Марина Власова - Русские суеверия

СТРИ́ГА – ведьма, стригущая колосья на чужих полосах.

О стриге (напоминающей портящую поля и урожай ведьму великорусских поверий – см. ВЕДЬМА) рассказывали в Варнавинском уезде Костромской губернии. «В каждом селении существует своя стрига. Она является в представлении народа в виде женщины. В полночь на Иванов день стрига, одевшись во все белое, уходит в поле стричь колосья на чужих полосах и отнимает их у других. Поймать ее бывает очень трудно ввиду ее способности превращаться в животных и птиц. Скупая, несообщительная женщина или мужчина подобного характера, особенно если у них бывает более хлеба, чем у других, заподозревались однодеревенцами в том, что они – стриги» 〈Андроников, 1902〉.

СУСЕ́ДКА, СУСЕ́ДКО, СОСЕ́Д, СОСЕ́ДКО, СОСЕ́ДУШКО, СУСЕ́ДКО-ДОМОЖИ́Р, СУСЕ́ДУШКО, ДЕ́ДУШКО-СУСЕ́ДУШКО, СУСЕ́ТКО, СУСЕ́ДКА-ДОМОЖИ́Р, МАТЬ-СУСЕ́ДКА, СУСЕ́ДИХА – домовой; леший.

«Какого цвета шерсть на самом соседке, такого цвета и скот он любит и холит» (волог.) ; «Дедушко-суседушко особенно не любит лошадей „двоежилков“» (арханг.) ; «Верят, что домовой (суседушко) может сглазить, изурочить, испортить, и потому читают молитву (заговор) от суседушки» (костр.) ; «Дедушко-суседушко, пожалуй с нами на новое место, жалей и береги нашу Христовую скотинушку и охраняй наш благословленный дом» (тобол.) ; «Рыльце от дойника, чрез которое цедится молоко, навешивают в куричьем хлеву на наседалах для того, говорят, чтобы суседушко не пугал кур и чтобы они велись» (перм.) ; «Я разбудилась, слышу: жжэрр-жжэрр – веретено вертится, огибошна прядет, суседиха. Жжэрр-жжэрр – ведь это надо же эдак-то попрядывать, жэргать. Перед бедой, говорят, это» (новг.) .

Суседко, дедушко-суседушко – одно из наиболее распространенных во многих районах России названий домового, дворового духа, соседствующего с людьми. «В Вологодской губернии – домовой или, по-пежемски, соседко. К этому мужики до того привыкли, что считают его почти необходимостью. Переходя в новый дом, перекликают его из старого или „выкликают нового, блудящего“» 〈АРЭМ〉. «Домового иногда даже считают другом дома и называют его еще суседушкой» (костр.) .

«Суседко любит хозяйничать над скотом. Какую лошадь полюбит, тот и конь конем ходит, какую возненавидит, ту замучит и со свету сживет. Больше всего на нелюбимой лошади суседко воду возит» (тюменск.) 〈Зобнин, 1894〉.

Суседка-домовой живет в подполье, в углу под печью; оборачивается кошкой, собакой, гоняет кур. Порой суседка усаживается прясть: «бывает слышно, как свистит веретено, а утром прядево прибывает». Чтобы угодить суседке, при переходе в новый дом, а также накануне Крещения под голубец клали булочку с гривну величиной (томск.) .

Наиболее подробно суседка (матушка-суседушка) охарактеризована в поверьях Сургутского края, где различают домову суседку, банну суседку, скотску суседку (то есть обитающую в доме, в бане, в хлеву).

Домова (избна) суседка обычно невидима. Ночью суседка появляется в обличье маленького ребенка, с крохотными ручками, но очень тяжелого. Иногда ее, круглую, «без рук и ног», но с человеческим лицом и короткой жесткой шерстью, замечают в подполье – она «укатывается как шар». Мать-суседка – не только домовой, но и лесной дух-покровитель, переходящий в избу вместе с деревцем – кедринкой. При начале строительства кедринку устанавливают в подполье под передним углом дома, с приговором: «Вот тебе, мать-суседка, теплый дом и мохнатый кедр» 〈Зеленин, 1937〉.

