Евгений Карнович - Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий [репринт, старая орфография]

Вообще Сибирь была наполнена людьми, жившими только разбоемъ, который невозможно было истребить. Причина этому заключалась въ томъ, что страна слишкомъ обширна, а горы, болота, озера, рѣки, дремучіе лѣса, препятствуютъ розыскамъ, которые нельзя производить иначе какъ только въ сопровожденіи цѣлаго обоза съѣстныхъ припасовъ, да и тогда невозможно быть увѣреннымъ, чтооы посланная команда не умерла отъ голода на возвратномъ пути. Я думаю — продолжаетъ Вагнеръ — русское правительство не имѣетъ понятія о половинѣ подвластныхъ ему въ Сибири племенъ. Есть цѣлыя области, въ которыя нѣтъ никакой возможности проникнуть по неимѣнію тамъ вовсе средствъ къ продовольствію.

Въ половинѣ ноября Вагнеръ пріѣхалъ въ Тобольскъ; въ девятый день, послѣ его пріѣзда прибылъ туда новый губернаторъ Чичеринъ (The-Therin), получившій эту должность въ видѣ вознагражденія за свою гвардейскую службу въ Петербургѣ. Вагнеръ сдѣлалъ ему визитъ, а Чичеринъ былъ на столько уже предваренъ въ его пользу, что попросилъ его переѣхать на житье въ губернаторскій домъ.

Вотъ какъ описываетъ Вагнеръ тогдашній Тобольскъ.

«Тобольскъ обширенъ, но обстроенъ дурно, всѣ дома деревянные, за исключеніемъ губернаторскаго дома и церкви, архіерейскій домъ также, каменный, построенъ на горѣ противъ крѣпости, а та гора, на которой живетъ губернаторъ, высока, крута и окружена стѣною. Мѣсто это похоже на цитадель; около стѣны устроена земляная насыпь, на которой разставлены пушки, а въ самой стѣнѣ сдѣланы бойницы, для того, чтобы съ нихъ стрѣлять въ непріятеля. Городъ расположенъ на очень болотистомъ мѣстѣ, дома построены на сваяхъ, а улицы соединены бревенчатыми мостами. Въ городѣ есть нѣкоторые кварталы до того сырые, что въ ниіхъ невозможно жить».

Первые дни своего пребыванія въ Тобольскѣ, Вагнеръ провелъ очень пріятно; онъ обѣдалъ то у губернатора, то у архіерея, то у главнаго коменданта генералъ-маіора фонъ-Фюрстенберга. Обыкновенно каждый вечеръ былъ балъ, на которомъ танцовали только русскія и казацкія пляски. Вагнера всюду принимали какъ желаннаго гостя.

Послѣ побывки въ Тобольскѣ, Вагнеръ продолжалъ свое путешествіе безпрерывно, останавливаясь лишь по временамъ для того, чтобы заходить въ монастыри къ архимандритамъ, которые всѣ вообще, а въ особенности архимандритъ въ Верхотурьѣ, принимали Вагнера чрезвычайно ласково и приглашали къ себѣ обѣдать.

Верхотурье, послѣ Тобольска — главнаго города во всей Сибири — казался самымъ большимъ изъ всѣхъ провинціальныхъ тамошнихъ городовъ, но всѣ дома въ немъ были деревянные, а иные переулки до того были узки, что въ комнатахъ отъ этого было темно. Въ дальнѣйшей своей поѣздкѣ Вагнеръ не обращалъ особаго вниманія на другіе города, ничѣмъ впрочемъ не отличавшіеся отъ деревень. По замѣчанію его, во всей Сибири, какъ въ городахъ, такъ и въ деревняхъ, не было оконныхъ стеколъ, но ихъ замѣняли тонкіе пласты слюды (Marienglas), вдѣланные въ жестяныя рамы. Тамъ же, гдѣ слюды было мало, ее на зиму вынимали изъ оконъ, замѣняя льдомъ. Для этого — пишетъ Вагнеръ — обрубаютъ кусокъ льда въ величину окна, вставляютъ его туда, плотно обкладываютъ снѣгомъ и поливаютъ водою; послѣ этого ледъ такъ крѣпнетъ, что не совсѣмъ разстаиваетъ даже въ теченіе лѣтнихъ жаровъ.

Въ Сибири въ ту пору занимались выдѣлкою полотна изъ азбеста (горнаго льна). Для приготовленія такого полотна, разсказываетъ Вагнеръ, азбестъ дробятъ молоткомъ и чрезъ это обращаютъ его въ бѣлыя волокна, которыя прядутъ какъ обыкновенный ленъ. Но немногіе изъ русскихъ знакомы съ этимъ производствомъ; такимъ тканьемъ занимаются женщины весьма мало, потому что оно чрезвычайно трудно. Вагнеръ купилъ за 4 рубли рубашку изъ азбестовой ткани, но, къ своему сожалѣнію, потерялъ ее въ дорогѣ.

