Ирина Лобусова - Диббук с Градоначальницкой

Еще одним камнем преткновения с большевиками стали еврейские погромы, которые начались сразу, как только Григорьев вошел в город. Большевики выступали против погромов и грабежей. Атаману заявили, что хозяин в городе один — большевистский Ревком.

Последней каплей стал вывоз Григорьевым из Одессы четырех эшелонов всякого добра. Все это было направлено в херсонские села.

На совещании Одесского губкома большевиков коммунисты, военные командиры Кривошеев, Щаденко и Худяков потребовали расформировать григорьевскую дивизию и арестовать атамана. Однако сразу ничего не изменилось.

После десятидневного пребывания в Одессе григорьевцы все же покинули город, подчиняясь требованиям большевиков. Ситуация накалилась до того, что конфликт с большевиками в любой момент мог перерасти в кровавую бойню.

Лидеры большевиков засыпали центральные органы сообщениями о контрреволюционной деятельности Григорьева. К тому же уже существовали реальные доказательства, что Григорьев ведет переговоры с Нестором Махно для совместного выступления против советов. С карьерой Григорьева у большевиков было покончено.

А на одесских кладбищах продолжали хоронить тех, кто не пережил десяти дней кровавого правления атамана. Если для Григорьева отношения с большевиками были закончены, то для таких семей, как семья Хаима Берковича, была закончена жизнь.

Теперь Таня понимала слова раввина о том, что Аарону Нудельману повезло, только он этого не понимал. Это было правдой. Никто из семьи Нудельмана не пал от рук свирепых, пьяных, бессмысленных, озверевших убийц. Это было всего лишь 10 лет назад, но как свежи эти события были в людской памяти!

Думая обо всем этом, Таня быстро шла к Виноградной. Путь был не близкий. Но истина, которая все четче, все ясней вырисовывалась перед ней, гнала ее вперед и ускоряла шаг. Чтобы проверить точность своих подозрений, чтобы окончательно сложить в одно целое все фрагменты истории, Тане требовался только один факт. И она намеревалась получить его на Виноградной.

Эта улица шла под уклон, и путь по ней был не прост. Резко спускаясь вниз, улица была неудобной и скользкой даже в обычные дни. Что уж говорить о том, когда шел дождь или город заметал снег! Скажем прямо, это было не лучшее место в Одессе. И Таня попросту недоумевала, почему Аарон Нудельман столько лет прожил на этой улице, даже не попытавшись перебраться куда-нибудь получше, к примеру, на ту же Градоначальницкую.

Адрес Аарона Нудельмана Таня добыла довольно давно, причем сразу из двух источников. Первым был раввин, который нехотя, скрепя сердце, продиктовал номер дома. А вторым был Володя, он попросил Петренко уточнить эту информацию. Раввин не обманул, адрес был верный. Таня не понимала, почему раввин то помогает ей, то совершенно открыто не хочет сотрудничать. Но постепенно некое объяснение стало появляться из самой истории.

Необходимо было только подтвердить его, получив последний фрагмент, подходящий для того, чтобы вставить его в эту головоломку.

Дома на Виноградной были разные. Иногда попадались зажиточные, в два этажа, иногда были совсем уж жалкие, глинобитные хижины, убогие жилища бедняков. Дом Аарона Нудельмана не был ни таким, ни другим: добротный, аккуратный выбеленный известкой одноэтажный дом, он стоял в глубине небольшого садика, за таким же аккуратным зеленым забором, и производил приятное впечатление. Однако было ясно, что тут никто не живет. Окна были наглухо закрыты ставнями, а на воротах висел огромный ржавый замок.

Входить туда смысла не было. Поэтому Таня решила действовать на свой страх и риск.

Рядом с домом Нудельмана находился такой же аккуратный домик. Правда, стены у него были не белые, а голубые. Вот он как раз был обитаем. Собака в будке зашлась лаем при появлении Тани. Не долго думая, Таня грохнула кулаком в ворота:

— Добрый день! Есть кто дома?

Дверь скрипнула, и на пороге появилась жилистая старуха, выглядящая лет на сто, не меньше. Однако она была довольно подвижна для своего возраста, быстро подошла к воротам.

— Вам кого? — Похоже, Таня произвела на нее благоприятное впечатление, поэтому старуха смотрела на нее без неприязни.

— Я ищу Аарона Нудельмана. Я приехала из Киева. У меня для него письмо от его двоюродной сестры Сары.

— Для Аарона? Вот уж не знала, что у него есть родня в Киеве!

— Дальняя. Сара только недавно нашла его адрес, решила написать. Вот, попросила передать, узнав, что я еду в Одессу, к своим родственникам. А он когда дома будет? Смотрю, на воротах замок. Вы не знаете?

— Ах, барышня! — старуха всплеснула руками. — Не повезло твоей Саре! Ох как не повезло! Умер Аарон.

— Умер? Да вы что?! — Таня, как могла, изобразила на лице крайнее удивление, сожаление и растерянность.

— Да уж давненько будет… Дом, вон, стоит пустой. Да раввин, говорят, кого-то в него поселит. У него ключи есть.

— Ах, какой ужас! А отчего умер?

— Убили его, говорят. Сама ничего толком не знаю, хоть всю жизнь рядом с ним прожила.

— А родственники? Сара говорила что-то о том, что у него был сын.

— Наум. Так и сын умер. Убили его бандиты. Напали здесь, на Балковской, и ножом. Беда! Бедный отец тогда сам еле в живых остался.

— Какая трагедия. Но он вроде жениться собирался, Наум. Успел? — продолжала расспрашивать Таня.

— Была такая история. Аарон хотел женить Наума на дочери своего друга.

— Близкий друг был?

— Уж куда ближе! — разоткровенничалась старуха. — По ночам вдвоем за книгами сидели, все керосин жгли. Друг его, как и Аарон, любил книги. Хоть и очень странный был. Люди говорили о нем плохое. Аптеку он держал на Градоначальницкой. Но люди не любили к нему ходить. Боялись его. И вот с дочерью его Аарон решил поженить своего сына. Плохая партия была. Все ему говорили. Не будет добра, если невеста из плохой семьи. Порченая кровь. А он упрямился — поженю, и все тут. К свадьбе уже все было готово. А аккурат за пару дней до свадьбы на Наума напали. Да коли бы просто ограбили! Нет. Ножом пырнули. Так и сорвалась свадьба. — Было очень похоже, что старуха с большим удовольствием рассказывает эту печальную историю.

— Ужасная трагедия, — Таня покачала головой.

— Я слыхала, что невеста не сильно шибко за ним убивалась. А звали ее…

— Я знаю, как звали невесту, — сказала Таня, — ее звали Ривка.

— Точно! Ривка Беркович. Та еще была.

— Почему была?

— Так убили их! Всю семью Берковичей убили в погроме. Это счастье, что к нам на Виноградную погромы не докатились. А на Градоначальницкой они вовсю бушевали.

— Вы не из Одессы, правда? — вдруг спросила Таня — уж очень ее поразила речь старухи, вернее, полное отсутствие одесской речи.