Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 3

Мирабо пошел тридцать второй год, когда его выпустили из заключения. Находясь на свободе, он стал вести прежнюю бурную жизнь. В это время он начал бракоразводный процесс с женою, в котором впервые проявил замечательные способности оратора, – уезжал с некоей m‑me de Nehra в Англию, где присмотрелся к политической свободе, и был одно время агентом министра Калонна по части писания брошюр о финансах. Рассорившись с ним и написав ему грубое, но меткое письмо, Мирабо очутился в Берлине, где, между прочим, виделся с Фидрихом II. Узнав о созыве нотаблей Калонном, он поспешил во Францию с предложением своих услуг правительству, которое их, однако, отвергло.

В то время Мирабо был уже человеком весьма известным и по тем «историям», которые создали ему крайне нелестную репутацию, и по тем брошюрам, памфлетам и книгам, которых он немало успел написать по разным вопросам, интересовавшим тогда общество. Еще находясь в Маноске, он написал свой «Опыт о деспотизме», где страстно напал на современный ему политический быт Франции. В Голландии он продал эту рукопись одному книгопродавцу, напечатавшему ее и извлекшему из неё хорошие барыши, и Мирабо сразу стал получать заказы на предисловия, памфлеты, брошюры, статьи и т. п. Когда он узнал, что ландграф гессенский продал Англии солдат для войны в Америке, он написал не менее страстный памфлет («Avis aux Hessois»); «вы проданы и для какой цели, боги справедливости!.. Чтобы напасть на народ, подающий столь благородный пример. Да, зачем вы сами ему не подражаете? Люди существовали раньше князей... Не забывайте, что все не были созданы для одного, что тому, кто приказывает совершить преступление, не следует повиноваться, и что ваша совесть должна быть главным вашим начальством». Проводя в своих сочинениях известные принципы, Мирабо не отказывался и от личной полемики, задевая в ней, между прочим, и «друга людей, который не был другом ни своей жены, ни своих детей». В венсенском замке Мирабо продолжал свои литературные занятия (между прочим, написал знаменитые «Письма к Софье», имеющие большой интерес для определения общего миросозерцания Мирабо). Здесь именно были составлены «История Филиппа II», «Опыт о веротерпимости», мемуар о lettres de cachet,служивший продолжением «Опыта о деспотизме», и др. По выходе из венсенского замка Мирабо продолжал издавать брошюры по разным вопросам текущей политики, как внешней, так и внутренней, смело давая советы государям и республикам, министрам и народам в делах управления и финансов, войны и торговли, промышленности и сельского хозяйства. Подчас ему приходилось при этом лишь исполнять заказы и поручения от сильных мира, обративших внимание на его публицистический талант, и он иногда выдавал их тайны, как это было, например, когда он издал свои секретные донесения из Пруссии. В сотрудничестве с онемеченным французом Мовильоном Мирабо написал большую книгу«О прусской монархии», изданную в нескольких томах в 1788 г. Это – целая апология единодержавия в руках великого монарха, хотя, говоря о смерти Фридриха II, автор и замечает, что его царствование утомило всех до ненависти (on en était fatigué jusqu'à la haine). Прославляя Пруссию, как образцовое государство, Мирабо высказывает, однако, и весьма резкие о ней мнения. Одним из величайших зол, удручающих человечество, он объявляет убийственную болезнь de vouloir trop gouverner, – болезнь, происходящую из забвения, что частные лица лучше всего могут делать собственные дела. Мирабо для доказательства этой мысли и предпринял исследование о «монархии, которая более, чем какая-либо другая, была подчинена абсолютнейшему (très absolu) правлению, только тем и занимавшемуся, что за всем наблюдало, все регламентировало, предписывало, приказывало». С этой точки зрения он строго осуждает всю деятельность и Иосифа II. Но вот что он говорит о самой Пруссии, подводя итоги деятельности великого короля. Он называет зыбкою (la base chancelante) ту основу, на которой Фридрих II основал свое могущество, но которую может снести одна буря. «Прусская монархия устроена таким образом, что не выдержит ни одного бедствия. При всем искусстве покойного короля, эта сложная машина не может быть долговечной. Напрасно Фридрих II лечил свое государство паллиативами: ему нужно лечение радикальное». Одним словом, Мирабо строго осудил ту систему, представителями которой были и Фридрих II, и Иосиф II, как ни прославлял он одного из них и ни унижал в его пользу другого. Он считал, тем не менее, Пруссию за страну, наиболее подготовленную к тому, чтобы осуществить его собственный общественный идеал. О необходимости реформ он докладывал преемнику Фридриха II [2]. Труд о прусской монархии сразу высоко поднял репутацию Мирабо, как политического писателя, что при тогдашних обстоятельствах для него было очень важно. Объявление о созвании генеральных штатов также заставило будущего трибуна взяться за перо и изложить свои взгляды на потребности минуты. 1789 г. открывал перед ним блестящую карьеру, и ему не раз приходилось впоследствии выражать сожаление о дурно проведенной молодости и о незавидной славе, которую он себе создал.

Царствование Людовика XVI кончилось банкротством старого порядка. Монархия Бурбонов в лице этого короля отрекалась от традиций, твердо в ней державшихся около двух веков. Созывались генеральные штаты, но перед правительством было теперь еще два пути – или представить на утверждение государственных чинов готовый план необходимых реформ, возвратить себе этим доверие страны и, опираясь на общественное сочувствие, провести в жизнь новые начала, или же, напротив, явиться перед представителями сословий с пустыми руками, прямо признаться в своем незнании, что же нужно дальше делать, и тем самым передать дело реформы в руки генеральных штатов. Мирабо находил, что нужно было идти по первому пути, и заявлял, что у него есть «определенный и прочный план», который представителям нации останется только санкционировать, но Неккер, которого Мирабо считал только «шарлатаном», как раз не имел никакой выработанной программы, – и правительство пошло по другому пути. Старая власть созывала представителей нации, не имея никакого представления о том, что же из этого выйдет, и потому оказалась бессильною принять на себя руководящую роль в движении, которое, наоборот, формулировало свои принципы и в прессе, и в публичных речах, и в тех наказах, которыми избиратели снабжали своих выборных.

[1]О Мирабо, кроме его мемуаров, сочинений и речей (см. издания Бакура, Дюмона и др.) и устарелых биографий Пипитца, Левитца, Вермореля и т. д., существует целая новейшая литература. Несколько лет тому назад о фамилии Мирабо предпринял обширное исследование Louis de Loméпie, автор монографии о Бомарше, но не окончил, успев в двух томах только довести до конца биографию Мирабо‑отца (см. в «Этюдах» В. Ф. Корша статью о последнем на основании книги Ломени ); продолжал эту работу и завершил капитальный труд (еще три тома о фамилии Мирабо, дав биографию Мирабо-сына, Ломени-сын (Charles de Loménie). Полное заглавие пяти томов Л. и Ш. Ломени: «Семья Мирабо. Новые очерки о французском обществе XVIII века». Одновременно с нею появилась двухтомная немецкая биография Мирабо, написанная Альфредом Штерном (см. нашу рецензию в «Русской Мысли» за 1891 г ). По книги Ломени составлены биографии Мирабо меньших размеров Мезьера (в русском переводе М. Г. Васильевского). Edm. Rousse (в коллекции Les grands écrivains français), Arnoult, Г. E. Афанасьева (публичная лекция). Наконец, о Мирабо существует масса статей, из которых отметим Décrue. Очерки о политических идеях Мирабо (в Revue historique за 1883).