Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

По мере усиления восстания и сопровождавших его жестокостей отношение к нему других слоев населения становилось все более и более враждебным. Выразителем общественного мнения явился Лютер. Когда крестьяне обратились к нему с «Двенадцатью статьями», прося подтвердить их своим авторитетом, он только обвинял их в том, что они слишком плотски понимают Евангелие, но не восставал против их требования по существу. «Христианин должен сто раз предпочесть смерть, чем хоть бы малейшим образом принять участие в восстании крестьян», – говорил Лютер. – Он даже открыто выражал ту мысль, что оно было вызвано притеснениями со стороны помещиков. Поэтому он советовал владельцам относиться снисходительно к подвластным: «это вы – причина бунта, – писал он им; – это ваши нападки на Евангелие, ваше виновное угнетение бедных членов церкви довело народ до отчаяния. Не крестьяне, любезные господа, поднялись против вас, это сам Бог становится против вас. Крестьяне только – орудие, которое он употребляет для вашего унижения... Любезные господа, писал он еще, ради любви к Богу умерьте свое негодование, ведите себя благоразумно с этим народом, как с пьяными и заблудшими людьми. Кротостью утишьте эти волнения, дабы из них не возникло пожара, который охватит всю Германию. Между их двенадцатью статьями есть хорошие и справедливые». Но когда восстание приняло ужасающие размеры, Лютер стал советовать рыцарям убивать крестьян, как бешеных собак. Он сам отправлялся в некоторые местности, где волновались крестьяне, и проповедовал им безусловное повиновение властям. «Христос показал, – говорил он, – какое главное право христианина. Это право терпеть. Крест! Крест! Вот где право Христова ученика, Каково бы ни было право крестьян, они виновны тем, что его требуют; они должны страдать и молчать, если хотят быть христианами; христианин должен позволить обокрасть, ободрать, убить себя, ибо он – мученик на земле». Мнение Лютера, написавшего по случаю крестьянского восстания специальные брошюры (главным образом «Wider die räuberischen und mörderischen Bauern), не мало содействовало тому, что города, где его голос был весьма авторитетен, в общем не примкнули к движению. Вообще, большинство их населения составляло партию порядка; тем более, что многие имперские города имели вне своих стен более или менее обширные территории с зависимым от них крестьянским населением. Появление крестьянских банд, плохо снабженных провиантом и потому предававшихся грабежу, также не могло быть приятно горожанам. Тем не менее некоторые города должны были примкнуть к движению (особенно разные мелкие города), иногда волею‑неволею снабжая восставших оружием или провиантом (Ульм, Нюрнберг), иногда будучи захвачены врасплох соседними крестьянами, иногда сами добиваясь прав (Майнц). Такие города, как Мюльгаузен или Гейльбронн, получили даже особое значение в восстании, один – как резиденция Томаса Мюнцера, другой – как центр движения, где возникла одна из наиболее замечательных программ. Но все это были только исключения. И в рыцарском сословии отдельные лица принимали участие в восстании, или принужденные к тому силою, или имея для этого личные, своекорыстные побуждения.

Томас Мюнцер

Понятно, что если менее значительное по своим размерам восстание Зиккингена заставило князей соединиться, то они никак уж не могли сидеть сложа руки, когда поднялись крестьяне и начали разорять и жечь замки, грабить и убивать духовных и дворян. Князья были страшно встревожены. Фридрих Мудрый (как раз скончавшийся в это время) говорил даже, что не знает, долго ли продержится его власть. Союз князей, в котором приняли участие Филипп Гессенский, Иоанн Фридрих Саксонский (преемник Фридриха Мудрого) и др., собрал значительное войско против восставших. Весьма скоро оно нанесло поражение (при Франкенгаузене в мае 1525 г.) ополчению Томаса Мюнцера, который был взят в плен и затем казнен. В Вюртемберге крестьянское восстание было подавлено полководцем швабского союза Трухзесом фон Вальдбургом, а также курфюрстами пфальцским и трирским. В других местах с крестьянами управлялись и с меньшими силами. Усмиренным крестьянам победители мстили, сжигая и разоряя целые деревни. Подавляя восстание в верхней Швабии, Трухзес с таким рвением жег и грабил деревни, что швабский союз послал ему напомнить, что он вовсе не имеет в виду разорения страны. Трухзес не унялся; он отвечал на письмо, что если господа советники хотят учить его вести войну, то пусть сами идут на поле битвы, ибо он охотно поменяется с ними ролями и займет их место на перине. Или вот еще характерный случай. Когда была разбита одна крестьянская банда, победители решили вопрос о наказании. Один дворянин, у которого бунтовщики убили сына и опустошили имение, предлагал, чтобы каждый рыцарь своим копьем заколол по девяти мужиков, а другой говорил, что лучше загнать всех в пруд и там их потопить; тогда третий заметил, что хотя «эта презренная толпа и заслуживает смерти, но если все умрут, кто же будет служить и обрабатывать земли»: не лучше ли наказать всех денежным штрафом? Вообще от казней погибла тогда масса народа. Рассказывают о случаях ослепления чуть не целых отрядов: выколют глаза и пустят на все четыре стороны. Целые партии усмиренных вешали по дорогам.

В немецком крестьянском движении, как и во многих других подобных движениях, было слишком много стихийного. Целые толпы шли в него, не зная, куда идут, с какими силами, чего можно и чего нельзя достигнуть, увлекаясь только страстным чувством своим против высших сословий, слепо веря своим вождям, которые сами были между собою часто не в ладах или попадали в предводители восстания случайно, иногда даже по принуждению или по корыстным соображениям. Да и трудно было крестьянам, действовавшим без общего плана и общего вождя, противостоять вооруженной и организованной силе князей и городов. Политические и социальные следствия этого восстания и его поражения были самые печальные. Победители менее, чем когда‑либо, склонны были пользоваться умеренно своею властью, и с особою силою стали налегать на получение доходов с земли с помощью крепостного труда бесправного крестьянства. Правда, они оставили не отстроенными разрушенные замки и отстали от прежнего военного быта, но народу от этого не было легче.

Познакомимся теперь с программами крестьянского восстания. Они составлялись в отдельных местностях, и их было великое множество, но все они были, так сказать, обобщены в знаменитых «Двенадцати статьях», сделавшихся самою популярною программою крестьянского движения. Вопросы о том, из каких более ранних статей они составились, кто был составителем главной и наиболее распространенной редакции, каким изменениям она сама подвергалась и т. п., занимали многих исследователей, но нам нужно только отметить, что автором их не был Томас Мюнцер, как это принималось раньше, ибо его программа была совсем иного рода. «Двенадцать статей» имеют совершенно особый характер: во‑первых, это был чисто крестьянский манифест, и в нем мы встречаемся с требованиями, которые касаются почти исключительно крестьянского быта и разъясняют нам главные причины народного недовольства; во‑вторых, эти требования отличаются умеренностью, уважением к чужому праву и стремлением установить порядок жизни на основании взаимного соглашения заинтересованных; в‑третьих, составители статей проникнуты были желанием основать свои домогательства на священном писании без малейшей примеси какого‑либо другого религиозного авторитета. Таким чисто крестьянским характером «Двенадцать статей» отличаются от так называемой гейльброннской программы, которая ставила вопрос о преобразованиях гораздо шире, а своею умеренностью – от программы анабаптистской, соединявшей в себе проповедь насильственной революции с пророческим энтузиазмом. В «Двенадцати статьях» сам Лютер находил много верного, и они даже принимались некоторыми духовными и светскими владельцами.