Ольга Валькова - Илья (СИ)

Случай с Черниговом не был похож на эти спонтанные набеги жадных и случайных степняков. Во-первых, это была массовая, организованная попытка взять крупный, защищенный стенами город. Во-вторых, то, что нападение произошло в отсутствие князя и большей части его дружины говорило о том, что нападение было подготовлено, в городе были соглядатаи. Степняки выжидали и готовились, что совершенно не было похоже на их обычный образ действий.

И потом, это было не единственное, что заставляло насторожиться. Разовые набеги татар изменили характер. Они участились и стали более жестокими. По-прежнему забирали женщин и скот, но во многих случаях складывалось впечатление, что не это было главной целью. Прежде всего половцы стремились убить мужчин и мальчиков, женщин зачастую не пленяли , а насиловали и бросали на месте. Были случаи, когда скот сжигали вместе с коровниками, подперев ворота.

Доглядчики Владимира докладывади о странном поведении целых улусов, которые в одночасье снимались с удобного места, которое до этого обустраивали явно на весь сезон, и двигались куда-то, где с водой и кормом для скота было очевидно хуже. В некоторых случаях доглядчики утверждали, что старейшины рода и сами не знали, почему вдруг решили откочевать.

Степь собиралась. Собиралась тревожно и непонятно.

Владимир увеличивал дружину, укреплял киевские оборонительные валы и стены, стены других городов, которые могли подвергнуться нападению в числе первых, закупал коней и оружие.

Все это требовало средств.

****

Началось все на малом пиру, который представлял собой попросту ужин Владимира и его семьи с советниками и дружиной. Хмельного пили немного, но достаточно, чтобы языки развязались и беседа вдруг вылилась во всеобщее, неудержимое и запальчивое хвастовство. Похвалялись, перебивая друг друга, кто чем, иногда - чем и не следовало бы. Алеша, толкнув Илью в бок и блестя яркими васильковыми глазами, шепнул: "А вот женой хвастаться - бесов искушать!" - и засмеялся так задорно и лукаво, что и сомнений никаких не могло быть, в ком эти самые бесы бродят.

Они бродили в нем часто. Алеша, сын соборного попа из Рязани, потому и носивший в дружине прозвание "Попович", был молод, очень хорош собой и характером легок. С точки зрения Ильи, даже чересчур. Женщины Алешу любили, он их - очень, оттого и приключались с ним постоянно вещи неприятные, а то и вовсе дурные. Алеша как-то быстро и незаметно прикипел к Илье, держался с ним этаким балованым младшим братом, Илья не возражал. Но не прошло и месяца со дня их знакомства, как Илья, приметив кой-чего, сказал со своей обычной прямотой: "Узнаю, что девку какую испортил, - дух вышибу". Алеша отнесся к сказанному вполне серьезно и в похождениях своих учел. Про замужних баб Илья ничего ему не говорил, считая, что за каждую муж ответчик, но не одобрял. Он и теперь только сдвинул брови, отчего продольная складка между ними стала глубже, и лицо - суровей, и отвернулся.

А похвальба, между тем, коснулась умений и навыков, какие не у всякого есть. Хотен Блудович, богатырь мощный и внешности пугающей, под общий одобрительный смех шевелил ушами. При его будто рубленом, грубом лице получалось это забавно, и смех был необидный, дружественный. Когда он затих, вдруг встряхнулся сонно сидевший Сухмантий Одихмантьевич и сказал, что может лебедь белую живьем поймать и князю привезти.

Илья заинтересовался, да и не он один. Уток умельцы таким образом ловили: дыша через тростинку, подкрадывались под водой в темноте к спящей птице и хватали за лапы. Но лебедь - птица чуткая и сильная, с крепким клювом. И подплыть к себе так легко не даст, да и потом поди удержи. В общем, слово за слово, собрался Сухмантий за лебедью, а толпа богатырей - на это просмотреть, клятвенно обещая держаться в отдалении и ничем не помешать.

Помчались весело, с гиканьем и присвистом. Пока до заводей далеко, можно было и пошуметь. Стражи распахнули ворота, с показной торопливостью отскочили в стороны: "Задавят ведь, ироды!" - и ухмылялись вслед буйным богатырям.

Пронеслись спящими балками под сладким, напоенным травами ночным ветром, под круглой ясной луной.

Ближе к заводям притихли.

Богатыри останавливались на пригорке или где еще хорошо было видно, Сухмантий передавал поводья тому, кто рядом, и пешком подкрадывался к заводи. Но даже с пригорков было видно, что охотничье счастье этой ночью от Сухмантия отвернулось: которую заводь уже проезжали, а лебедей не было. Утки и те не во всякой попадались.

"Налови хоть уток, зажарим. Есть хочется", - наконец, не выдержал кто-то.

"Уток-то и я могу", - вмешался другой, а кто-то уже стал раздеваться.

"Зачем мучить? На уток спора не было", - Муромец гикнул, и, когда стая заполошно поднялась, уложил стрелами трех к ногам дружинников. Алеша добавил. Стрелял он дай Бог каждому.

Запалили костерок, ощипали уток, поджарили. Княжьего гнева Сухмантий опасался не особо: свидетелей того, то он не сдержал слово не по своей вине, было предостаточно.

Илью радовало все: теплый ровный ветер, костерок, немудрящие шутки, которыми лениво перекидывались дружинники, чувство единства, товарищества, к которому он принадлежал.

Утомленные ночной прогулкой, задремали, не выставляя дозора, - казалось, вполглаза да на пять минуточек.

****

Илью разбудило ржание Сивки - тревожное, призывающее. Вскочил, огляделся: "Вставай! Тревога!" Пригорок, на котором расположились дружинники, окружали степняки - много. Богатыри торопливо поднимались, стряхивая сон, разбирая оружие и коней; Илья, готовый раньше других, но тоже еще не до конца проснувшийся, врезался в орду, разбрасывая татар мечом, не вынутым из ножен. Ему хотелось обратить их в бегство, как под Черниговом. Его меч, в одном замахе сносивший десяток половцев, и в самом деле был страшен. Но Илья, в первый раз бывший в настоящем бою, ничего о бое не знал. Степняки шарахались от него, обходили, но и не думали убегать. "Дяденька, нэ нада!" - отчаянно закричал подвернувшийся близко половец, совсем юный. Илья отвел меч. Степняк извернулся, как ласка, и воткнул свою кривую саблю в бок скакавшего за Ильей Сухмантия. Илья видел, как изо рта охотника за живой лебедью хлынула кровь, как он медленно стал клониться с коня и очень быстро вдруг упал под копыта. Илья едва успел отбить удар той самой сабли, что убила Сухмантия.

"Как же так?"

Гнев и ярость, и непонятная злая обида охватили Илью. Он сорвал ножны с меча, отбросил за спину. Теперь он косил врагов, как селянин на утреннем лугу ровно укладывает ряды скошенных трав.

Остановился, когда косить стало некого.

Они подобрали Сухмантия Одихмантьевича, и Василия Мелантьевича подобрали. Алеша, шипя, заматывал тряпицей рану на плече. Илья подъехал, помог. "Ты молодец, - Алеша, опытный, в отличие от Ильи воин, пряча боль, скалил в кривой улыбке белые ровные зубы, - хорошо держался. Слушай, Илья, а расскажи, что ты видел во сне, пока не проснулся и не сообразил вынуть меч из ножен? Ей-Богу, в первый раз я видел, как человек, не просыпаясь, воюет".