Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 3

Весной 1789 голод во Франции рос с каждым месяцем. Правительство настойчиво старалось побороть его. Оно удвоило премию за привоз хлеба на рынки, потратило на поставку зерна 40 миллионов. Принцы, вельможи, епископы, монастыри раздавали щедрую милостыню. Архиепископ Парижский, чтобы помочь бедным задолжал огромную сумму, один монастырь шесть недель кормил 1200 бедняков. Однако бедствие было так тяжело, что справиться с ним не удавалось. Даже во время осады Парижа немцами 1870 года голод был не больше, чем в июле 1789.

Между тем, в 1787 во Франции прошла важная реформа местного самоуправления. К первым двум провинциальным собраниям, учрежденным Неккером в 1778 и 1779 годах, министр Ломени де Бриенн в 1787 добавил еще девятнадцать. Провинциальным собраниями подчинялись ещё и собрания окружные, а тем – приходские. Этим новым выборным органам поручались важнейшие обязанности распределения податей, надзора за их поступлением, организации общественных работ. Прежние правительственные агенты на местах – интенданты и субделегаты, которые в эпоху абсолютизма Людовика XIV располагали чрезвычайной властью, теперь утратили большую часть своего значения. В новых приходских, окружных и провинциальных собраниях рядом с вельможами и епископами заседали простые крестьяне. Там они слышали огромные цифры податей, которые уплачивались почти исключительно ими одними. Эти цифры публиковала и печать. Народ стал широко обсуждать их, а правительство, уже объявившее (в ноябре 1787) о предстоящем созыве генеральных штатов, поощряло такие обсуждения и даже местные расследования с тем, чтобы депутаты штатов могли донести до власти все народные нужды.

Голод усилил во Франции народное брожение. Тем временем король 27 декабря 1788 объявил, что на предстоящих генеральных штатах третье сословие будет иметь двойное представительство, – не определив, однако, будет ли голосование там поголовным (600 депутатов третьего сословия против 300 от дворянства и 300 от духовенства) или посословным (один голос от всего третьего сословия, один от дворян и один – от клира). В тот же день 27 декабря 1788 Людовик XVI предписал ввести в состав избирательных собраний большинство приходских священников, которые «близко знают народные нужды». Это должно было сильно демократизировать состав генеральных штатов. При этом объявили: «Его величество пожелал, чтобы во всех концах его королевства… каждый был бы уверен, что его желания и жалобы дойдут до короля».

Всё это породило в народе горячую надежду на близкое и полное преобразование всего общественного строя . Её усилили бедствия голода. Правительство надеялось, что громко объявляемая им доброжелательность успокоит народ, но произошло обратное – весной 1789 по всей Франции начались бунты. За четыре месяца, предшествующие взятию Бастилии, произошло более трехсот вспышек мятежей. Торговцы хлебом подвергались грабежам на рынках – и переставали туда ездить, что ещё усиливало голод и нужду. Начались нападения на состоятельных людей и монастыри – хотя многие богачи и обители в это время помогали беднякам. Отдельные общины самовольно устанавливали у себя низкую цену на продукты, не понимая, что это не прекратит голод, а лишь принудит торговцев приостановить продажу хлеба. В других местах народные толпы не позволяли вывозить продовольствие за пределы своих округов – и тем самым усиливали голодовку у соседей.

