Евгений Карнович - Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий [репринт, старая орфография]

Вагнеръ, оставляя городокъ, въ которомъ провелъ четыре года, такъ описываетъ его: «Мангазея расположена въ пустынѣ по близости трехъ рѣкъ; рѣки эти прорѣзываютъ густой лѣсъ, находящійся вдали отъ города. Въ Мангазеѣ считалось въ ту пору 60 домовъ, построенныхъ изъ бревенъ, а жители были казенные крестьяне. Каждый изъ нихъ получаетъ отъ казны крупу, муку и по три рубли въ каждую четверть года. Они не платятъ никакихъ податей, не занимаются земледѣліемъ, а только въ волю косятъ сѣно. Вдали отъ города на горизонтѣ виднѣется цѣпь горъ, покрытыхъ лѣсомъ, въ долинахъ болота и рѣки, впадающія въ Енисей. Въ окрестностяхъ города нѣтъ никакой возможности ходить пѣшкомъ по топямъ и нѣтъ ни одной равнины, которая могла бы быть приспособлена къ хлѣбопашеству. Въ этихъ мѣстностяхъ встрѣчаются девяностолѣтніе старики, которые, отродясь, не видывали хлѣбнаго зерна, но за то трава достигаетъ здѣсь человѣческаго роста и это особенно удивляло Вагнера, такъ какъ зима оканчивалась только въ іюнѣ и начиналась опять въ августѣ. Мангазейскіе жители содержали лошадей, коровъ и свиней, а зимою ѣздили на лошадяхъ въ окрестные лѣса за дровами. Овесъ и всѣ жизненные припасы привозили въ Мангазею изъ Енисейска и обмѣнивали здѣсь все это на мѣха. Въ лѣсахъ — продолжалъ Вагнеръ — ростутъ кедровыя деревья громадной величины. Лѣтомъ молнія безпрестанно падаетъ на нихъ и производитъ пожары, которые продолжаются цѣлые годы, но лѣсовъ отъ этого не убавляется, такъ какъ новыя деревья выростаютъ съ неимовѣрною быстротою. По Енисею жили въ хатахъ русскіе, промышлявшіе единственно охотою и рыбною ловлею».

Изъ Мангазеи Вагнеръ выѣхалъ по Енисею на баркѣ, которая шла тягою.

Пользуясь теперь свободою, Вагнеръ, на пути изъ Сибири, старался ознакомиться съ обитающими тамъ инородцами и оставилъ замѣтки объ остякахъ, жившихъ въ подземельяхъ и отказывавшихся отъ постройки домовъ и отъ занятія земледѣліемъ. Якутамъ онъ отдаетъ преимущество предъ остяками, находя, что первые гораздо способнѣе и склоннѣе къ промышленности нежели послѣдніе. По дорогѣ къ Якутску они построили большія деревни, сѣяли и жали хлѣбъ, а также разводили домашній скотъ въ громадномъ количествѣ. Въ отношеніи чистоплотности и домашняго порядка онъ предпочитаетъ ихъ русскимъ. По замѣчанію Вагнера, только племя якутовъ было искренно предано Россіи, тогда какъ нельзя сказать того же самаго о тунгусахъ, чукчахъ и камчадалахъ. Русское правительство должно было уступчиво дѣйствовать противъ нихъ, чтобы не вызвать возмущенія. Вагнеръ изумлялся тому, какимъ образомъ русскіе могли покорить сибирскихъ туземцевъ и заставить ихъ быть данниками Россіи, такъ какъ необъятныя пустыни, густые лѣса и тѣсные проходы давали жителямъ всѣ способы обороняться отъ непріятельскаго нападенія. Кромѣ того, сибирскіе туземцы не имѣли никакой надобности въ русскихъ, потому что имъ вовсе не нужны ни хлѣбъ, ни соль, ни одежда — они питались охотою и рыбною ловлею, а одѣвались въ звѣриныя шкуры. По всей вѣроятности — говоритъ Вагнеръ — русскіе употребляли къ покоренію инородцевъ разные обманы и хитрости, чтобы принудить ихъ платить дань, которую они вносятъ теперь чрезвычайно исправно въ назначенные сроки. По свѣдѣніямъ, собраннымъ Вагнеромъ, изъ сибирскихъ инородцевъ было всего болѣе якутовъ и камчадаловъ, за ними, по численности, слѣдовали чукчи, тунгусы и юраки, менѣе всѣхъ было остяковъ.

