексиканцев (или американцев – выходцев из Мексики). «Реальная жизнь – слишком рыхлая для хорошей беллетристики», – говорил Хуан Диего. «Выразительные персонажи в романах более цельно скроены, чем большинство людей, которых мы знаем в жизни, – добавлял он. – Персонажи в романах более понятны, более последовательны, более предсказуемы. Ни один хороший роман не представляет собой некий сумбур, а многие так называемые реальные жизни сумбурны. В хорошем романе все важное для излагаемой истории возникает из где-то существующего».

Да, его романы возникали из детства и юности – именно оттуда были его страхи, а воображение возникало из всего, чего он боялся. Это не означало, что он писал о себе или о том, что случилось с ним в детстве и отрочестве, – он не писал о себе. Как писатель, Хуан Диего Герреро воображал то, чего боялся. Вы никогда в полной мере не узнаете, откуда возникали реальные люди.

Взять, к примеру, Игнасио, укротителя львов, в особенности его порочность. Индия была тут ни при чем. Без сомнения, он приобрел навыки укрощения львов в индийских цирках, но для укрощения львов не нужно быть хорошим атлетом – это совсем не акробатика. (Укрощение львов – это вопрос доминирования, что, по-видимому, верно в отношении укротителей как львов, так и львиц.) Игнасио научился выглядеть устрашающе, если не обладал этой способностью еще до того, как уехал в Индию. Со львами, конечно, устрашение было иллюзией. И получалось ли доминировать – это зависело от конкретного льва. Или от конкретной львицы, то есть от женского фактора, в случае Игнасио.

А «Прогулка по небу» была в основном делом техники; исполнителям просто требовалось овладеть определенной техникой. Она была известна. Игнасио видел, как следует тренироваться, но укротитель львов не был акробатом – он лишь женился на акробатке. Жена Игнасио, Соледад, и была акробаткой – или, скорее, бывшей акробаткой. Она была воздушной гимнасткой, выступала на трапеции; физически Соледад могла выполнить все что угодно.

Игнасио просто рассказал, как выглядит ходьба по небу; а Соледад стала обучать юных акробаток. Соледад сама научилась этому искусству на безопасной лестнице в палатке труппы. Овладев ходьбой вверх ногами, Соледад поняла, что может научить тому же и девочек-акробаток.

В «Дива-цирке» только юных девушек – а именно девочек-акробаток определенного возраста – обучали искусству хождения по небу (они и были «дивами»). Так и было специально задумано, и исключительно самим Игнасио. Укротитель львов любил юных девушек; он считал, что девочки-подростки – лучшие исполнительницы этого номера. Игнасио считал, что если вы находитесь среди зрителей, то вас должно волновать, чтобы девочки не упали, а не сексуальные мысли о них; когда же девочки становятся достаточно зрелыми, чтобы вызывать у вас сексуальные мысли, то, во всяком случае, по мнению укротителя львов, вы, представляя возможность секса с ними, не будете особо беспокоиться о том, разобьются они или нет.