Вадим Филоненко - Ваншот. За пределом

ГЛАВА 7. НА ТЕМНОЙ СТОРОНЕ

За шесть часов до провала задания

Представьте себе большую картонную коробку, заклеенную со всех сторон. Внутри кот. Он не может выбраться наружу. Разбегается внутри коробки и со всей силы бьется головой о стенку. Коробка от его ударов летает по комнате.

Ничего не напоминает? А ведь именно так устроена наша жизнь. Кот в коробке – это наши внутренние устремления. Наши мечты и чаяния. Мы хотим достичь чего-то, стремимся к этому изо всех сил. Разбегаемся, бьёмся головой об стену, и коробка сдвигается в каком-то направлении. Беда в том, что снаружи все выглядит не так, как внутри. Нам кажется, что мы сдвинули ситуацию в нужном направлении, но на самом деле коробка уже отскочила от стены и летит в другую сторону. Нам, сидящим внутри, кажется, будто мы смещаемся куда надо, а на деле оказываемся далеки от цели.

Вот так нас и мотает по жизни. Мы упорно ставим перед собой очередные задачи, преследуем призрачные идеалы, но каждый раз попадаем не туда, куда хотели.

Наша жизнь – череда неудач, потому что мы не видим картины целиком. Нас ослепляют наши же желания. Нам кажется, что поступив в институт, мы достигнем стабильности и процветания. Но в результате оказываемся на тупиковой должности менеджера без малейшей перспективы роста. Отсюда просто так не выбраться.

Это называется “загнать себя в угол”. Слышали такое выражение? Вот так это и выглядит. Коробка вашей судьбы застряла в углу! В прямом смысле слова! Тупик. Выбраться можно, но придется приложить ещё больше усилий, чем чтобы сюда попасть.

И самое обидное, что тупики в нашей жизни создаются нашими же титаническими усилиями!

К примеру, как сейчас. Чтобы уберечься от Катюши и Папы Карло, я взял бонус. Мне казалось, ход верный, ведь только повысив скачком уровни, смогу противостоять их наглому наезду. А в результате сам загнал свою коробку в угол. Причем интуиция громко кричит, что угол этот темный и страшный, гораздо страшнее Папы Карло...

...Сознание потихоньку возвращалось. Первой возникла мысль – та самая, о коробке. А за ней появился звук. Не слишком отчетливый, на уровне простого гула. Затем я стал различать слова, и только потом вернулось зрение.

Увиденное не порадовало. Помещению, в котором я находился, больше всего подошло бы название застенок. Или комната пыток. С потолка свисали цепи и крючья. В углу дышала огнем жаровня с различными металлическими штырями, явно предназначенными для прижигания. Стояла бочка с водой, причем вряд ли для питья – слишком уж ржавая и грязная. Нет, пить из такой разве что верблюд захочет, а вот окунать чью-то голову и держать под водой, самое то.

Имелись и другие орудия пыток. Я машинально сфотографировал их взглядом, но вникать, ради сохранения душевного здоровья, не стал.

Кстати сказать, я полностью раздетый был прикован в положении “полулежа” к жесткому креслу, наподобие зубного.

На груди разместилась аптечка. Лечат, значит. Плохо. В подобной ситуации лечить меня могут лишь с одной целью – чтобы как можно дольше пытать.

Аптечку активировал какой-то абсолютно лысый тип с наростами на лбу, будто ему набили несколько шишек. Его лицо вообще смотрелось необычайно странно и напоминало клоунскую маску. Белая, словно покрытая мелом, кожа. Гипертрофированно огромный, застывший в вечной улыбке рот. Нос картошкой. Брови домиком, выглядят так, будто состоят не из волосинок, а просто намалёваны углем. Оттопыренные смешные уши-лопухи. При всем при том черты смотрятся абсолютно натурально, не нарисовано. С первого взгляда становится ясно – это не маска, он таким уродился.

Мощное, но по-клоунски неуклюжее тело пряталось под свободной белесой рубахой до колен и мятыми широкими штанами. Обуви не было вообще. Из-под штанин торчали человеческие ступни размера этак пятьдесят пятого, а пальцы заканчивались когтями типа собачьих. При каждом движении они негромко, хоть и отчетливо цокали по бетонному полу застенка. Зато руки перса от человеческих ничем не отличались, разве что цветом кожи – такой же белой, как на лице.

Но самым примечательным у него были глаза – яркие, большие, разноцветные. Один синий и таинственный, как море. В глубине даже угадывались волны и течения. А второй имел цвет крови и внушал ужас, навевая мысли о чертях и адских сковородках или кровожадных вампирах. Казалось, глаза принадлежат абсолютно разным людям, но в то же время непостижимым образом сочетались друг с другом.

Расу типа определить я так и не смог. Не знаю таких в Ваншоте. В целом, перс выглядел нелепо и одновременно страшно до омерзения. Если бы классы присуждал я, то ему бы светила специализация Урод. Но нет, в его идентификационной полоске значилось одно-единственное слово... “Карнавал”! Это что за класс такой?! И почему не указан уровень? Неизвестный класс, неопределяемая раса. Да что тут творится?!

– Ну, что, очнулся? – Отшельник по-хозяйски отодвинул подручного в сторону и навис надо мной, как скала. – Очнулся. Это хорошо. Тогда давай знакомиться по-настоящему. Так кто же ты такой, Ром Мел?

За пять часов до провала задания

Прут раскален докрасна. Даже на расстоянии он обжигает грудь своим жаром. А уж когда впивается в кожу...

Я кричу во всю силу легких – от такой боли невозможно не кричать.

Прут отнимают от тела, предоставляя мне возможность чуть-чуть перевести дух, и прижимают вновь. Снова и снова. К одному и тому же месту, отчего ожог становится все болезненнее, а мясо выжигается до кости.

Я охрип, сорвал голосовые связки. У меня дерет горло от постоянных криков, кажется, гортань распухла, как полено.

Наконец, боль становится невыносимой, и я на короткое время погружаюсь в холодную освежающую тьму.

...При подготовке разведчиков-диверсантов ГРУ им преподают специальный курс о том, как противостоять допросам, в том числе с применением самых крайних, жестких методов воздействия. Если говорить проще, их учат, как выдержать пытки и не сломаться.

Вообще, у боли есть две характеристики: сила воздействия и ее продолжительность. То есть важно не только насколько сильна боль, но и как долго вы умеете ее терпеть. Бывает, что люди с высоким болевым порогом могут без единого стона вынести, когда им отрезают один палец, но ломаются на третьем или четвертом, не в состоянии и дальше терпеть такую боль.

Впрочем, в большинстве случаев, важнейшая цель пыток заключается не просто в причинении физических мучений, основная задача – сломать психологический защитный барьер, чтобы уничтожить личность человека. И не важно, кто выступает в роли истязателя – опытный подготовленный палач спецслужб или хулиган на задворках школы. Для обоих главное – сломать человека, уничтожить его суть, подчинить себе, не доводя до фактической смерти. Именно поэтому наряду с болевым воздействием обязательно применяется психологическое давление: запугивание, шантаж, унижение.