Эндрю Соркин - Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя

Ровно в 15:01 рынок взлетел. Трейдеры Уолл-стрит увеличили объемы, когда Чарли Гаспарино на CNBC сообщил [659], что слышал из своих источников: федеральное правительство готовит «некое подобие плана RTC», который «снимет все или часть токсичных активов с балансов банков и брокерских компаний». Понимая RTC как сигнал, что все будет в порядке, трейдеры сразу же подняли акции еще выше. За время выступления Гаспарино рынок скакнул на 108 пунктов.

* * *

Последний час Полсон и Кашкари были в казначействе на селекторном совещании с Гайтнером и Бернанке, пытаясь найти путь наименьшего политического сопротивления для запрета продаж вкороткую. Бернанке, казалось, был обеспокоен этим планом, приводил доводы в пользу прямого вливания капитала – это работало в других странах.

Гайтнер, который всегда говорил о необходимости решительных действий, вдруг начал твердить о возможности открытия окна Федрезерва практически любому финансовому учреждению с любыми активами. Смелый шаг, который, вероятно, будут приветствовать инвесторы.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Кашкари. – Если Федрезерв действительно хочет творчески интерпретировать свои полномочия, он может действовать без законодательной основы?

Полсон недобро посмотрел на Кашкари, так как именно на это он надеялся: Гайтнер может убедить Бернанке поступить таким образом и избавить Полсона от поездки в Конгресс.

– Мы не можем этого сделать, – предупредил Бернанке Гайтнера.

Пора было заканчивать, потому что у Полсона и Бернанке на 15:30 был запланирован брифинг с президентом Бушем в западном крыле, и Бернанке необходимо добраться туда от Федрезерва.

Когда Полсон и Кашкари шли через автостоянку к Белому дому, Полсону позвонила Нэнси Пелоси.

– Господин секретарь, – сказала она строго, – мы хотели бы встретиться с вами [660]завтра утром по причине хаоса, который мы наблюдаем на рынках.

– Мадам спикер, – ответил Полсон, понимая, что пора начинать формировать поддержку своего плана Конгрессом как можно скорее, – это не может ждать до завтра. Мы должны встретиться сегодня.

В Овальном кабинете сотрудники казначейства уселись на диваны. Вскоре к ним присоединились вице-президент Чейни, глава администрации Буша и старый знакомый Полсона по Goldman Джош Болтен и другие сотрудники Белого дома наряду с Бернанке и Уоршем.

Полсон прямо сказал Бушу, что финансовая система рушится.

– Господин президент, если мы не будем действовать смело, мы можем оказаться в ситуации хуже, чем Великая депрессия, – заявил Полсон, и Бернанке согласился с этим.

– Как мы докатились до этого? – спросил Буш, пытаясь осознать то, что услышал.

Полсон проигнорировал вопрос, понимая, что слишком длинный ответ лежит в пьянящем десятилетии слабого регулирования, к которому он и сам приложил руку, – жадные банкиры и владельцы домов, живущие не по средствам. Вместо этого он сказал президенту, что планирует запросить у Конгресса по крайней мере 500 млрд долларов для выкупа проблемных активов, надеясь, что это позволит стабилизировать систему.

Он поспешил указать на политические последствия, предполагая, что покупка проблемных активов более приемлема, чем покупка акций самих банков.

– Этого достаточно? – кивнул Буш, все еще озадаченный 500 млрд долларов.

– Более чем, – заверил его Полсон, который, возможно, хотел большего. – Я не думаю, что мы можем получить что-то сверх этой суммы.

Все понимали, что это вопрос политики.

– Нам необходимо ехать в Конгресс. У казначейства нет полномочий, – добавил Полсон после паузы. – Теоретически Бен всегда мог это сделать.

Полсон неожиданно сам начал играть в политику. Он пытался прощупать, как далеко можно подтолкнуть Бернанке, который, с точки зрения Полсона, имел фактически неограниченные полномочия, пока был готов их использовать.

– Бен, это возможно? – спросил президент Буш.

– Это действительно налогово-бюджетная, а не денежно-кредитная политика, – ответил Бернанке своим профессорским тоном, явно не оценив, что его подставили.

– Мы должны сделать все необходимое, чтобы решить эту проблему, – согласился Буш. Учитывая его низкий рейтинг, он понимал, что пользы на Холме от него будет немного. – Вы должны пойти туда, – сказал он Полсону и Бернанке. Смысл его слов был ясен: вы сами по себе. Но он настаивал, чтобы они продали идею Конгрессу, и быстро.

– Не мог поверить, что вы давили на Бена, – сказал Кашкари, когда они вышли из Белого дома.

– Может быть, Бен будет там, – улыбнулся Полсон.

* * *

Ллойда Бланкфейна не успокоил поворот рынка под конец сессии с акциями Goldman , закончившими день на отметке 108 долларов. В его кабинете находились Гэри Кон, финансовый директор фирмы Дэвид Винер, сопредседатель Джон Винкельрид, Джон Роджерс и Дэвид Соломон. Он знал, что, пока Morgan Stanley не рухнул, Goldman , вероятно, находится в безопасности, но это не слишком успокаивало.

Гэри Кон в тот день разговаривал по телефону с Кевином Уоршем из Федрезерва, участвуя в мозговом штурме, призванном найти способ опередить финансовое цунами. Уорш высказал мысль о том, что, возможно, в Goldman должны задуматься о слиянии с Citigroup , это могло бы решить проблемы обеих сторон. Goldman получил бы огромные депозитные базы, а Citigroup приобретет управленческую команду, поддержанную инвесторами.

– Это, вероятно, не сработает, я никогда не мог поверить в их баланс, – засомневался Кон. – И социальные вопросы будут огромны, – выражение

«социальные вопросы» было еще одним кодом Уолл-стрит для тех, кто будет управлять объединенной фирмой. Управляющие Goldman были не слишком высокого мнения о способностях Пандита и его команды.

– Не беспокойтесь, – ответил Уорш. – Об этом позаботимся мы.

Это был не слишком тонкий намек на то, что, если сделка будет заключена, Пандит может оказаться без работы.

Но Бланкфейн не искал альтернативу. Роджин Коэн подталкивал Goldman подумать о преобразовании фирмы в регулируемый банковский холдинг, которыми являлись JP Morgan и Citigroup . Это давало им неограниченный доступ к дисконтному окну Федрезерва. Эту идею Коэн безуспешно пытался продавить Гайтнеру летом, чтобы рассмотреть такую возможность для Lehman Brothers , и, хотя Гайтнер и отклонил предложение, Коэн был уверен, что сейчас он способен изменить решение, учитывая тяжелое состояние рынков.

Намерение стать банковской холдинговой компанией [661]периодически возникало в Goldman на протяжении многих лет, последний раз – во время заседания Совета летом в России, где обсуждали необходимость увеличения депозитов. Бланкфейн понимал, что даже незначительная зависимость Goldman от краткосрочного финансирования в это напряженное время нервировала инвесторов, а депозитная база обеспечивала более стабильный источник капитала. Однако Бланкфейн всегда сопротивлялся этой идее, потому что она сопровождалась огромным ценником в виде увеличения регламентированного надзора. Но то были, мягко говоря, чрезвычайные обстоятельства, и генеральный директор чувствовал, что мир неумолимо двигался в этом направлении. Учитывая, что банк уже имел временный доступ к дисконтному окну Федрезерва и что Федрезерв разместил нескольких сотрудников в Goldman для контроля, Бланкфейн начал верить, что перспектива получить еще немного дополнительного государственного регулирования не слишком обременительна.