Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Общие причины реформационного движения должны быть понятны из того обзора состояния Западной Европы в XIV и XV вв., который дан в первом томе настоящей книги, но затем еще остается целая область истории отдельных стран, в которых эти общие причины комбинировались различным образом. При изучении реформации в какой-либо отдельной стране нужно иметь в виду следующие четыре общих вопроса, ответы на которые заключают в себе все данные, необходимые для понимания причин и условий, внешнего хода и внутреннего характера, следствий и результатов реформации в данной стране.

Первый общий вопрос заключает в себе целую категорию вопросов о состоянии страны в отношениях религиозном, умственном, национальном, политическом и социальном. Религиозное настроение отдельных стран было далеко неодинаково, и как сам католицизм в лице своих представителей, так и отношение к нему отдельных народов были не одни и те же в разных странах: Испания, только что покончившая вековую борьбу с маврами, была вполне довольна своим католицизмом, сделавшимся её национальным знаменем, да и сама воинствующая церковь не подверглась здесь порче в такой степени, как в других местах, а в Германии, наоборот, давно происходило глухое, но глубокое религиозное брожение, которое рано или поздно должно было прорваться наружу. В умственном, да и нравственном отношении опять отдельные народы стояли далеко не на одинаковом уровне: напр., итальянская гуманистическая интеллигенция была довольно индифферентна к религии и церкви, а народная масса суеверна и чувственна, между тем, как гуманизм немецкий соединялся с богословскими интересами и реформационными стремлениями, а в народных массах замечалось (в развитии сектантства) известного рода более моральное отношение к религии, чем можно его предполагать в Италии. То же самое и в смысле национальной оппозиции: в Испании католицизм и национальность сделались синонимами, благодаря религиозной и племенной борьбе с маврами, для Италии папство было тоже как бы национальным учреждением, но в Германии беззастенчивое хозяйничанье курии оскорбляло национальное чувство в то же самое время, как и немецкие князья чувствовали всю тяжесть папской опеки, неизвестную, напр., во Франции, где государственная власть сумела оградить себя от вмешательства папы. Далее на историю реформации оказывали влияние внутренние, чисто политические отношения отдельных стран и прежде всего их устройство, была ли, напр., страна унитарным или федеративным государством: государства первой категории в общем решали у себя вопрос в ту или другую сторону, тогда как в таких федерациях, какими были Германия и Швейцария, отдельные княжества и кантоны по‑своему решали вопрос, и политическая раздробленность отражалась на религиозном разъединении, как в свою очередь религиозное разъединение способствовало и политическому распадению федеративной страны (Нидерланды). Форма правления, существовавшая в государстве, в общем переносилась и в новое церковное устройство: реформация, возникшая в Германии или Англии, приняла монархический характер, тогда как цюрихская и женевская – республиканский.

В связи с этими вопросами стоят вопросы второго рода: кому принадлежала инициатива реформационного движения, и кто им воспользовался? Реформа могла идти снизу, – от народа, или сверху, – от власти, могла быть общенародной или сословной, могла содействовать усилению государственной власти или расширению народных прав. В Германии реформа шла снизу и была общенародной, но политическое и социальное движение, совершившееся под религиозным знаменем, было подавлено князьями, и все плоды протекших событий выпали на их долю. В Шотландии и Голландии реформа идет тоже снизу, но результаты её иные. В Дании и Швеции инициатива реформации принадлежит королевской власти так же, как и в Англии, но в этой последней стране рядом с реформацией, возникшей по инициативе правительства и содействовавшей его усилению, началась другая реформация, народная, и столкновение между ними было одной из сторон той революции, которая была в Англии в середине XVII в. и содействовала победе народных прав. Во Франции и Польше ни власть, ни масса населения не приняли участия в движении, которое в обеих странах получает характер сословный, преимущественно дворянский.

Третий вопрос – о моменте, когда происходило движение в той или другой стране. В этом отношении важно различие между странами ранней реформации и странами реформации поздней: в первых все было внове, вторые имели уже многое готовым: движение, совершившееся в первых странах, застало католицизм врасплох, во вторых – оно встретило уже сильное противодействие со стороны старой церкви. В этом отношении важно деление истории XVI века на первую и вторую половины, и составляющие два главные момента.

Четвертый вопрос касается характера учения, принятого тою или другою страною, и учений, параллельно с ним развивавшихся. Личность главного реформатора – Лютера, Цвингли и Кальвина – играет важную роль, но она не должна совсем заслонять роли ни их помощников, второстепенных реформаторов, ни сектантов вроде Фомы Мюнцера, Сервета или Социна, основателя антитринитарской церкви в Польше. Лютеранизм, цвинглианизм и кальвинизм отличались между собою не только по своей способности распространяться вне своей родины (кальвинизм был космополитичнее) и не только по своим политическим принципам, что зависело от момента и среды, в которых возникло то или другое учение, но и с принципиальной стороны, да и здесь опять‑таки не только как вероисповедания с догматическими и обрядовыми отличиями, но и по своим отношениям к образованию, морали, индивидуальным правам, социальным и политическим вопросам, и во всех этих отношениях, наконец, особенно любопытна разница между протестантизмов всех оттенков и сектантством, в котором опять‑таки можно говорить о большем или меньшем мистицизме и рационализме, демократизме и аристократизме, социальном или политическом характере, о созерцательном или деятельном направлении, когда мы имеем перед собою анабаптистов, антитринитариев (и в их числе социниан), индепендентов, христианских деистов и т. п.

Первые два вопроса (состояние страны и происхождение реформации) относятся главным образом к тому, что составляет особенности в истории отдельных народов, два другие (момент движения и характер принятых учений) – к тому, в чем отдельные страны могли, наоборот, сходиться между собою, например, одновременно принимая одну и ту же форму протестантизма. С той точки зрения, на какой мы стоим в этой книге, общее должно было бы вообще предшествовать частному, и до известной степени в последующем изложении этот принцип будет проводиться, но само происхождение общего не будет для нас вполне ясно, если мы не начнем с истории реформации в тех странах, где она впервые возникла и организовалась, и с истории происхождения главных её форм. В этом отношении история реформации в Германии со всеми вызванными ею или стоявшими с нею в связи событиями до аугсбургского религиозного мира, окончившего собою первый период в новой истории немецкого народа, заслуживает особого внимания. Конечно, реформация только потому и могла стать явлением общеевропейским, что причины её лежали вне какой-либо отдельной нации, но по многим историческим условиям её инициатива выпала на долю именно немецкого народа. Почему это случилось, мы уже отчасти видели из небольшого сравнения между отдельными нациями, какое было сделано выше. Рассматривая реформацию в Германии, мы уже по одному этому не должны упускать из вида культурно‑социальные условия, породившие это движение среди немецкого народа, но есть и другая причина, заставляющая нас остановиться на Германии в реформационную эпоху подробнее: со времени великого междуцарствия в середине XIII века до французской революции в конце XVIII, т. е. в течение целой половины одного тысячелетия, в истории Германии не было более решительного момента, как тот, когда в ней происходила реформация, вызванная всем предыдущим развитием, особенно в XIV и XV вв. и обусловившая собою всю дальнейшую историю страны и народа с тридцатилетнею войною и политическим упадком XVIII в. включительно.