Эспер Ухтомский - От Калмыцкой степи до Бухары

По мнению Якута, мервские книжные сокровища смело могли поспорить своим значением с любым центром ислама, стоили громаднейших денег. Важное место занимали коллекции рукописей некоего Атика-бен-Абу-Бекра, который начал с роли мелкого торговца на рынке, а сделался одним из вельмож Синджара. Насколько населен быть Мерв той эпохи, показывает число убитых тут при нашествии монголов: по свидетельству восточных историков, жертв насчитывалось до миллиона трехсот тысяч! * [U20] ). Пощадили всего 400 лучших ремесленников и художников, отослан- /152/ ных в Чингизову монгольскую столицу Каракорум (вероятно, близ китайского рубежа, Иркутской губернии или Забайкальской области).

Не взирая на неслыханные бедствия, город, в силу своего географического положения, всегда опять вставал из развалин, но померкнувший блеск уже труднее бывало вернуть, а пожалуй что и вовсе не удавалось.

Мерв делается лакомым куском для Бухары, Хивы * [U21] ) и Персии. Чаще им овладевала последняя, однако борьба эта лишила его жизни. Скоро ли узнается в подробностях прошлое оазиса? Ведь, кроме археологии, есть еще надежда и на литературу в соседних странах, оспаривавших его друг у друга. Она наверно заключают массу малоизвестных любопытнейших данных...

После осмотра гробницы Синджара, между обломками старины мало видишь достопримечательного. Остаются еще две удивительно красивые стены (в них вделаны арки, покрытые изразцами) и подле них две синевато-серого цвета могилы, с сохранившимися арабесками и надписями. Обе хорошо уцелели, именуются ту- /153/ земцами «сахабабуридал» («обезглавленные»), т. е. подразумевается, что тут покоятся мусульманские «святые», пострадавшие за веру. Но когда? по какому поводу? Это все пока ждет выяснения.

Среди безлюдья, вдалеке от железнодорожной станции, выделяется жилье, нечто вроде караван-сарая, места отдохновение для путешественников. Сумрачная постройка, с огородом вблизи, двориком и чем-то отдаленно напоминающим комнаты, затем несколько грязно одетых необщительных туземцев - вот он, пункт, издавна будто бы привлекающий сюда богомольцев. Говорят, в XVI веке его посещали великий правитель Бухары - Абдулла и хивинский хан.

На небольшом возвышении, под крышей, подпираемый столбами, стоит гроб‚ завернутый в ковер. Здесь лежит знаменитый некогда врач хаджа Юсуф Хамадани; здесь же богатый ревнитель Мехмет Хуссейн Херати устроил мечеть.

Возвращаешься на линию, к ожидаемому поезду, - и невеселые мысли роятся в голове. Успеет ли европейское знание вовремя, пока не поздно, осветить касающееся мервских городов? Дело разрушения идет вперед весьма быстрыми шагами. То ищут кладов, то сно- /154 / сят старые сооружение ради материала для новых.

Кое-где выделяются одинокие безвестные могилы каких-то до ныне чтимых народом лиц. Уверяют, будто приношение им, в вид кусочков мрамора или горстей земли, иногда доставляются из Мекки. Отчего бы и нет? Разве расстояние что нибудь значит на «медленном» востоке?

Немного лет назад, когда О’Донован, бравируя смерть, пробрался в Мерв, тут в развалинах главная опасность угрожала от разбойников-туркмен племени Эрзари. В данную минуту отсутствует даже и такая поэтическая подробность. Довольствоваться надо воспоминаниями о том, стараться себя уверить в благотворном влиянии будущего.

Оборачиваешься последний раз на неоглядный хаос башен, рвов‚ стен, куполов и тому подобного: зимний день тускло глядит на жалкую, хотя и величественную картину. Она же слабо белеет в его прокрадывающихся лучах - и мнится, что все окутано снегом, как пеленою забвения.

------

/155/

Собственно два города, около р. Аму-Дарьи, носят это название. Один, туземный, существует с весьма давних пор‚ второй - русский, только что возник, в шести-семи верстах от первого, быстро растет, обещает стать важным пунктом. Здесь - центр железнодорожной жизни, местопребывание управляющего дорогою генерала Анненкова. * [U22] ) Соответственно с этим главный образованный элемент общества - инженеры, некоторые офицеры, служащие на новой линии, наиболее влиятельные лица из состава местной администрации. Как и везде, на окраине, когда сходятся в сравнительно маленьком кружке люди, сформировавшиеся в столицах или, вообще, под влиянием чего-то высшего, цивилизующего, они сплачиваются теснее, по пальцам могут пересчитать, кто при- /156/ надлежит к их числу и кто нет. Пока второй Чарджуй еще только крепнет, странно было-бы ожидать, что в нем найдется столько развитых, сознательных деятелей, как встречаешь de facto. Тут, без сомнения, прямо или косвенно, сказывается присутствие и влияние строителя дороги, умевшего, мало помалу привлекать в край и группировать вокруг себя некоторых почтенных пионеров мирного русского дела в Средней Азии. Те, кого я подразумеваю, работают упорно, бесшумно; но и их час придет, и их со временем помянут в истории нашего воздействия на природу, промышленность и торговлю Закаспийского востока.

Молодому городу всего три года от роду, а он смело может поспорить, по господствующему в нем оживлению и по своему объему, со многими старыми городами. Широкие улицы тянутся правильными линиями. Строение имеют вполне приличный вид. Движение поездов, присутствие парных извозчичьих колясок, дополняет картину внешнего благоустройства.

Только позднею осенью, когда наступят дожди, образуется страшная грязь. В темноте, при плохом состоянии местного освещение, пешком просто вязнешь. Тогда как нельзя более кстати - недорогие наемные экипажи. /157/

Средоточием общественной жизни на досуге является с одной стороны маленький, незатейливо обставленный клуб, где иногда собираются обедать, петь, танцевать, - с другой стороны вокзал с его порядочным буфетом, суетящейся толпой приезжающих и отъезжающих, свежими новостями, злобой дня.

Теперь далеко не редкость постоянно встретить между путешественниками иностранца. На Западе мода посещать нашу Среднюю Азию. Железная дорога делает подобную экскурсию и быстрой, и поучительной, и приятной. Не мешало-бы и самим русским ближе и значительно основательнее, чем до сих пор, знакомиться с этой необыкновенно важной окраиной.

Когда о ней печатно судят побывшие здесь французы, надо с известною долей осторожности относиться и их восторженным похвалам, в которых бесспорно звучит временное увлечение, ненадежная симпатия. Если немцы отвлеченно говорят о славянском призвании углубляться на Восток и на словах это поощряют, то зачастую нельзя не заподозрить задней мысли: пусть, дескать, опасный сосед политически там запутывается и хоть немного, но верно ослабляет себя. У английских пишу- /158/ щих туристов нет ни того, ни другого свойства. Они вынуждены, ради блага своей родины, ради ее интересов в Индии, высказывать лишь то, что их соотечественникам полезно принимать к сведению и взвешивать. Поэтому очень и очень желательно и нам зорко, и с пониманием дела следить, как развивается у них литература о русской Средней Азии. Эта отрасль литературы вообще начинает везде принимать внушительные размеры. Ценные заметки, брошюры, книги насчитываются уже сотнями. Ощущается положительная потребность разобраться в указываемом материале, не довольствоваться работами исключительно библиографического характера, тщательно оформить их критическим путем.