Ирина Лобусова - Диббук с Градоначальницкой

Думая обо всем этом, Таня быстро шагала по Балковской, вспоминая своих любимых подруг — Иду и Цилю. Ни они, ни их мама Софа никогда не ходили в синагогу. Как и большинство бедняков, ведущих полукриминальную жизнь, они не были религиозны и не верили ни в какого Бога — ни в еврейского, ни в русского, ни в одесского, если б он был. Они очень редко вспоминали о своей национальности, потому что их жизнь была заполнена проблемами, в первую очередь, выживанием.

Но, несмотря на это, погром сыграл роковую роль в их судьбе, оборвав жизнь Софы — веселой, острой на язык тети Софы, никому в своей жизни не сделавшей никакого зла. Таня вспоминала, как спасала от погрома свою Цилю, вспоминали дикую, разъяренную толпу, пьяное быдло, несущее разрушение и смерть. И то отчаянное чувство несправедливости и ужаса, которое поднялось тогда, закипело в ее душе, несмотря на то что Таня не была еврейкой. Циля и Ида были для нее почти как сестры — их боль была ее болью. И она прекрасно понимала, что никогда уже не сможет забыть того, что тогда видела. С этим ей жить до конца дней.

Такие мысли вызвали в ее душе целый вихрь воспоминаний. Как же тосковала она по Циле и Иде, как же не хватало ей их улыбок, смеха, огонька в глазах, приземленной жизненной смекалки и, несмотря ни на что, умения верить в мечту. Как же горько было Тане вспоминать эти потери! Жизнь словно отрезала от нее всех самых дорогих, близких и любимых людей, ввергая в жестокий вакуум, где была только она одна — и ее боль.

Впрочем, жизнь вознаграждала ее и приобретениями, не только потерями. Среди этих приобретений была дружба с Тучей, который, не задумываясь, бросился спасать ее. Туча был прав, называя ее сестрой. Их дружба уже переросла в родственную связь, и Таня видела в нем брата, которого у нее никогда не было.

Туча, точно так же, как Циля и Ида, не был религиозен. Впрочем, это было свойство всех одесских бандитов. Для них не существовало Бога — наверное, потому, что они видели слишком много зла, в отличие от всех остальных людей. И не просто видели, но и были проявлением этого зла.

А между тем по просьбе Тани Туча позвонил раввину и договорился о том, что она придет в синагогу — почитать литературу в библиотеке и посмотреть на те самые места, где старик Нудельман сделал свое роковое открытие. Когда Таня только начинала заниматься какой-то историей, пытаясь раскрутить ее до конца, в ней сразу включалась какая-то особая интуиция, которая подсказывала верные ответы.

Как это происходит, Таня не могла объяснить. Но когда у нее появлялось предчувствие, оно всегда оказывалось верным. И вот теперь она чувствовала, что обязательно должна появиться в синагоге — это было очень важно.

К тому же Таня хотела понять, в первую очередь для себя, что такое менора. Она была очень далека от любой религии, и, конечно же, от иудаизма. Но у нее был свой метод расследования. Когда Таня что-то искала, она всегда хотела узнать об этом подробней. Почитать информацию, почерпнуть что-то из книг. И, как правило, это всегда срабатывало.

А потому ей без труда удалось убедить Тучу, что она обязательно должна узнать, что такое менора. Туча тут же заявил, что она абсолютно права, позвонил раввину и все устроил.

По лицу друга Таня видела, что он далеко не в восторге от того, что ввязался в это дело.

— Дохлый номер… — тяжело вздыхал Туча, — воняет, как сдохшая мыша в шляпе! Психи эти задрипанные, дурики об религиозные — ну разве можно больший гембель прицепить за свою разбитую голову? По ушам нашкрябают — только ша!

— Отчего же ты согласился? — усмехалась Таня. — Надо было не соглашаться!

— Попросил за помощь — ну как не согласиться? Шо я, дурак без палочки, или хто? Нельзя не согласиться — за как иначе?

Таня прекрасно понимала, что поступок раввина — то, что он обратился к Туче за помощью, — очень льстил самолюбию ее друга. Однако разгадывать логические загадки Туча не особенно умел. Он был хорош там, где надо было провернуть финансовую аферу, напутать с документами, замести следы, применить силу в конце концов. А вот разгадывать убийства… Здесь Туча со всем своим хитроумием вступал в темный лес. Поэтому и страшно обрадовался, что Таня оказалась рядом, и снимет такую тяжесть с его шеи.

А Таня была рада, что сможет помочь своему другу, освободит его хотя бы от части забот. А потому решила всерьез заняться этой историей. Вот и шла она в синагогу, вспоминая свое прошлое. Таня почему-то подумала о том, что если бы Циля была жива, она бы взяла сейчас ее с собой.

Раввин встретил Таню приветливо и провел небольшую экскурсию по самой синагоге. Затем они прошли в соседнее здание — в библиотеку.

Когда раввин отпер ключом тяжелый висячий замок и они вошли, в нос сразу ударил затхлый, тяжелый запах давно не проветриваемого помещения. А на полу, на столах был огромный слой пыли.

— Простите, — раввин поймал взгляд Тани, — сюда давно никто не заходил. Как только Аарон исчез, библиотека стояла закрытой. А пыль…

— Да, действительно, — Таня провела пальцем по столу, — почему здесь так грязно?

— Уборщица давно не приходила. Пропала куда- то. Я собирался сразу ее попросить убрать в библиотеке, как только она появится. Но она не пришла.

— Как давно ее не было? — Таня вдруг почувствовала смутное чувство тревоги, как будто в голове загорелся красный огонек, некий сигнал повышенного внимания.

— Да вот как Аарон исчез. — Раввин вдруг запнулся и уставился на Таню. — Да, действительно! Она не появлялась с тех пор, как Аарона нашли убитым. Вы думаете, это важно?

— Важным может быть всё! А раньше уборщица исчезала так надолго? Кстати, как давно она у вас убирает?

— Второй год. И. нет, раньше никогда ничего подобного не было. Все было в порядке.

— Что за уборщица? Как ее зовут? — наступала Таня.

— Глафира Чернова. Живет на Молдаванке. 56 лет. Пожилая женщина, ворчливая. Но к своей работе относилась добросовестно.

— Она не еврейка?

— Нет. Мне просто порекомендовали ее. Сказали, что у нее сложные жизненные обстоятельства. Я хотел помочь. Вы думаете, имеет значение то, что она не еврейка?

— Да. Ей плевать на все ваши реликвии, — сразу сообразила Таня, — то, что важно и свято для вас, для нее пустой звук.

— Я как-то не думал об этом… — побледнел раввин, — я думал, что делаю доброе дело, помогаю несчастной женщине.

— Какие тяжелые обстоятельства, чем несчастна? — Таня прекрасно знала жителей Молдаванки и то, как умеют они притворяться ради нужной цели, особенно ради выгоды.

— У нее сын пьет. В тюрьме сидел. Мать не обеспечивает. Как напьется, выгоняет из дома. А она пожилая женщина, больная.

— Все понятно, — Тане действительно все было понятно — знакомый типаж. — Значит, она убирала здесь. Все было хорошо?