Замѣчательно, что освобожденный изъ ссылки Вагнеръ не слишкомъ спѣшилъ на родину. Такъ, пріѣхавъ въ половинѣ августа 1763 года въ Енисейскъ, онъ остался тамъ на нѣсколько недѣль. Между тѣмъ спутникъ Вагнера, тамо шнійкуцецъ Токаревъ познакомилъ его съ енисейскими жителями и теперь Енисейскъ также полюбился ему, какъ и въ первый разъ. Онъ намѣревался остаться тамъ подолѣе, если бы съ нимъ не случилось романическое происшествіе, которое, по словамъ его, угрожало ему отравою. Вагнеру очень нравились енисеянки, отличавшіяся бѣлизною и нѣжнымъ цвѣтомъ лица. Въ одну изъ нихъ, дочь прожившагося купца, влюбился Вагнеръ и мать этой дѣвушки, бывшая въ крайней нуждѣ, продала свою дочь Вагнеру за 6 рублей. Вагнеръ хотѣлъ отвести эту покупку на свою родину и, вѣроятно забывъ свою нѣмецкую невѣсту, намѣревался никогда не разставаться съ енисейскою дѣвушкою, но влюбившаяся въ него жена Токарева изъ ревности задумала отравить его пельменями и только счастливый случай открылъ Вагнеру этотъ страшный противъ него замыселъ. Тогда Вагнеръ поспѣшилъ поскорѣе выбраться изъ Енисейска и повезъ съ собою купленную имъ дѣвушку, но къ страшному отчаянію ея любовника, она была задержана на дорогѣ, какъ безпаспортная, и вскорѣ Вагнеръ получилъ поразившее его извѣстіе объ ея смерти.

Въ ту пору, когда ѣхалъ Вагнеръ Сибирью, въ ней, по большимъ дорогамъ, были выстроены на разстояніи 100 или 150 верстъ, на счетъ казны, постоялые дворы, гдѣ пріѣзжіе должны были получать для себя продовольствіе безплатно. На содержаніе этихъ дворовъ были приписаны нѣкоторыя деревни, лежавшія въ верстахъ 400–500 отъ большой дороги, а за исполненіе упомянутой повинности жители этихъ деревень были освобождены отъ всякихъ податей и налоговъ и, кромѣ того, имѣли право занимать земли, сколько имъ оказывалось нужнымъ для производства хлѣбопашества. Разумѣется — говоритъ Вагнеръ — что крестьяне предпочли бы селиться не вдали, а вблизи большой дороги, гдѣ была превосходная земля, но они избѣгали этого и уходили въ дремучіе лѣса, чтобы сколько возможно болѣе охранить себя отъ притѣсненій, дѣлаемыхъ имъ военными командами. Дѣйствительно, прибавляетъ онъ, военные чины расправлялись съ крестьянами вовсе не по-человѣчески, заставляли ихъ дѣлать все подъ палочными ударами, почему крестьяне и были забиты и запуганы. Такую же крутую расправу съ крестьянами замѣтилъ Вагнеръ и со стороны десятскихъ и сотскихъ, при чемъ особенно удивляло его то, что крестьянинъ не имѣлъ права отлучиться съ мѣста своего постояннаго жительства.

Не лишены интереса замѣтки Вагнера о бѣглыхъ каторжникахъ. Убѣжавъ изъ мѣста ссылки, они — пишетъ Вагнеръ — соединяются въ разбойничьи шайки и принимаются грабить деревни, скрываясь послѣ грабежей въ лѣсахъ, гдѣ устроиваютъ для себя избы. Если со временемъ мѣстное начальство откроетъ ихъ убѣжище, то оно, не зная о происхожденіи этихъ поселковъ, считаетъ тамошнихъ жителей честными людьми и потому не возвращаетъ ихъ на каторгу. Бѣглые каторжники похищаютъ женщинъ и уводятъ ихъ къ себѣ; уведенныя должны оставаться тамъ на всегда, такъ какъ имъ трудно пробраться оттуда въ прежнія мѣста. Бѣглые каторжники утоняютъ скотъ въ большомъ количествѣ. Добраться же къ нимъ весьма трудно, потому что они проводятъ къ своимъ притонамъ, находящимся или въ лѣсу, или въ горахъ, или за болотами, извилистыя тропинки и если ихъ могутъ выдать начальству, то развѣ только ихъ же измѣнники-сотоварищи. Водворяясь гдѣ нибудь, каторжники бываютъ опасны для окрестныхъ жителей только на первыхъ порахъ, но за тѣмъ когда они обстроятся и обзаведутся, то ведутъ себя смирно. По словамъ Вагнера, поселковъ, составленныхъ изъ каторжниковъ, было въ Сибири очень много, такъ что тамъ находилось не мало такихъ деревень, о существованіи которыхъ правительственныя власти вовсе даже и не знали.