Общественный порядок стал быстро разрушаться. Бунты принимали во Франции всё более жестокий и бессмысленный характер. К голодающим толпам стали присоединяться, возглавляя грабежи, разбойники и контрабандисты, тогда во Франции очень многочисленные. Их участие придавало мятежу всё более уголовный характер, направляя его против людей невинных. Помня о недавних благожелательных заявлениях правительства, народ везде уверял, что действует по воле самого короля, который, якобы, сам хочет отменить все налоги, уравнять сословия и сам одобрил нападения на «врагов общества». По словам крупнейшего исследователя французской революции Ипполита Тэна, низшим классам «сказали, что Генеральные Штаты переродят королевство, отсюда они вывели, что срок их созыва и должен быть сроком совершенного и полнейшего изменения всех условий жизни и распределения богатств ». Во многих местах мятежники брали выкуп со всех состоятельных людей. Начались зверские убийства богатых – при этом не различали, была ли жертва притеснителем или, наоборот, крупным благотворителем. Кое-где ещё до открытия генеральных штатов народ разгонял местные администрации, самовольно избирая новые. Толпы жгли податные архивы, а правительство, уже самим фактом созыва генеральных штатов настроившееся на уступки, предписывало не применять против бунтовщиков жестоких мер, а действовать кротостью. После этих предписаний полиция совершенно упала духом. В феврале 1789, Неккер с горестью отмечал, что послушания нет нигде и даже на войска нельзя положиться.

Волнения сильно подействовали и на Париж. Голод быстро увеличил по всей Франции число бродяг. Большинство из них шли в столицу, где возможностей найти пропитание было больше. По выражению Тэна: «самые бедные и отчаянные нач[али] буквально кочевать. Вокруг столицы образуются шайки бродяг, как в странах, где человеческое общество не существует еще или уже перестало существовать… Все это носится вокруг Парижа и втягивается в него как в сточную канаву. Туда попадают несчастные вместе со злодеями… В последние дни апреля [1789] чиновники у застав отмечают появление "устрашающего числа плохо одетых людей с ужасными лицами"… Откуда‑то появилось много чужого народа из разных местностей, большею частью оборванцев с большими палками. Один вид их дает представление о том, чего надо ожидать… Вы уже заранее можете себе представить, с какой яростью набросятся они на преграду, которая будет им указана». Между тем, в Париже и так насчитывалось 120 тысяч бедняков. Чтобы помочь им, правительство уже устроило «национальные мастерские», где 12 тысяч человек кое-как содержали взамен совершенно бесполезной работы. В августе 1788 года, после увольнения министров Бриэння и Ламуаньона, парижская толпа устроила такой бунт, какого не было уже целое столетие.

В конце апреля прошли выборы депутатов в генеральные штаты от Парижа. Но избирательные собрания столицы не закрыли свою работу и по завершении выборов – на том основании, что народу надо наблюдать за своими уполномоченными и поддерживать свои права. Таким образом, в Париже было создано самочинное самоуправление, которое противопоставило себя законным властям и сыграло сильнейшую роль в последующем ходе революции . 25 апреля в столице распространился слух, что фабрикант Ревельон в одном из избирательных собраний сказал, что «женатый рабочий с детьми может прожить на пятнадцать су в день» (сумма очень незначительная). Это ложное известие распространили, скорее всего, конкуренты Ревельона, который платил самому младшему из своих рабочих не 15, а 25 су в день, давал работу триста пятидесяти человекам, прошлой зимой, во время остановки работ, не рассчитал ни одного рабочего и все время платил им обычное жалование. Ревельон, добродетельный, почтенный, всеми уважаемый человек, и сам ранее был простым рабочим, а потом получил медаль за технические усовершенствования и открыл собственное производство. Однако возбуждённая парижская толпа не интересовалась этими подробностями. 28 апреля собравшиеся шайки с дубинами ворвались в дом Ревельона и разгромили его дотла. Разбойники вскрывала бочки с ликерами в подвале дома и пили там даже лак из бутылок, от чего многие умерли в конвульсиях. Против бесчинствовавшего двое суток сброда, наконец, были высланы войска, которые под градом бросаемых в них черепиц и камней стали стрелять, убили более 200 человек, ранили 300, применяли даже артиллерию. В этом погроме голодные и разбойники составили одно целое, « и отныне нищета, порок и общественное мнение соединяются, чтобы составить всегда готовую на мятеж группу, которая по знаку агитаторов бросится туда, куда они ее направят ».