Ольга Валькова - Илья (СИ)

На княжьем дворе, а подчас и прямо на киевских улицах Илью звали и просили подсобить, если тяжесть была неподъемна: угол дома ли просел, балку ли плотники взялись вязать не по своим силам. Илья никому не отказывал. Улыбался, перешучивался, помогал. И шел дальше по своим делам, пряча грусть в прищуренных глазах, как будто хотелось ему насовсем остаться с плотниками или грузчиками, таскать тяжести, пересмеиваться, есть из одного котла, да вот нельзя.

А люди думали о нем: хороший парень, безотказный. Славно, что сила досталась такому.

Алеша Попович думал по-другому.

****

Алеша, поповский сын, прозванный за то Поповичем, богатырем был сильным и отважным, но и разгильдяем таким, что хоть пори, хоть гони. Бабник отчаянный, врал как дышал и в зернь сплутовать мог. И несмотря на всю свою силу, бит бывал в темных переулках неоднократно.

Однако за обаятельную легкомысленную веселость Алеше прощалось многое, в том числе и дерзость, не считавшуюся ни с чинами, ни с обстоятельствами.

Илья слышал историю первого появления Алеши при дворе. Благословленный отцом на богатырство сын соборного попа был принят Владимиром приветливо. Князь предложил ему место за пиршественнм столом, отвечавшее его высокому происхождению. Алеша, считавший, что заслуги могут быть только своими, а отцовские не в счет, отказался и присел в конце богатырской скамьи - как младший и ничем не прославившийся. Князь чуть удивился и прихмурился было: едва явился, а уже возражает, но гости одобрительно загудели - скромность парня пришлась им по душе. Ну, скромность так скромность, и князь тут же забыл об Алеше - были дела поважнее.

Владимир в то пору вел с помощью Добрыни сложную игру - Хазарское царство, разгромленное его прадедом Святославом, стремилось воссоединить раздробленные части и обрести прежнее могущество, а целью русского князя было не допустить этого. Пир, на который попал Алеша, был устроен в связи с прибытием хазарского посла и в честь него.

Посол явился последним. Его звали Тугарин, прозванием Змей, и он был нелюдью. Кто-то за столом уже видал хазарского посланника, для других его внешность оказалась впечатляющей неожиданностью. Тугарин был огромен, рогат, покрыт крупной чешуей, а за его спиной шуршали полусложенные крылья - как будто сделаннные из тончайшей бересты.

При всеобщем молчании, которое вполне можно было считать вежливым, он прошел к столу и уселся между князем и княгиней.

Владимир и бровью не повел. Апраксия, сжавшись в комочек, сдавленным голосом предложила гостю угощаться чем Бог послал.

- А что, князь, - раздался с дальнего конца звонкий молодой голос, - княгиня уже не люба тебе, что позволяешь всякой твари болотной между вами устраиваться?

Князь промолчал, как будто не услышал. Промолчали и все присутствующие. Тугарин медленнно повел выпуклыми, похожими на стрекозиные, глазами, нашел говорившего и чуть осклабился. Нехорошо так, обещающе.

Он взял со стола блюдо с запеченным лебедем и с урчащими, чавкающими звуками стал заглатывать вместе с перьями, воткнутыми поварами для украшения. Часть перьев сыпалась из раскрытой пасти вместе с ошметками мяса. Кости Тугарин попросту сплюнул на стол перед собой.

Гости перестали есть - как-то уже не хотелось. Апраксию явно мутило. Тем не менее "Кушайте, гостюшко дорогой" она из себя выдавила.

- Была у моей матушки, попадьи Анисьи Михайловны, свинья дурная, грязная, - сообщили с дальнего конца весело, - жрала что ни попадя. Представьте, зарезали.

Выпуклые глаза посла врезались в говорящего. Они начинали мерцать красным, как угли в отгоревшем костре. Тем не менее, Тугарин продолжил трапезу. Запив съеденное медом из жбана (половина пролилась на скатерть), он придвинул блюдо с кабанчиком и стал пожирать его, хрустя костями.

- У батюшки моего, попа Левонтия Рязанского, была собачонка лысая, паршой изъеденнная, - не обманул ожиданий молодой голос, - костью подавилась и сдохла. И собаке за этим столом, что с костями жрет, участи не миновать дохлой на задворках валяться.

Посол перестал есть.

- Там, внизу, в запечье, - осведомился он неожиданно звучным высоким голосом, указывая на Алешу многосуставчатым пальцем с коричневым загнутым когтем, - смерд у вас сидит?

- Нет, - спокойно ответил Владимир. - Это сильный и могучий русский богатырь Алеша, сын соборного попа.

Оскорбление от смерда - не оскорбление, Тугарин выяснил то, что хотел выяснить.

Даже большинство богатырей не успело заметить, как он бросил нож. Алеша не стал уворачиваться, он перехватил нож на лету. За рукоять.

Тугарин встал, берясь за меч.

Встал и Алеша, с готовностью, улыбаясь белозубой молодой улыбкой.

Все вышли на двор, под низкое серое небо. Алеша уверенно теснил нелюдя: он был быстрее, изобретательнее, разнообразнее в приемах. Казалось очевидным, что победа на его стороне. Зрители радостно орали.

Но тут Тугарин с шелестом развернул крылья и взлетел. Летал он невысоко, тяжело, но этого было достаточно. Разя вверх, Алеша не доставал, потому что противнику достаточно было лишь чуть-чуть набрать высоту, чтобы уйти от удара. Зато сам Тугарин мог выбирать момент, когда ударить сверху. Алеше оставалось только уворачиваться от смерти на шелестящих крыльях. "Господи! - взмолился он. - Ну пошли ты дождик! Вот именно сейчас! Хоть маленький!"

То ли Бог услышал молитву поповского сына, то ли просто отчаянным везет, но дождь пошел. Сначала слабенький, накрапывая, потом все мощнее. Тонкие крылья намокли и уже не шуршали победно. А потом и вовсе провисли. Тугарин опускался, судорожно их растопыривая, тут-то Алеша его и достал - снизу, ударом в брюхо. Едва успел отскочить, чтобы хлещущее чем-то зловонным и зеленым тяжелое тулово не рухнуло на него.

Владимир молча повернулся и пошел в терем. Это не было убийством посла: все видели, что Тугарин напал первым. Но князь был мрачен.

Позднее Добрыня рассказал Илье, что Алешка своим выступлением поломал им с князем хорошо продуманный сложный план. Пришлось срочно выкручиваться, изобретать, действовать с огромным и опасным риском, но в результате этого риска, на который осторожный князь никогда не пошел бы, если бы обстоятельства оставили ему выбор, все получилось даже лучше, чем планировалось. Наиболее опасные в плане возможного восстановления Хазарского царства земли отошли русскому Тьмутараканскому княжеству, а там их держали крепко.

****

Иной раз Алешка подумывал, что в нем и впрямь сидит какой-то бес. С детства.

Он слушал проповеди и наставления отца, которого любил и которому верил, а потом, болтаясь с приятелями по рынку, не мог удержаться, чтоб чего-нибудь не свистнуть у зазевавшегося продавца. Не потому, что нужно было, а просто так, из озорства.