Домова суседка «заведует» избой, а также телятами и курами, когда их временно размещают в избе. Тем, кого она любит, суседка заплетает косы, которые нельзя расплетать; тех, кого она невзлюбит (и людей, и животных), «трясет до поту» и особенно вредит курам.

Подобно всем домовым духам, суседка предсказывает будущее. Наваливаясь ночью на людей, она дует холодным как лед дыханием «к худу» («ажно в голову просвистит»), а «к добру» «дует теплым духом». Смельчаки сбрасывают суседку на пол (суседка при этом «крякает»), а утром обнаруживают в руке клок шерсти с короткими жесткими, как у медведя, красными волосами. На такое обращение суседка обычно не сердится – «сонному человеку все простительно».

Чтобы задобрить мать-суседку, ей оставляют под печкой краюшку посоленного, нанизанного на лучинку хлеба.

Скотска суседка живет в загородях, холит или, напротив, гоняет и мучает скот. Скотску суседку стараются почтить в Великий четверг Страстной недели, а также при строительстве новой загороди. Дабы угодить ей, под матицу в загорожи кладут краюшку хлеба с солью.

В поверьях и обрядах Иркутской губернии «хозяйка» дома – суседка сопутствует домовому. «Когда в доме пекли хлеб из муки первого помола, то, как только подымалось тесто, до выпечки своих хлебов выпекали четыре небольших хлебца, типа просвирок. Два из этих хлебцев полагалось завернуть в чистую тряпочку и вечером, идя закрывать скот на ночь, положить во дворе где-нибудь в укромном месте, чтобы никто не видел, особенно чужие люди. При этом произносили: „Вот, хозяин и хозяйка, вам хлеб и соль. Я вас люблю, и вы меня любите и скота моего любите; я вас настую [пестую], и вы мою скотину настуйте: попойте, покормите, по шерсточке погладьте, почешите Чернуху мою, моего Карьку…“ – следовал перечень всего скота. Потом надо было поклониться во все четыре угла двора. Два других хлебца уносили в подполье, под матку, в сухое место. Там тоже произносили обращение типа моления: „Матушка-суседушка, батюшка-домовой, примите мои хлеб-соль. Я вас люблю, и вы меня любите и деток моих любите“. За ним следовали поклоны во все четыре угла. „Только креститься, ни Боже мой, не надо“» 〈Виноградов, 1915〉.

ТЕНЬ – дух лесных избушек, душа; домовой; привидение, призрачный двойник человека.

«Зверя я с этим ружьем овек не убоюсь, а вот было только раз в избушки, что до поту в страх тень вгоняла» (арханг.) ; «Тень его явилась мне» 〈Даль, 1882〉; «Посмотреть на свою тень – будет бессонница» (воронеж.).

Тень – призрачный двойник человека; его душа. Представления о душе-тени прослеживаются в русских поверьях XIX–XX вв. «Если змея ужалит тень человека – человек умрет» (зап. – сибир.) . «Если у одного из сидящих за кутьей нет тени, то он скоро умрет» 〈Даль, 1984〉.

«В одном селе (Мурашах) мне рассказывали: когда у мамы умирал ребенок, она созвала ночевать старушку. Когда наступила смерть, старушка видела, как на стене промелькнула тень – и больше ничего не было. „Это, – догадывается старушка, – промелькнула душенька или тень ее“» (иркут.) 〈Виноградов, 1923〉.

«Мифологизация тени как некой самостоятельной субстанции, подобия, двойника человека, имеет очень глубокие корни 〈…〉 Тень – это нечто принадлежащее обоим мирам, реальному и потустороннему» 〈Черепанова, 1983〉.