Ахто Леви - Улыбка Фортуны

Вершиной его карьеры оказался террариум, где он ухаживал за удавом, кормил его живыми кроликами. Кормиться за счет удава, конечно, не было возможности, но зато и волноваться за здоровье этого гада нужды не было, ибо удав обладал проницательностью лучшего терапевта и никогда не страдал непроходимостью, потому что никогда не ел испорченной пищи: он только глянет в глаза кролику — и уже все знает о здоровье своей жертвы. Кроме удава Серый должен был следить за крокодилом. Этот крокодил его здорово подвел: Серый проворонил двух граждан, выливших крокодилу в бассейн поллитра водки. Серого еще пробовали в обезьяннике, но здесь обитатели были настолько скандальные, что хоть милицию зови... Что с них возьмешь: звери — звери и есть. Не понравилось все это Серому Волку, и решил он податься куда-нибудь из зоопарка, но возник вопрос — куда?

Наблюдая за жизнью зверей, в царстве которых почетом и уважением пользуются сильные, завидуя льву, в сравнении с которым заяц или волк — полное ничтожество, Серый решил отыскать способ вырасти не только в собственных глазах, но вообще в глазах рода человеческого. Заяц при всем своем желании не может стать львом, человек же устроен так, что часто непонятно, когда он заяц, а когда лев, во всяком случае в каждом человеке спит лев, нужно только постараться разбудить его.

Решающую роль в его дальнейшей жизни сыграли «Записки Серого Волка». Однажды зоопарк посетил известный столичный журналист. Серый подошел к нему именно в тот момент, когда журналист со своей свитой стоял у верблюжьего загона и одна рыженькая остроносая дама громко гадала — плюнет в него верблюд или постесняется. Они не знали, что верблюд был хорошо воспитан. С этого объяснения и началось знакомство. Шагая от клетки к клетке, Серый рассказывал журналисту все, что было ему известно об их обитателях. Закончив осмотр, он скромно признался в существовании своих тетрадок и желаний показать их кому-нибудь. На что журналист сказал, что читать ему эти тетради некогда, но в принципе ему интересно, и если Серый принесет их в гостиницу, он с ними познакомится, посмотрит, что там такое.

На следующий день утром, когда Серый пришел в гостиницу, чтобы получить обратно свою тетрадь, он застал рыжую даму и журналиста сидящими с опухшими лицами у стола, уставленного приспособлениями для дегустации местных вин. Хотя было видно, что занимались они всю ночь чем угодно, только не чтением дневников Серого Волка, известный журналист тем не менее сказал, что он с ними «бегло» ознакомился, что для тщательного их изучения времени было маловато, но что «зерно» в них он как будто нашел и поэтому нужно их подчистить заново, то есть читаемым почерком переписать и... если когда-нибудь случится быть Серому Волку в Москве, он их с удовольствием еще раз посмотрит. Мимоходом он дал Серому адрес своего учреждения в Москве, и на этом аудиенция окончилась.

Прошло полгода, и время это Серый провел не сложа руки. Неизвестно, какие претензии мог бы ему высказать слон, умей он говорить, но директор зоопарка записал в его трудовую книжку: «Уволен за систематические прогулы» именно в тот день, когда Серый закончил переписку своих записок.

Первые шаги

Морозным декабрьским днем Серый прибыл в Москву в самом лучезарном настроении, несмотря на то, что одет был в тонкий плащ на рыбьем меху, а денег имел в кармане три рубля. Выскочив из здания вокзала, как огурчик из бочки, он шустро побежал искать нужное ему литературное учреждение, расспрашивая о нем встречных. Он сравнивал себя с одним из бальзаковских героев, прибывших в Париж, чтобы покорить этот город. Тот был молод, беден, тщеславен и робок, знал о жизни немного, но сам себе нравился, а еще он нравился женщинам.

Москва, ревя моторами, мчалась навстречу Серому, втягивала в веселую разноголосую толпу, толкала в спину чьими-то локтями на переходах, а он все шел и смотрел на нее, как на женщину, и прикидывал, с какой бы стороны к ней подкатиться. Хотя он уже вышел из того возраста, когда верят в чудеса, ему все же представлялось, что вот вдруг на шею ему бросается красавица, залитая слезами, целует его, говорит: «Мой дорогой, ты нашелся!» Потом выясняется, что она ошиблась, приняла за другого, но... События все равно продолжают развиваться в его пользу. Или же такое: около него падает пожилой человек почтенной наружности. Серый поднимает его, помогает добраться до дома, где его оставляют пить чай. И тут выясняется, что пожилой человек — председатель горисполкома, у него шикарная квартира, милая жена с умными глазами и дочь — существо избалованное, но... События опять развиваются в его пользу. Примерно таким образом он разматывал свою мысль, и она, словно нитка с катушки, тянулась до тех пор, пока ему не встретился человек, знающий, где расположилось необходимое ему литературное учреждение.

Выяснилось, что добираться до него нужно сначала на метро, затем уже пешком. Он вошел в метро, став в сторонке, понаблюдал, куда нужно бросать пятак, где пройти, — все сделал как нужно. Расспросив людей, он доехал до нужной станции, затем, не снижая скорости, полученной при посадке в метро, зашагал по большой и суетливой улице, домчался до небольшой площади, где и расположилось необходимое ему учреждение. Это было большое многоэтажное здание. Оно не поразило его воображение, но автомобили... Каких тут только не было — «Волги», «Москвичи» и «иностранцы»... Серый не умел водить машину, но часто представлял себя за рулем какой-нибудь роскошной колясочки, рядом — нежное существо, а на заднем сиденье непременно чтоб сидел бульдог — солидно. Он не удержался и, несмотря на холодище, с десяток минут повертелся около одной симпатичной штучки, фольксваген называется — маленький жук на колесах. Обследовав «жука», он открыл двери учреждения — большие, стеклянные, прошел мимо важного гражданина, стоявшего у двери и смотревшего на него недружелюбно, как на опасного государственного преступника, и началась для него удивительная жизнь, которая ему никогда и не снилась.

Удивительная жизнь началась не сразу за этими стеклянными дверьми. Она началась намного позже, хотя минута, когда за ним закрылись эти двери, навсегда осталась в его памяти. Он вошел в мир солидных,

ультрамодных людей с трубками, бородками, в импортных свитерах, в очках...

Известный журналист оказался на месте. Увидев Серого Волка, он изобразил на своем лице такую задушевную улыбку, какую можно выжать из любого, возвратив ему долг. Он отдал Серого на съедение десятку интеллектуалов, окруживших того в коридоре, чтобы полистать тетрадки и послушать его рассказ о проделанной работе, а также о финансовом положении. Затем Серый узнал, что из этих тетрадок можно сварганить повесть в современном духе, если удалить грамматические ошибки, очистить текст от неправильных суждений по поводу некоторых социальных явлений и закрутить сюжет; причем интеллектуалы изъявили готовность взяться за это, если Серый оставит им эти тетради, за что со временем ему пообещали немного денег, чтобы он мог купить себе мотороллер. Но дело в том, что мотороллер Серому был не нужен.