Марьяна Сурикова - Мотылек

И это странное желание, что кружило нас в невероятном хороводе, оно больше напоминало сейчас животную страсть, чем обычные человеческие эмоции. Я отвечала на его поцелуй, чувствуя, как все быстрее стучит его сердце, как прерывается дыхание, и сама задыхалась в ответ. А ощущение было такое, будто внутренние стенки распухли и горят, отчего все мышцы разом начинают сжиматься. Нестерпимая смесь, когда одновременно плохо и невероятно хорошо.

Меня бросало то в жар, то в холод, пока в один из моментов, с силой вжавшись ягодицами в его бедра, я не почувствовала, что его член стал намного больше, словно заполнив меня до предела. И тогда ощутила жжение внутри живота, сменившееся внезапными быстрыми сокращениями. Сердце остановилась на миг, и, кажется, на долю секунды я лишилась сознания, потому что не услышала даже его стонов, пока он изливался в мою попку, и только холод камня привёл меня в чувство.

Джаральд положил ладони по обе стороны от меня и никак не мог перевести дыхание. Повинуясь внутреннему порыву, я прижалась щекой к его руке и лишь секунду спустя осознала, насколько наивным и доверчивым вышел этот жест. Ведь эйфория закончилась, а граф всегда уходил после накала страстей, бросал меня в одиночестве. Ждала, что сейчас он отдёрнет руку, а отчим медленно провёл свободной ладонью по моему животу, прижал меня к себе, уткнулся носом в шею. Его дыхание с короткими хрипами, горячее тело и дрожь говорили о том, что Джаральду плохо. Он выложился полностью, выплеснул всю энергию на меня и, когда невыносимый страстный накал схлынул, остался практически без сил. Я выпрямилась и развернулась лицом к нему, обхватила ладонями голову, заглядывая в глаза.

— Тебе плохо!

Джаральд медленно провёл пальцами по моим губам и прошептал тихо, невнятно, так, что приходилось прислушиваться:

— Ты ненастоящая, не можешь быть настоящей, — вздохнул хрипло, сжимая пальцы на моих плечах, — у тебя глаза ангела, Рози. Почему?

Его слова перепугали меня, граф начинал бредить.

— Господи, Джаральд, идём же, идём!

Я вцепилась в его талию и потащила прочь из бассейна. Отжала свою рубашку и отёрла его тело, пока он неподвижно стоял, отстраненно следя за моими действиями. Помогла ему одеться и сама побыстрее закуталась в халат. Кожа ещё не остыла после жарких водных процедур, но нужно было спешить. Я тянула отчима за руку, вынуждая идти быстрее, Рик бежал впереди, показывая дорогу.

Когда мы добрались до комнаты Джаральда, я вся взмокла. Граф устало растянулся на кровати, а я помогла ему снять ботинки. Забралась на одеяло, потрогала его лоб. Он опалял жаром, и отчим весь горел в огне. Подбежав к окну, распахнула его, впуская в комнату порыв свежего воздуха, сгребла снег с оконного выступа, замотала его в платок и положила на пылающий лоб графа. Мужчина вздохнул, длинные пальцы накрыли мою ладонь, прижимавшую компресс к его вискам, а другая рука легла на талию, привлекая теснее к его телу, заставляя вытянуться поверх широкой груди.

— Джаральд, — зашептала задремавшему отчиму, — я схожу за твоим камердинером, он должен знать, как позаботиться о тебе. Слышишь?

В ответ раздавалось только мерное хриплое дыхание.

— Не знаю, как благодарить за своё спасение. Без тебя, меня бы уже не было. Ты по моей вине заболел.

Я приподнялась немного и совсем легонько поцеловала его в губы, прижалась щекой к его щеке, замирая на миг, впитывая кожей эти ощущения его близости, почти детской беззащитности, зависимости от меня, а потом заставила себя отстраниться, слезть с кровати и отправиться на поиск камердинера.

Джим занялся хозяином, ну а мне пришлось удалиться в свою комнату. Я повесила мокрую рубашку сушиться у камина, присела на кровать, поморщилась от тянущих ощущений внутри, которые, к счастью, постепенно слабели. Утром нужно не забыть надеть сорочку до прихода горничной. Я подошла к зеркалу, проверить, не оставили ли пальцы графа следов на шее, но ни синяков, ни красных пятен на коже не оказалось. Вот только мой крестик пропал. Я распахнула халат, пытаясь отыскать его в складках, но ничего не обнаружила.

Подарок отца! Как можно было его потерять? Это дурной знак! Что если я уронила крест на дно бассейна или на каменный пол? Нельзя его там оставлять, нельзя расставаться с даром любящего родителя, с защитой светлого духа. Горько вздохнув, решила вернуться обратно. Одной отправляться было страшновато, но другого варианта я не видела. Взять с собой Рика? Но за псом нужно пойти к графу, а при камердинере я не могу открывать подземный ход. Джаральд ведь этого не делал.

Переобувшись в ботинки потеплее, накинула сверху тёплый плащ, взяла свечу в руки и снова проследовала прежней дорогой. Я не спускалась до реки, а дошла именно до того уровня, на котором граф повернул в уводящий вниз коридор. Стараясь идти как можно быстрее, добралась до источника минут за пятнадцать. Обошла бассейн по кругу, старательно отгоняя прочь видения того, чем совсем недавно здесь занималась. Немного опасалась, что придётся вновь нырять в воду, а потом на самом краю, именно в том месте, где граф прижимал меня к каменной стене, увидела блеснувший крестик. Обрадованно сжала находку в ладони и собралась повернуть назад, но заинтересовалась тем самым выходом, откуда доносился шум моря. Отчим говорил, что по нему не пройти.

Я повернула в это ответвление и шла какое-то время, низко наклонив голову, пока впереди на полу не блеснула воды. Она накатывала на камень небольшими волнами, и дальше становилась только глубже. Значит, до моря действительно можно добраться только вплавь, лодка в такой узкий коридор не поместится. Интересно, кто вырыл все эти ходы, сколько времени заняло сооружение проходов, ведущих до самого побережья?

Повернув назад, я отправилась в обратный путь. Полагала, что дойду так же быстро, но стоило мне подняться до той площадки, от которой дорога разветвлялась на два направления, как я замерла на месте, от испуга прижавшись к стене. Впереди в полумраке мерцал неясный свет, напоминавший очертания женской фигуры.

Я схватилась рукой за крестик, зашептала про себя молитву. От ужаса волоски на коже встали дыбом. Это было совсем не то привидение, что увидела тогда спросонья. Сквозь этот призрачный силуэт отчётливо виднелись стены. Господи, спаси, помоги, если ты ещё слышишь слова такого грешного создания, как я. Фигура слабо мерцала и как будто медленно перемещалась. Вокруг царила тишина и веяло прямо таки могильным холодом. Мне казалось, что это свечение приближается ко мне. Надо было развернуться и бежать, но ноги подкосились, нахлынула резкая слабость, стены и пол покачивались перед глазами, к горлу подступила тошнота.