Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Утро Варфоломеевской ночи. Екатерина Медичи рассматривает тела убитых гугенотов у ворот Лувра. Картина Э. Деба-Понсана, 1880

За Варфоломеевской ночью последовала новая (четвертая в царствование Карла IX) религиозная война. Знамя восстания подняли на этот раз жители Ларошели и других городов, с которыми соединились остатки неистребленного в конец кальвинистического дворянства. Манифестом этого восстания сделался памфлет Готмана «De furoribus gallicis». Эта война была непродолжительна (1572 – 1573). Генрих Анжуйский, стоявший во главе католиков, уехал в Польшу, избравшую его в 1573 г. в свои короли; его младший брат, герцог Алансонский, ненавидевший его и мечтавший о браке с Елизаветой Английской, примкнул к «политикам»; само правительство испугалось притязаний Филиппа II на европейскую гегемонию. Среди таких обстоятельств Карл IX умер (1574), и ему наследовал с именем Генриха III герцог Анжуйский, тайком покинувший Польшу, чтобы занять французский престол. Это был совсем еще молодой человек, изнеженный и легкомысленный, но он не даром прошел школу своей матери. Католики думали, что герой Варфоломеевской ночи будет настоящим королем их партии, и собирались всецело подчинить его своему влиянию. В своих расчетах они, однако, ошибались. Новый король хотел удержать во всей неприкосновенности права своей короны, и он понимал, что полным истреблением гугенотов он только усилил бы Гизов. Принятый им образ действия состоял в том, чтобы не давать перевеса ни Гизам с католиками, ни Бурбонам с кальвинистами. С другой стороны, в это время происходило некоторое сближение между гугенотами и «политиками»: одни видели, что им не навязать своего вероисповедания всей Франции, другие сознавали, что протестантизма и не уничтожишь. Сходясь между собою относительно необходимости религиозного мира, обе партии вместе с тем желали созвания генеральных штатов.

Вступление Генриха III на престол совершилось во время нового междоусобия, когда во главе восстания стоял младший брат короля, в союзе с Бурбонами и при немецкой (пфальцграфа Рейнского) военной и английской денежной помощи. Новый мир, которым поспешили окончить войну, был выгоден для протестантов: утвердив прежние свои уступки, правительство согласилось на то, чтобы в парламентах были смешанные палаты для разбора тяжб между католиками и реформаторами, и чтобы последние могли съезжаться на синоды, но только в присутствии правительственного делегата. В обеспечение соблюдения договора правительство отдало гугенотам двенадцать крепостей. Оппозиционные принцы получили вознаграждение, Франциск Алансонский – Берри, Турень и Анжу в свое управление и пенсию в сто тысяч экю; принц Конде – Пикардию в управление и т. д. И после этого, как мы не раз еще увидим, королевская власть во Франции неоднократно откупалась от аристократической оппозиции раздачею денег, доходных мест или целых провинций в управление. Это свидетельствовало не только о слабости правительства, но и о корыстном характере оппозиции, которая действительно пользовалась религиозными смутами или народным недовольством лишь для того, чтобы начинать мятеж и потом продавать свою покорность за материальные выгоды.

Гугеноты и «политики», добившись от правительства уступок и обещания созвать генеральные штаты, показали католикам, как следует действовать с правительством. Уже кардинал Лотарингский в конце своей жизни (ум. 1574) настаивал на необходимости более прочной организации католиков. Уступки Генриха III еретикам заставили теперь папистов заключить между собою лигу, во главе которой стал Генрих Гиз. Король с своей стороны нашел нужным сблизиться с лигою, в надежде на то, что она поможет ему выйти победителем из борьбы, которая неминуемо должна была возникнуть между ним и генеральными штатами, где «политики» и гугеноты стали бы проводить неприятные для него меры. Лига, начавшая снова фанатизировать народ, победила на выборах в генеральные штаты, и такой исход выборов заставил «политиков» и гугенотов воздержаться от участия в собрании. Генеральные штаты 1576 г., заседавшие в Блуа, были настроены крайне фанатически: они требовали полного уничтожения протестантизма во Франции и отмены всех льгот, данных гугенотам по последнему миру. Правительство, пожалуй, готово было действовать в их духе в религиозном вопросе, но в политическом отношении рьяные католики желали того же самого, к чему стремились и кальвинисты, т. е. ограничения королевской власти. Например, штаты стали делать различие между законами короля и законами королевства, между временными распоряжениями государственной власти и постановлениями генеральных штатов, которые не могли бы никем быть отменяемы, кроме самих штатов, и не нуждались бы в королевском утверждении в случае единогласия сословий. Были даже голоса, требовавшие участия штатов в назначении членов тайного совета, т.е. министров короля. Третье сословие потребовало восстановления муниципальных вольностей, пришедших в упадок с усилением королевской администрации. Правительство особым ордонансом (ord. de Blois) удовлетворило разные другие просьбы сословий, но политические идеи, которые проповедовались на штатах, прямо заставили и короля, и его мать отшатнуться от лиги. Теперь все указывало на то, что за аристократической оппозицией, принявшей характер феодальной реакции, начиналась еще оппозиция и демократическая, представлявшая из себя муниципальную реакцию против королевского абсолютизма. Подобно тому, как делались преимущественно кальвинистами дворяне, и в их лагере получали все большую популярность политические идеи кальвинизма, таким же образом католицизм наибольшее количество защитников насчитывал в городах, где также, но только в католической оболочке, распространялись идеи народовластия. Городами с Парижем во главе преимущественно и держалась «святая» лига. Среди её членов вообще и особенно среди городского населения северной Франции было в большом ходу учение иезуитов о праве народов низлагать королей и убивать тиранов. Происходила даже (главным образом в восьмидесятых годах) в этом духе и литературная защита политической свободы против абсолютизма, так что одновременно с кальвинистическими трактатами на тему народовластия ту же идею в целом ряде памфлетов защищали и крайние католики [4]. Католическая демократия не хотела признавать иного истинного суверена, кроме Бога и его наместника на земле, папы, и отказывала в своем повиновении непослушным церкви монархам. Проповедники лиги объявляли таких государей тиранами, которых следует убивать. Идею народовластия усвоили и генеральные штаты этой эпохи. С другой стороны, однако, при Генрихе III возрождался феодальный и муниципальный быт средних веков с обычной своей анархией: губернаторы делались независимы от центральной власти и мечтали о княжеской самостоятельности; сеньоры восстановляли свои старые права над населением и присваивали себе право войны; муниципальные власти брали на себя начальство над милицией, отказывались в судебном отношении повиноваться парламентам, не хотели никому отдавать отчета по городским финансам, грабимые и притесняемые крестьяне бунтовали и требовали, чтобы им показали в Библии, где это сказано, чтобы их так можно было угнетать.