Олег Ждан-Пушкин - Приключения человека, похожего на еврея

О, Катька! Прекрасное отродье восхитительной Евы. Или наоборот: вос­хитительное прекрасной. До сих пор я не могу прийти в себя от того, что ты моя собственность. Не могу дождаться, когда ты, наконец, примешь душ, намажешься какими-то благовониями, сбросишь в лунном свете ночнушку и торопливо нырнешь под наше одеяло. Длинная шея как раз помещается на моей руке. Хорошо! Разве ты человек? Нет, нисколько, ты существо иное, не­земное, раз приносишь столько удовольствия и страданий.

Прошу прощения у моралистов, близость у нас с Катериной случалась по средам и субботам, но, конечно, порой такой неписаный график, или, если вам не нравится, очередность, нарушался. Тогда субботняя любовь переноси­лась на воскресенье, а порой и среда, и суббота была нашей, и воскресенье. Хотя, конечно, в этом случае воскресный энтузиазм был менее выраженным. Вот и тогда мы как-то перестарались на неделе, однако график есть график, я потянулся к Кате, а она сделала движение, сообщавшее, что особенного желания нет. У меня, признаться, тоже, но дело ведь не только в желании. В близости есть еще кое-какое содержание. Близость говорит о том, что все в семье благополучно, жизнь продолжается. Тем более, это было важно для меня в том моем морально и материально зависимом положении. То есть, я должен был добиться своего, мужчины (да и женщины) знают, как это делается. Однако была у Кати одна странность: на нее нападал безудержный смех, если в это время ответного желания не чувствовала. Сперва это обеску­раживало меня, позже злило, а в тот день, правильнее, ночь, оскорбило. «Ты что? — сердито спросил я. — Что с тобой?» А Катя смеялась все сильней и сильней, захлебывалась от смеха. Что было делать? Конечно, лучше всего — рассмеяться вместе с ней, а потом повернуться на другой бок и уснуть. Но я рассердился, обиделся и решил взять ее силой. Однако Катя сильная и лов­кая, она вырвалась. «Не хочу!» — крикнула. Может быть, я сделал ей больно. «А я хочу», — заявил я. «Не заслужил! — равнодушно сказала она. — Ты вообще ничего не заслуживаешь последнее время». А вот это уже был намек на то, что не могу найти работу. «Дура!» — сказал я ей.

В общем, ночь мы провели в разных комнатах.

Думаю, со временем станет заметно, что в этот период сильно увеличи­лось количество семейных разрывов и разводов. Как странно, что события в государстве, политика и идеология, так влияют на близость между мужчиной и женщиной.

Интересно, как выживают мои одноклассники и однокурсники? Что, я самый невезучий? Прощаясь, на выпускных вечерах мы обещали друг другу перезваниваться, переписываться, встречаться. Но вот прошло несколько лет — где они? С одноклассниками у меня связаны, конечно, более нежные воспоминания, но с ними-то совсем уж разошлись наши пути. Где вы, Соня, Света, Лида, Ира, Тамара? Миша, Эдик, Аркадий, Толик? Вспоминаете ли меня? Нет лиц красивее ваших, нет больше в унисон с моим звучащих голо­сов. С каждым годом все дальше мы уплываем, улетаем друг от друга, а может быть, и от самих себя.

Конечно, надо бы пойти на биржу, то есть в отдел занятости, зареги­стрироваться и получить пособие. Но как это я, журналист с хорошими публикациями, стану жить на пособие?!.. Кроме того, я мечтал стать писате­лем и уже опубликовал несколько, по общему мнению, неплохих рассказов. Отдел занятости!.. Нет, это невозможно. И все же сходил, не признавшись в этом Кате. Регистрироваться, однако, не стал, походил по коридору, опасаясь увидеть какого-нибудь знакомого, даже заглянул в дверь, перед которой мол­чаливо и униженно — так мне показалось — толпились и мужчины, и жен­щины. Постоял у стенда с вакансиями. Вакансий было немало: требовались сантехники, слесари, грузчики, формовщики, обрубщики. Согласен, любой труд почетен, но как это я, журналист, автор ряда заметных материалов. С облегчением вышел на улицу. Буду таксовать, пока не поймает налоговая инспекция. А чтобы подальше от инспекции, я решил меньше кататься по городу, а ездить в ближние города республики. Приезжал на автобусную стан­цию, ставил машину и шел искать пассажиров. Много не запрашивал — всего лишь стоимость автобусного билета, так что пассажиры находились всегда. Как правило, находились и в обратный путь. Но скоро такие поездки прекра­тились. Однажды приостановился какой-то молодой парень, с любопытством поглядел на меня. Я в тот день собирал пассажиров до Слуцка. «Сколько берешь?» — спросил он. «Стоимость билета», — сказал я. «Дороговато!» — «Дороговато? Езжай на автобусе, будет дешевле». — «Ладно, поеду с тобой. Скоро?» — «Надо еще два человека». — «Договорились. Подожду около машины. Где стоит?» — «У въезда. АХ-7 68-30». — «Понял».

Попутчиков я нашел скоро. А когда подошел к машине, увидел, что про­биты два передних колеса. Ну, слава богу, не все четыре. Я, конечно, и раньше слышал, что таксисты таким образом мстят нелегальным извозчикам, а вот убедился и сам.

Городок, в котором я родился и где жила моя мать, находится довольно далеко, километрах в трехстах. Я ездил к матери раз в месяц. Во-первых, проведать, во-вторых, всегда получал от нее денежек и на дорогу, и на про­житье. Кроме того, если запастись водкой, можно было с некоторой выгодой обменять на бензин. Тогда это было просто: ставишь на капот бутылку, дер­жишь в руках канистру и шланг. Иногда ездит со мной и Катя. Отношения у них сложились неплохие, но. «Я не позволю себе конфликтовать с твоей женой», — сказала как-то мама. А Катя, когда позже я с гордостью передал ее слова, отреагировала мгновенно: «Ох-ох-ох!» Какие-то неявные разнона­правленные движения в их душах происходили. Что-то протестное они друг другу сообщали самим фактом своего существования. Конечно, у Кати воз­можностей было больше: ночная кукушка. Например, обычно во время нашей близости она никогда никаких сладострастных стонов не издавала, все у нас совершалось довольно тихо, но здесь Катю как подменяли. Я клал ладонь на ее рот или закрывал губами, шептал: «Тише, тише!» — но все это словно еще и возбуждало ее. Разумеется, таким образом она давала знать моей маме, которая спала за стеной, о своей роли в нашей жизни.

Родители Кати живут далеко — в России, в небольшом городке Воронеж­ской области. Катя ездит к ним раз в год. Однажды побывал и я. Встретили они меня с большим интересом: как это такой охламон охмурил их принцес­су? Но Катя молодец, во-первых, раз за разом обнимала меня, чтобы показать уровень отношений, во-вторых, не призналась, что я — безработный. Ну а поскольку приехали мы не на поезде, а на своем авто — тогда еще не рядовой случай, — мнение обо мне сложилось вполне удовлетворительное.

Впрочем, знакомы мы уже были: они приезжали на нашу свадьбу. Но свадьба дело нервное, суетливое, да и жить им пришлось в гостинице, — они не поняли меня, я их, а вот теперь — да, можно жить, хотя, конечно, и автомо­биль мог быть получше, и квартира просторнее, и. Ну а то, что еврей, — так это, может, и хорошо. Есть же среди них хорошие люди?! Впрочем, это я при­думываю, речь о национальности не возникала.