Джон Ирвинг - Дорога тайн

– Господи, – сказал Хуан Диего. Слишком многое происходило слишком быстро.

– Читающая мысли говорит об Иисусе? – спросила Долорес.

– Она сказала, что ты ходишь по небу, как Иисус по воде, – солгал Хуан Диего заносчивой четырнадцатилетней девчонке.

– Ну и врун! – с отвращением воскликнула Лупе.

– Ей интересно, как ты справляешься со своим весом, когда висишь головой вниз. Нужно ведь время, чтобы развить мышцы, удерживающие ступни в этом положении под прямым углом, чтобы они не выскользнули из веревок. Расскажи об этом, – обратился Хуан Диего к красивой акробатке. Он наконец-то взял себя в руки.

– Твоя сестра очень наблюдательна, – улыбнулась Долорес калеке. – Это самое трудное.

– Мне было бы вдвое легче ходить по небу, – сказал Хуан Диего Долорес.

Он скинул специальный ботинок и показал ей свою искривленную ступню; да, она была вывернута в сторону по отношению к голени, в позиции «на два часа», – но раздробленная ступня намертво срослась с лодыжкой под прямым углом. На правой ноге мальчика-калеки не нужно было развивать никаких мышц. Увечная ступня не сгибалась и не могла согнуться – она была зафиксирована в идеальном положении для хождения по небу.

– Видишь? – спросил Хуан Диего. – Мне придется тренировать только одну ногу – левую. Разве мне от этого не легче будет ходить по небу?

Соледад, которая обучала этому искусству, опустилась на колени на земляной пол палатки и стала ощупывать искалеченную ногу Хуана Диего. Хуан Диего навсегда запомнил этот момент: впервые с тех пор, как нога зажила, кто-то прикасался к ней, не говоря уже о том, что впервые с такой заботой.

– Мальчик прав, Игнасио, – сказала Соледад мужу. – Хуану Диего вдвое легче научиться ходьбе по небу. Это нога-крюк – эта нога уже готова ходить по небу.

– Только девушки могут заниматься этим, – возразил укротитель львов. – La Maravilla всегда девочка. – (Этот человек был вечно озабоченным пенис-роботом.)

– Грязная свинья не интересуется твоим половым созреванием, – объяснила Лупе Хуану Диего, но она больше разозлилась на него, чем на Игнасио. – Ты не можешь быть дивом – ты разобьешься, гуляя по небу! Ты должен уехать из Мексики с сеньором Эдуардо, – сказала Лупе брату. – Ты не останешься в цирке. «La Maravilla» не навсегда – это не для тебя! Ты не акробат, ты не атлет, ты даже ходить не можешь без хромоты! – воскликнула Лупе.

– Я не хромаю, когда я вниз головой, и прекрасно могу ходить так, – возразил ей Хуан Диего, указывая на горизонтальную лестницу под сводом палатки.

– Может, калеке стоит взглянуть на лестницу в большом шатре, – сказала Долорес, ни к кому конкретно не обращаясь. – Чтобы быть дивом на той лестнице, нужна смелость. – Юная акробатка повернулась к Хуану Диего с сознанием собственного превосходства. – Любой может ходить по лестнице вниз головой в тренировочной палатке.

– Я смелый, – ответил ей мальчик.

Девушки-акробатки рассмеялись, в их числе и Долорес. Игнасио тоже засмеялся, но не его жена.

Соледад держала руку на больной ноге калеки.

– Посмотрим, хватит ли у него смелости, – сказала Соледад. – Эта нога дает ему преимущество – вот и все, о чем мы говорим с мальчиком.

– Ни один мальчик не может быть La Maravilla , – заметил Игнасио; он разматывал и вновь сматывал кнут – скорее нервно, чем угрожающе.

– А почему бы и нет? – спросила его жена. – Это ведь я тренирую акробаток. – (Львицы тоже не все поддавались дрессуре.)

– Мне это не нравится, – сказал Эдвард Боншоу Флор. – Они ведь не всерьез думают, что Хуан Диего пойдет на этот трюк с лестницей? Мальчик ведь не всерьез? – спросил айовец у Флор.

– Этот малыш смельчак, разве нет? – спросила Флор миссионера.

– Нет, нет, нет, никаких хождений по небу! – воскликнула Лупе. – У тебя другое будущее! – сказала девочка брату. – Мы должны вернуться в «Потерянных детей». Никакого цирка! – воскликнула Лупе. – Слишком много чтения мыслей…

Она вдруг увидела, как укротитель львов смотрит на нее; Хуан Диего тоже заметил, что Игнасио смотрит на Лупе.

– Что? – спросил Хуан Диего у младшей сестры. – О чем сейчас думает эта свинья? – прошептал он.

Лупе не могла смотреть на укротителя львов.

– Он думает, что хотел бы трахнуть меня, когда я подрасту, – сказала Лупе. – Он думает, каково это – трахать умственно отсталую девочку, которую может понять только ее брат-калека.

– Ты знаешь, о чем я думаю? – внезапно спросил Игнасио.

Укротитель львов смотрел куда-то в сторону, в какую-то точку как раз посередке между Лупе и Хуаном Диего, и Хуан Диего подумал, что, возможно, это прием, который Игнасио использует со львами, – то есть вместо того, чтобы установить зрительный контакт с отдельным львом, надо заставить львов думать, что он смотрит сразу на них всех. Да уж, слишком много всего происходило одновременно.

– Лупе знает, о чем вы думаете, – сказал Хуан Диего укротителю львов. – Она не умственно отсталая.

– Я хотел сказать, – пояснил Игнасио, по-прежнему не глядя ни на Хуана Диего, ни на Лупе, а куда-то между ними, – что большинство ясновидцев, гадалок, или как они там себя называют, – это обманщики. Те, кто может делать это на заказ, определенно обманщики. Настоящие ясновидцы могут читать мысли лишь некоторых людей, но не всех. Настоящим ясновидцам не интересны мысли большинства людей. Они извлекают из сознания людей только те мысли, которые отличают этих людей от прочих.

– В основном ужасные, – сказала Лупе.

– Она говорит, что отличительные мысли людей в основном ужасны, – перевел Хуан Диего.

Все и в самом деле происходило слишком быстро.

– Она, должно быть, одна из настоящих, – сказал Игнасио; он посмотрел на Лупе – только на нее, ни на кого больше. – Ты когда-нибудь читала мысли животных? – спросил укротитель львов. – Интересно, можешь ли ты сказать, о чем думает лев?

– Это зависит от конкретного льва или львицы, – ответила Лупе.

Хуан Диего перевел это слово в слово. По тому, как девушки-акробатки отошли подальше от Игнасио, услышав слово «львица», дети свалки поняли, что укротитель львов очень чувствителен к тому, что о нем думают как об укротителе львиц.

– Но ты могла бы уловить мысли конкретного льва или львицы? – спросил Игнасио; его взгляд снова стал рассеянным и заметался между ясновидящей девочкой и ее братом.

– В основном ужасные, – повторила Лупе, и эти ее слова Хуан Диего тоже перевел.

– Интересно, – только и произнес укротитель львов, но все, кто находился в палатке труппы, могли бы сказать, что Лупе, по их мнению, была одной из настоящих и что она правильно прочитала его мысли. – Калека может попробовать ходить по небу – посмотрим, хватит ли у него смелости, – сказал Игнасио на прощание.