Эспер Ухтомский - От Калмыцкой степи до Бухары

С величественным сооружением связаны воспоминание неизгладимо-важные для края, говорящие туземному населению тюркского происхождение о владычестве сельджукских князей, колебавших Византию, заставлявших дрожать /145/ самого халифа, сталкивавшихся с франкскими и нормандскими витязями, проникавших в Египет, Добруджу и Крым. Тогда мервский оазис понемногу начинал играть прежнюю роль влиятельного центра, утраченную, пока ирано-саманидская династия в Бухаре (IX и X в.) правила Среднею Азией (от Тянь-Шаня до Каспия, и на юг до индийской границы и Персидского залива). Наконец, из Газны явился опасный враг султан Махмуд и под Мервом уничтожил могущественную рать бухарского владыки. Воспользоваться результатами победы довелось сельджукидам, кочевникам, двигавшимся на запад. Они, по-видимому, слегка тяготели к несторианству, которое распространялось в тех местностях, носили чуть ли не библейская имена, решились стать твердою ногою в древнем Хорасане . Один из них, Израил, поехал к газневидскому султану для переговоров о союзе. – «Сколько вас, готовых к бою?» - Сельджукид взял колчан и вынул стрелу: «Пошли ее моим соплеменникам, и прибудет десять тысяч всадников». – «А если потребуется больше?» - «Отправь вторую стрелу, и наберется пятьдесят тысяч». - «А в случае и этого мало?» - «Доставь в степи мой лук: съедется двести тысяч человек». /146/

В половине одиннадцатого столетия они прочно овладели вышеописанной мною Нисой и цветущей Маргианой. Тогрил и Чакыр-беги, Алп- Арслан, Меликшах - такие могущественные воители, что туркам немудрено было под их предводительством временно основать обширное царство между Средиземным морем и Бухарой.

Там покровительствовали и наукам, и поэзии, и промышленности, и архитектуре Ирана. Ярким сельджукским властителем в Закаспийском крае является Синджар, родственник сильного самаркандского правителя Арслан-хана (родом югура, из инородцев Небесной империи), который даже умер и схоронен в 1130 году в Мерве. Этот последний был зараз и просвещенным князем, в течение сорока лет заботившимся о благоденствии подданных, и воинственным монархом, прославляемым льстецами, словно второй Александр Македонский. При нем возрождался мягкий иранский язык, усугублялась земледельческая культура, на радость верующим близ Балка открылась мнимая гробница Магометова зятя - Али.

Гаммер Пургшталь в истории персидского красноречия рассказывает, что среди синджаровых царедворцев высоким почетом /147/ пользовался, в числе других, поэт Рэшъ-эддин-Ватват («Ласточка»)‚ который однажды прогневил султана насмешливым стихотворением, и за это чуть не поплатился жизнью. Сельджукид приговорил его к рассечению на семь частей. Остроумный секретарь Синджара, Мунтагаб-эд-дин, заметил, что столь маленькую певчую птичку нельзя рассечь более как пополам. Правитель улыбнулся и простил.

Он умел внушать любовь и преданность. Особенно в этом отношении замечателен случай с подвластным ему хорезмийским (хивинским) князем Ацизом, увидавшим во сне, что против султана составился заговор. Так оно и было в действительности. Верноподданный садится на коня, без устали мчится вдаль к Синджару и вовремя приезжает, чтобы спасти его. Впоследствии тем не менее отношение испортились.

Постепенно счастье начало изменять сельджукиду. Бесчисленные кашгарские кочевники * [U19] )‚ за Аму-Дарьей, в 1141 г. наголову разбили его стотысячное войско, вынудили Синджара, бро- /148/ сив обоз и гарем, бежать всего с тремястами спутников, из коих домой дотащились пятнадцать. затем гузы (родственные нынешним туркменам) в 1053 г. полонили султана и, грабя его владение, три года продержали в позорном плену. Ациз сделался непримиримым врагом. Измученный сельджукид не выдержал ударов рока, сошел с ума и умер в 1157 г.‚ 72 лет от роду.

Гробница его – говорят - по форме напоминает сооруженную в г. Тусе над прахом дивного иранского поэта Фирдоуси. Известный арабский писатель Обейдалла Якут жил в Мерве через полвека после Синджаровой кончины. Могила этого сельджукида им описана, как очевидцем. Памятник будто бы воздвигнут каким-то приближенным, который даже завещал имущество на содержание при ней чтецов корана и служителей. Туземные предание называют строительницей вдову султана. Хороня мужа, она, в порыве отчаяние, распуская волосы, сняла с головы гребень и приказала вделать его в самый центр купола. Дальнозоркие посетители руины уверяют, что там, наверху, действительно, виднеется темное пятно. Следы города вокруг именуются Синджар- /149/ Кала. Историк Царнке предполагает в султане противника полумифическому царю-патриарху Средней Азии «Pretre Jean» о котором тогда доходили смутные свдения в Европу. Главная заслуга сельджукида перед мервским оазисом заключалась в устройстве превосходной каменной плотины (доныне, хотя испорченной бухарцами, но сохранившей название Султанбэнд ), для отклонены стекающих с Парапамиза мургабских светло-зеленых вод на пространство, занимаемое старыми Мервами. Они вливались в судоходный канал Султан-Яб, на правом берегу реки (с тремя саженями глубины, девятью саж. ширины и сто двадцатью верстами длины), откуда драгоценная влага распределялась, отводилась в поля и сады.

Теперь здесь по близости создается большое Государево имение, с намерением утилизировать Мургаб при помощи прежней восстановляемой плотины, осушать значительные местные болота, мало помалу обращать снова страну в цветущее состояние.

Половодье, начинаясь с конца марта, достигает максимума в половине мая; зачем вода идет на убыль и осенью ее сравнительно немного. В 1886 г. генерал М. Н. Анненков обратил на это внимание и поручил сделать /150/ изыскание, почему, когда река как бы самою природою намечена содействовать орошению, смотря по времени года и потребностям земледельческого население, тем не менее этими обстоятельствами почти не пользуются. За обработку полей туземцы берутся именно весною, т. е. при увеличивающемся количестве воды, годной для поливки посевов. Летом влага нужна лишь искусственным лугам, бахчам, фруктовым деревьям: оттого ее и требуется гораздо меньше и т. д.

Туркмены неумело пытались создать оросительную ветвь по мервскому оазису: то воды совсем нет, то происходят страшные наводнение и благодаря тому, расширяются, зловредные болота. И это в одной из наиболее когда-то плодородных местностей земного шара!

Средневековая культура тут славилась высоким развитием. По словам Хэзера в его «Lehrbuch der Geschichte der Medizin», пока в Европе врачебное искусство стояло на степени знахарства, когда там (за исключением Византии) еще и не думали о больницах, - они уже с IX-го века в образцовом виде существовали в Мерве. Здесь же обретались богатые книгохранилища. «В них, пишет Якут, я провел около трех лет, забыв в наслажде- /151/ ниях чтения и отечество (Запад), и семью, набирая материалы почти для всех моих сочинений». Гостеприимство жителей, обилие духовных интересов, переполнение школ выдающимися наставниками - все услаждало пребывание в городе, издревле служившем очагом цивилизации на пороге Турана. Единственное, на что можно было жаловаться, это на лихорадки, на нездоровый климат.