Ахто Леви - Улыбка Фортуны

Серый спросил о Маньке.

— Замуж пошла, — сказал Аркадий.

А Серому неудержимо хотелось смеяться. Он объяснил Рыжему, что сам был готов на ней жениться. Рыжий неопределенно хмыкнул, его это не интересовало.

— За кого же она?

— Да малый один, с кирпичного.

Впору было Серому обняться с Рыжим и отправиться куда-нибудь, например, к Барабану, хотя лавочку эту, он вспомнил, снесли. Он выразил сожаление по этому поводу, но Рыжий сказал:

— Это потому снесли, что старая была. Понял? Теперь построили новую, так что... стоит.

Задумчиво изучая пустой стакан, он спросил:

— Может ли баба любить мужика без руки?

— Может.

— А без ноги?

— Может.

— А без двух ног?

— Сможет, наверно, — сказал Серый не совсем уверенно.

— Ага... — сказал Рыжий сам себе.

— У тебя-то есть и руки и ноги, — сказал Серый, — и морда — кирпичом за тридцать метров не промажешь.

Рыжий не ответил. Серый приблизительно догадывался, о чем он думал: добившись всего, чего можно было в его положении, он вдруг все потерял, и уже поздно начинать заново. Теперь он кусает локти и сравнивает себя с безногим. Он думает... Рожденный ползать летать не может... Но ходить, быть может, научится. Зверь родится от зверя, человек — от человека, а мысль — от мысли. Главное, чтобы появилась первая, хоть маленькая мыслишка. Кто знает, может, он еще до чего-нибудь додумается!

Вспомнились стихи какого-то поэта:

Мы так живем, как если бы у нас

Вторая жизнь имелась про запас.

Прожил одну — и вот, не получилось...

Ну что ж — учтем на следующий раз .

А следующего раза не будет. Но что делать, если кто-нибудь не хочет бежать, просто не хочет, сам ложится на дорогу, путаясь в ногах у тех, кто должен жить дальше. Не тянуть же его силком! Тянуть Рыжего Серый не хотел. Да и силенок не хватило. Проще было дать ему трешник, что он и сделал. На том они расстались.

К Ольге Сергеевне Серый пришел не один — принес голодную бездомную собачонку. Он назвал ее «Матросом» — из-за полосок на груди. Вечером он навестил Сашко в последний раз, а на следующий день покинул этот город. Не потому, что ему там не повезло в личной жизни,— просто у него не было выбора: для работы на мельнице он был слаб, а что же делать? Поэтому он решил принять приглашение знакомого директора зоопарка, к тому же животным он симпатизировал.

Он решил, где бы ни был, что бы ни делал, — учиться узнавать новое, ведь чем больше он будет знать, тем ближе станет свобода, которую он поклялся отыскать — настоящую, заключавшуюся в чем-то ему еще не известном. Только на воле он узнал, что еще далек от нее.

Конечно, он уже много знал — больше, чем двадцать, десять лет назад, вчера. Но он был уверен, что завтра будет знать больше, чем сегодня, а через десять, двадцать лет — неизмеримо больше.

Однажды он видел в городском театре трех молодых музыкантов — аккордеон, гитара, контрабас. Это были совсем юные виртуозы, которые сами создавали музыку и сами ее исполняли. Это было здорово. «Вот счастливые, — подумал он, — это их дело, они — мастера, музыка — их призвание».

Рыба должна плавать, но она не может плавать в аквариуме, где нет пространства, она там может лишь существовать; птица должна летать, но она не может летать в клетке. Всякий человек должен искать себе такое занятие, которое делает его счастливым. Призвание — это тоже выражение свободы.

Он получил письмо от матери — первое на воле, это письмо пришло из далекой страны — Швеции и наполнило его сердце сладкой радостью: она жива и здорова, она его любит, она его ждет и все ему прощает, потому что она — его мать.

Купив билет на поезд, он стоял на остановке автобуса. Народу было

много. Подъехал автобус, и он ворвался внутрь. Стоявшая впереди женщина повернулась к нему и радостно сказала:

— Здравствуй! Ты с каких берегов?

Это была Маня. Выглядела она странно: волосы распущены по плечам, лицо без пудры, только губы чуть-чуть накрашены. Одета в простенькое пальто.

Рассказав ей коротко о своих делах, Серый поинтересовался, как она замуж вышла.

— Обыкновенно, — сказала Маня. — Встретились два лаптя — и все... Стал он ходить... Ничего «такого» не было. Он робкий был. Но деликатный. Уважение имел. Сам страшный из себя, но ласковый. Заходи, будем рады. Я тоже на кирпичном. Комнату получили...

Серый смотрел на Маню и думал: «Скоро она родит пацана — пальчики оближешь».

Что она такой может быть, об этом Серый догадывался. Приобрел кто-то настоящего друга.

Карася, как всегда, он не застал. Увидел его в последний раз из окна отходящего поезда. Карась шел по перрону, сильно качаясь, искал кого-то в толпе. Кого? Не трудно догадаться: кого-нибудь, кто бы «сделал по стаканчику». У каждого свое счастье...

Часть вторая

ВЫБОР

В зоопарке

Город, куда Серый прибыл, был столицей одной из богатых и крупных республик Союза. Серый остался и прожил здесь четыре года. В его оправдание можно сказать, что он действовал как мужчина, влюбившийся с первого взгляда: он много странствовал, много видел стран и городов, но только этот полюбил сразу, с первого дня. Полюбил улицы и дома, парки и могучую реку, полюбил сказочные ночи этого города, его жизнерадостные стадионы, — все в этом городе нравилось Серому, как в любимой женщине нравится все — и красивое и некрасивое.

Горожане приняли его дружески. Милиция только однажды за все это время заподозрила его в том, что он угнал трактор из близлежащего колхоза, но он сумел доказать, что в тракторах ничего не смыслит. Наконец, ему удалось расположить к себе начальника городского управления милиции и заполучить устное разрешение на проживание в городе до неопределенного времени, после чего Серый устроился в зоопарк, где провел в зоологическом мире продолжительное время. Его пробовали на многих разновидностях этого мира, но директор, которому он в свое время мыл спину, с каждым разом все больше убеждался, что лишь любить животных для того, чтобы с ними работать,— мало. Серый, с молчаливого согласия знакомого директора, стал величать себя зоонаучным сотрудником, хотя его знания ограничивались знакомством с Пиратом и Мистером. Правда, он был не единственным, присвоившим себе научное звание, но у него-то никакого образования не было, тогда как у многих зоонаучных сотрудников того парка имелось хотя бы кинематографическое, или кулинарное, или педагогическое, полное или неполное высшее образование.

Сначала Серого Волка приставили к слону, где ему пришлось таскать в ведрах «обратную продукцию», и если всех всегда интересует, сколько слон ест, никто не думает о том, сколько набирается этой «обратной продукции»... После того как Серого предупредили, что ему придется всю жизнь работать, чтобы рассчитаться с государством, если — не дай бог! —эта громадина покинет мир по его недосмотру, он потребовал, чтобы его перевели к верблюду, стоившему намного дешевле. От верблюда его перевели к хищникам. И его эта работа устраивала: хищнице какие-то двести — триста грамм ни туда ни сюда, а Серому Волку от этой пантеры да одного тигра и одного льва — завтрак и обед.