Соликамскъ обратилъ на себя вниманіе Вагнера приготовленіемъ соли, которую добывали изъ озера, находящагося близь города. Вотъ какъ въ ту пору производилась ея добывши или вырѣзали куски соли изъ толстаго пласта, покрывающаго озеро, или выпаривали озерную воду, отъ него образовывалась соль. Вагнеръ разсказываетъ, что ближайшіе къ озеру владѣльцы земли — вельможи, генералы и сенаторы — проводили изъ него въ свои имѣнія канавы и, получивъ такимъ образомъ соленую воду, устраивали у себя солеварни. Почти всюду въ этихъ мѣстностяхъ Вагнеръ видѣлъ насосы для выкачиванія озерной воды. «Я убѣжденъ — пишетъ онъ — что все это дѣлается безъ вѣдома императрицы, и такъ какъ въ означенномъ злоупотребленіи участвуютъ всѣ, то пикто и не дѣлаетъ на счетъ этого доносовъ, да и если бы, наконецъ, и былъ сдѣланъ доносъ, то никто не сталъ бы и тревожиться этимъ. Вельможи скорѣе владѣльцы значительной части московскаго и казанскаго государствъ, нежели подданные императрицы и большая часть волостей не платятъ податей казнѣ; большинство же жителей находится въ крѣпостномъ состояніи у какого нибудь генерала или гражданскаго сановника».

Не смотря почти на пятилѣтнее удаленіе изъ Пруссіи, Вагнеръ, какъ мы уже замѣтили, не спѣшилъ на родину. Онъ не только останавливался на болѣе или менѣе продолжительное время въ лежавшихъ на пути его городахъ, но даже сдѣлалъ особую поѣздку по Казанской провинціи, внеся, впрочемъ, объ этой поѣздкѣ въ свою книгу самыя скудныя и не представляющія уже для насъ интереса свѣдѣнія о вотякахъ и раскольникахъ.

Казань, по описанію Вагнера, была большимъ и хорошо обстроеннымъ городомъ. Улицы въ ней были широки, но дома большею частію бревенчатые. Двѣ только церкви отличались громадностію размѣровъ. Домъ губернаторскій былъ расположенъ на горѣ. Населеніе города состояло частію изъ русскихъ и изъ татаръ. Губернаторъ былъ татаринъ по происхожденію, сѣдой старикъ, никакъ не менѣе 80 лѣтъ, но сохранившій бодрость зрѣлаго возраста; онъ отличался радушіемъ и сердечною добротою. Оставаясь въ Казани восемь дней, Вагнеръ очень часто посѣщалъ губернатора, который любилъ слушать его подробные разсказы о семилѣтней войнѣ.

По замѣчанію Вагнера, нигдѣ во всей Россіи и Сибири жизненные припасы не были такъ дешевы какъ въ Казани. На рынкахъ дичь продавалась въ такомъ изобиліи, что продавцы ея приставали къ проходившимъ съ неотступными предложеніями. За куропатку платили по 1 копѣйкѣ, а глухарь стоилъ 6 копѣекъ. Вагнеръ оставилъ Казань съ сожалѣніемъ. Онъ замѣчаетъ, что въ Казанской губерніи превосходная, но очень плохо воздѣлываемая почва и что тамъ нѣтъ никакихъ другихъ фабрикъ кромѣ сафьянныхъ.

Въ декабрѣ мѣсяцѣ Вагнеръ добрался до Москвы и остался тамъ на восемь дней съ цѣлью осмотрѣть городъ. По пріѣздѣ, онъ тотчасъ же отправился по лавкамъ, въ которыхъ нашелъ множество богатыхъ китайскихъ тканей, а также дорогихъ мѣховъ въ такомъ громадномъ количествѣ, какого онъ себѣ не могъ представить. Онъ жалуется на безпрестанные случаи воровства и полагаетъ, что жители Москвы склонны къ убійствамъ и грабежамъ, и разсказываетъ, что для совершенія этихъ преступленій они устраиваютъ засады, такъ что не проходитъ дня, чтобы не было совершено убійства. Онъ самъ въ Нѣмецкой Слободѣ подвергся однажды нападенію шайки злоумышленниковъ, не смотря на то, что ходилъ не одинъ, а въ сопровожденіи двухъ солдатъ. Вообще, по его мнѣнію, Москва богата такими злодѣями, какихъ не отыщется въ Германіи. Даже женщины, шляющіяся изъ дома въ домъ, безпрестанно воруютъ. Женскій полъ, среди котораго была сильно развита любострастная болѣзнь, показался Вагнеру очень некрасивымъ изъ себя. «Женщины сильно румянятся — говоритъ онъ, — но цвѣтъ ихъ щекъ напоминаетъ цвѣтъ кровельныхъ черепицъ. Правда, что и въ Сибири румянятся, но тамъ употребляютъ совсѣмъ другія румяна, которыя отличаются благовоніемъ и натираются ими болѣе по этой причинѣ, а не изъ одного кокетства». При этомъ Вагнеръ особенно хвалитъ сибирскія бѣлила, привозимыя изъ Китая, придающія колеѣ бѣлизну снѣга. Онъ хвалитъ также и сибирскія румяна, описывая въ подробности способъ употребленія этихъ косметическихъ притираній, и замѣчаетъ, что когда бѣлила и румяна по прошествіи нѣсколькихъ часовъ высохнутъ, то краску нельзя отличить отъ натуральнаго цвѣта кожи. Почему онъ и совѣтуетъ ввести въ Германіи въ употребленіе сибирскія бѣлила и румяна.