Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Анабаптизм

XI. Сектантство и социальные движения

Религиозное сектантство и социальные движения. – Разные стороны анабаптизма. – Социальные стремления анабаптистов. – Их проповедничество в народе. – Роль Томаса Мюнцера в крестьянской войне. – Сектантское движение во второй половине двадцатых и в первой половине тридцатых годов. – Мюнстерское восстание. – Судьба анабаптизма. – Демократическое движение в городах.

«Двенадцать статей» и гейльброннский проект с аналогичными им программами существенным образом отличаются от тех революционных прокламаций, которые в эпоху крестьянской войны составлялись и распространялись анабаптистами, стремившимися к полному ниспровержению существующего социального строя для замены его совершенно новым, идеальным обществом. Дело в том, что сам анабаптизм был не только особенным религиозным учением, но и цельным социальным миросозерцанием, представляя собою один из многих других случаев, когда мистическое сектантство теснейшим образом соединялось с проповедью социальной революции. Такое явление в XV веке мы наблюдаем, например, в крайних гуситских сектах за сто лет до немецкой реформации; спустя с небольшим сто лет, в середине XVII века, и в английском индепендентстве мы встречаемся еще с одним случаем подобного же соединения религиозного мистицизма со стремлением к социальному перевороту. Обыкновенно бурный, революционный период сектантства бывает непродолжителен; для того, чтобы оно могло получить значение крупного исторического фактора, всегда должны существовать такие благоприятные условия, какие нашел немецкий анабаптизм XVI в. в происходившей тогда социальной борьбе и в вызывавшем ее народном недовольстве. Если в религиозном отношении и чешские, и немецкие, и английские секты XV–XVII веков отличаются значительным развитием индивидуализма, отрицая всякий церковный авторитет и становясь иногда на точку зрения внутреннего откровения, то в отношении социальном наиболее характерная их черта, это – господство эгалитарных стремлений, во имя которых отвергался весь исторически сложившийся порядок вещей с общественным неравенством и неравномерным распределением собственности. Крайний индивидуализм, – когда он не ограничивался одною религиозною сферою, а переносился и в мир социальных отношений, доходил до совершенного анархизма, в некоторых случаях весьма рельефно выступавшего в этом сектантском движении, а эгалитарные стремления приводили к отрицанию частной собственности, учению об общении имуществ и даже к практическому коммунизму. Ортодоксальная реформация XVI века ограничивала свою задачу областью одной религии, сектантство ставило своею целью перестроить самое общество на новых началах. Его социальные принципы заимствовались из религиозной сферы, но если отрешиться от мистической окраски, какую приняли социальные воззрения анабаптизма, последний может рассматриваться, как защита принципов личной свободы и общественного равенства.

В общественных движениях нового времени идеи свободы и равенства играют вообще важную роль. С одной стороны, в области фактических отношений всякого рода гнет и несправедливость вызывали против себя, в той или другой форме, общественную оппозицию, а с другой стороны, и в области идей возникали доктрины, которые, исходя из религиозных или философских соображений, ставили своею задачею выяснить чисто теоретическим образом, какие неотъемлемые права принадлежат личности в обществе, и на каких принципах должно покоиться правильное людское общежитие. И свобода, и равенство могут быть понимаемы весьма различно, ибо понятия эти касаются разных отношений, существующих в человеческом обществе, да и в каждой категории отношений степень, или мера свободы и равенства бывает также различная. Анабаптизм принадлежал к числу тех учений, в которых для индивидуума требовалась неограниченная свобода, а для общества – абсолютное равенство; первое требование приводило прямо к воззрениям чисто анархического характера, второе – к воззрениям коммунистическим. В этом отношении как анабаптизм XVI в., так и другие секты социального характера должны рассматриваться не только в истории религиозных движений, но и в истории движений чисто социальных. Прямо, без каких бы то ни было натяжек, историк может применять к этим сектам современные понятия социализма, коммунизма, анархизма. В этих новейших направлениях мы имеем дело с теми же доктринами и стремлениями, что и в религиозном сектантстве реформационной эпохи, только в более законченном виде и без религиозной окраски. Индивидуалистические и эгалитарные стремления получали в сектантстве религиозную санкцию, не только оправдывавшую, но и усиливавшую эти стремления, ибо они рассматривались, как законные, как согласные с волею самого Бога, открывающего свою волю людям в писании и в духе. С проповедью свободы и равенства анабаптисты пошли в народ, уже начинавший восставать против наложенного на него гнета, и, конечно, проповедь эта должна была иметь успех: в ней заключалось обещание для народа лучшей доли и притом на основании слова Божия. И проповедники, и народная масса верили, что наступают совершенно новые времена, что вся жизнь должна перестроиться на новых началах, и что начала эти суть настоящие заповеди Божии.

Вопрос о месте анабаптизма в реформации, как особой формы этого религиозного движения, имеет свой особый интерес, но мы ограничимся здесь лишь рассмотрением его отношения к социальной борьбе, происходившей в Германии в начале ХѴІ в. Вообще необходимо различать эти две стороны в истории немецкого сектантства XVI в., да и других аналогичных движений, чтобы понять сущность этого исторического явления. В анабаптизме сливались воедино религиозные и социальные элементы; их можно отделять одни от других, рассматривая анабаптизм, как одно из видных явлений реформационной эпохи, но было бы ошибочно усматривать в одной из этих сторон основу, а в другой только придаток, которым можно и пренебречь. Если, например, историки социальных учений и движений склонны в религиозных воззрениях анабаптистов видеть лишь внешнюю форму, в которой проявилось истинное внутреннее содержание сектантства, заключенное в его социальных стремлениях, то, наоборот, историки религиозной реформации готовы считать эти социальные стремления сектантства лишь за некоторое добавление к его религиозному миросозерцанию, составляющему на самом деле настоящую его сущность. Научному историческому взгляду на анабаптизм долго мешали не только конфессиональные точки зрения католиков и протестантов, смотревших на него, одни – как на пагубное заблуждение, порожденное самовольным отпадением от церкви, другие – как на ненужный и вредный нарост на благодетельной реформации; мешали этому также и другие попытки выяснения сущности анабаптизма, принимавшие в расчет только одну культурную сторону сектантства, как известной религиозной формы, но не обращавшие достаточного внимания на его сторону социальную. Соединение нравственно религиозных и социально‑политических воззрений в анабаптизме было так тесно, что в сравнение с ним не может идти даже сам средневековой католицизм, сам бывший не только вероисповедной формой, но и целым культурно‑социальным миросозерцанием. Последовательные сектанты допускали на земле лишь такие общественные порядки, которые, по их представлению, были бы полным осуществлением на земле царства Божия. Средневековой католицизм тоже исходил из той идеи, что задача церкви заключается в водворении среди людей Божия царства, но, думая осуществить его принципы путем аскетической морали и теократической политики, представители этой системы оставляли существовать вне монашества и церковной иерархии весь исторически сложившийся общественный и государственный строй, хотя отдельные его стороны совсем противоречили идеалу Божия царства; они оставляли неприкосновенными и крепостную зависимость крестьян, и сословное неравенство, и крупное землевладение, и связанную с ним феодальную власть; они не только не становились в оппозицию к этим мирским порядкам, но сами ими пользовались, будучи самым привилегированным сословием, владея крепостными крестьянами и имея в своих руках власть, покоившуюся на чисто материальной основе землевладения. Другое дело – сектанты: они не мирились ни с какими формами общественного неравенства, ни с какими формами зависимости человека от человека, находя их противными божественному откровению и ища в последнем оправдания своим эгалитарным и индивидуалистическим стремлениям.