Энтони Готтлиб - Мечта о Просвещении [Рассвет философии Нового времени]

Каждый из основных элементов реальности, которые Лейбниц назвал «монадами» — от греческого слова «единица», — это «свой собственный мир, не имеющий никаких связей и зависящий только от Бога» [19] Leibniz, letter to Des Bosses, 5 Feb. 1712, in PE p. 199. . Эти «истинные атомы природы» [20] Лейбниц Г. В. Монадология // Лейбниц Г. В. Сочинения в четырех томах. Т. 1. — М.: Мысль, 1982. С. 413. самодостаточны и не могут влиять друг на друга: они «вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти» [21] Там же. С. 413−414. . Их судьбы разворачиваются независимо, каждая по собственному сценарию. Таким образом, в их случае, как гласит популярное буддистское изречение, все перемены идут изнутри.

Когда Лейбниц называл свои монады «атомами», он не имел в виду, что они являются мельчайшими единицами материи. В действительности сами по себе они вообще нематериальны, хотя каждая созданная монада так или иначе объединена с частичкой материи. Он использовал термин «атом» в греческой его разновидности, означающей «нераздельный» или «неделимый». А поскольку, по его мнению, материя делима бесконечно, поэтому нет такой вещи, как мельчайшая часть. Таким образом, любые настоящие «атомные» единицы должны быть нематериальными. По словам Лейбница, такие последние кирпичики все же должны существовать. Кажется, он чувствовал, что без некой неделимой и, следовательно, не имеющей частей основы не было бы и Вселенной.

Поскольку монады не имеют частей, Лейбниц утверждал, что они не могут ни распадаться, ни увеличиваться. Каждая монада, кроме одной, возникла в момент сотворения мира и исчезнет только с концом мироздания. Исключением является Бог — самая могущественная монада, пусть и отличная от всех остальных в некоторых отношениях. Бог Лейбница обладает всеми обычными атрибутами божества монотеиста: Он вечный, совершенный, всезнающий, всесильный и милосердный творец всего и никогда не объединяется с чем-либо столь непритязательным, как материя.

Монады соподчинены «предустановленной гармонией» [22] Leibniz, postcript of a letter to Basnage de Beauval (1696), in PE p. 148. , которая была организована Богом при создании каждой монады и внедрении в них зачатков всей будущей деятельности. Лейбниц сравнивал это с такой картиной:

Несколько разных групп музыкантов или хоров, играющих свои партии по отдельности и размещенных таким образом, что они не видят и даже не слышат друг друга; хотя они тем не менее могут пребывать в полном согласии, следя каждый за собственными нотами, так что кто-либо, услышав их вместе, найдет изумительную гармонию [23] Leibniz, letter to Arnauld, 30 April 1687, in PE p. 84. .

Это напоминает аналогию с двумя синхронизированными, но несвязанными часами, которую некоторые философы предыдущего поколения использовали для описания связи между разумом и тело [9] См. главу 1, ранее. . Когда одни часы показывают 12, другие бьют полдень, и, когда я захочу поднять руку, она поднимется, — но ни в одном случае, согласно этой теории, одно событие не вызывает другое. Лейбниц использовал эту идею двух часов для объяснения взаимосвязи ума и тела, а также для объяснения гармоничного поведения монад.

Хотя каждая монада отрезана от всего остального, кроме Бога, она в некотором смысле отражает состояние любой другой монады. Таким образом, каждая монада является «зеркалом универсума» [24] Лейбниц Г. В. Монадология // Там же. Т. 1. С. 422. . Она содержит не только «следы всего, что с ней происходит» [25] Leibniz, “Remarks on Arnauld’s Letter,” May 1686, in PE p. 76. , но и следы «даже того, что происходит в универсуме, хотя только один Бог в состоянии распознать их» [26] Лейбниц Г. В. Рассуждение о метафизике // Лейбниц Г. В. Сочинения в четырех томах. Т. 1. С. 132. , говорил Лейбниц. Философ называл эти следы «перцепциями», то есть восприятием, несмотря на то что многие из них, по его словам, бессознательны. Мы не можем знать, каким образом каждая сотворенная монада запечатлевает остальные. Лейбниц сравнивал ситуацию с человеком, слышащим рев моря: «…я слышу отдельные шумы каждой волны, из которых слагается этот общий шум, но не различаю их» [27] Лейбниц Г. В. Начала природы и благодати // Там же. С. 410. .

«Перцепции» каждой монады различны, потому что они отражают Вселенную с уникальной точки зрения, и эти перцепции меняются по мере дальнейшего развития. Изменения приходят, как всегда, изнутри. Всем монадам свойственна склонность — или «аппетиция», как называл это Лейбниц, — переходить от одной перцепции к другой. Только высшие монады имеют осознанные желания и явные цели, побуждающие их действовать, но все монады стремятся к самореализации, стараясь выполнить внедренные в них предназначения. Для Лейбница всякая деятельность требует своего рода жизни, поэтому можно сказать, что каждая монада жива.

Как мы и всё остальное содержание видимой вселенной вписываемся в этот заколдованный мир? Лейбниц мучился с этим вопросом, но был уверен в двух вещах. Во-первых, единственные объекты, которые имеют «абсолютную реальность» [28] Leibniz, letter to de Volder, 1704 or 1705, in PE p. 181. , — это монады. Во-вторых, монады являют собой разумы или подобны разумам, потому что у них есть перцепции и аппетиция.

В наши дни философы не видят особого смысла в разговорах о том, что абсолютно реально. Нечто либо существует, либо нет, и здесь не может быть перевалочных пунктов. Но во времена Лейбница подразумевалось, что реальность имеет разные степени, отчасти потому, что философы унаследовали концепцию «субстанции», согласно которой одни вещи существуют сами по себе, в то время как другие существуют только в качестве явлений второго порядк [10] См. главу 3, ранее. . Лейбниц определял субстанцию как «абсолютное существо» [29] Leibniz, letter to Arnauld, 30 April 1687, in PE p. 90. или «бытие, сущее в себе» [30] Leibniz, “On Transubstantiation” (1688?), in PPL vol. 1, p. 178. . По его словам, монады — единственные истинные субстанции, потому что только они самодостаточны. Все физические объекты и физические силы каким-то образом «происходят от них» [31] Leibniz, letter to de Volder, 30 June 1704, in PE p. 179. . Но в каком смысле физические вещи являются следствием монад?

Лейбниц пытался объяснить это себе, сравнивая материю с радугой и паргелием (то есть ореолами, которые иногда видны вокруг Солнца). Идея состоит в том, что радугу могут наблюдать все, и она имеет причину в природе. Тем не менее она не совсем такая, какой кажется. Аналогично физические тела тоже не совсем такие, какими кажутся, а суть лишь проявления, каким-то образом обнаруживаемые монадами. И все же эта аналогия слишком натянута, чтобы хоть как-то помочь. Радуга и паргелий возникают как результат поведения света, попадающего в капли воды или кристаллы льда в земной атмосфере. Но монады — в отличие от света, воды и льда — не являются физическими объектами, поэтому неясно, в каком смысле столы, стулья или горы возникают из-за них подобным же образом.