Анна Олейник - Всенародная Книга Памяти Светлогорского городского округа

– Каким-то чудом в действующую армию удалось попасть только моему дяде. Он учился в Ленинграде, был художником, – вспоминает Александр Антонович. – Сражался на фронте и погиб при освобождении Бреста. Отца мы так больше и не увидели, он умер то ли от голода, то ли от непосильного труда.

Остались мы дома с братом – на двоих нам было уже 24 года, почти взрослые. Рядом жил наш родной дедушка, но дома он фактически не бывал, все в разъездах, по району мотался.

Я, честно говоря, не помню, когда мы были сыты или высыпались. Весь крестьянский труд лег на плечи таких же, как я, подростков. Но нам с братом приходилось тяжко и в моральном плане, нас все еще называли фрицами. И присматривали: не работаем ли мы вполсилы? Все делать приходилось вручную. Днем косим пшеницу, ночью сушим ее, чтобы поскорее можно было приступать к молотьбе.

Конечно, дедушка иногда заглядывал к нам, подбодрить, да кое-какие новости сообщить. Но радостными были только вести с фронта, а из нашей деревне, скорее, печальные. То одну женщину отправили в трудармию, то вторую. Забирали всех немцев и немок в возрасте от 16 до 45 лет. Исключение составляли беременные и воспитывающие детей до трех лет.

Наша мама вернулась чуть раньше срока, уже после войны. Сердце у нее было больное, вот и отпустили. Причем, выжившим немцам разрешалось вернуться только в места выселения: Урал, Сибирь, Казахстан, где находились их родственники.

Трудармия официально была расформирована в 1947 году. Но год спустя выселенные в годы Великой Отечественной войны были отправлены в ссылку. И все же нам с мамой разрешили отправиться в Молотовскую область, туда, где на шахте трудился мой старший брат Андрей.

Действовала карточная система, жили мы очень трудно, и я решил устроиться на работу в шахту. Поначалу взяли в маркшейдерский отдел, потом работал непосредственно в забое.

Реабилитировали всю нашу семью в 1954 году. До этого даже из шахты без разрешения не дозволяли выезжать. Доложился коменданту, тот записал цель поездки, время на нее необходимое, и, попробуй, опоздай. За это сразу полагался арест на 10–15 суток.

Затем я поступил в военный механический техникум, трудился на авиационном предприятии, где и познакомился со своей будущей женой Ираидой Андреевной. От завода нам была выделена комнатушка в коммунальной квартире, где и начинали совместную семейную жизнь.

В Светлогорск Александр Антонович с супругой Ираидой Андреевной перебрались в 2018 году, здесь живет сестра жены. Вместе Асельборны прожили более 60 лет. Сейчас стараются во всем поддерживать друг друга. А еще они большие оптимисты. Стараются ставить вполне достижимые цели. Впереди у них два больших праздника: 75-летие Великой Победы и 90-летие Александра Антоновича.

«Родилась я в июле 1926 года. Мне было 15 лет, когда началась война. Мы с родителями, старшим братом Леонидом и старшей сестрой Евгенией уже не отмечали, как прежде, мой очередной день рождения. Не до того было. Да и к тому времени всех родных призвали защищать Родину.

Леонид служил на эсминце «Строгий». Эсминец не успел выйти в море, потому держал оборону на Неве, вел обстрелы вражеских частей.

В документальном фильме Кирилла Набутова «Блокада» повествуется о сражении на «Невском пятачке», и когда демонстрируют фотографию отца Владимира Владимировича Путина, Набутов зачитывает письмо старшего лейтенанта Башкова об этом сражении – это и есть мой брат. В том сражении он был тяжело ранен. Мы случайно узнали о его ранении, поскольку письмо от него некуда было доставить. От нашего дома осталась огромная воронка. Раненый брат попал в госпиталь, что размещался в Кронштадте.

Для жилья нам нашли маленькую квартиру на набережной, там часто стояли эсминцы и другие корабли. Мама работала на балтийском флоте, я помогала ей. Нам, подросткам, доверяли дежурить на крышах домов, гасить зажигательные бомбы. Дежурили постоянно.

Свободного времени не было, да и сил – никаких. Но все равно мы с сестрой Женей ходили на набережную смотреть на наши корабли. И брат Леонид мог иногда нас видеть в бинокль с корабля. Однажды он показал нас своему другу Коле. Так в Женю влюбился Николай Кузьмич Мавренков – начальник медицинской службы. 9 апреля 1942 года они поженились. Свидетельство о браке № 9 – это всего лишь девятое свидетельство с января 1942 года. А вот за похоронками стояли длинные очереди. Тяжело такое видеть – потемневшие от горя лица.

В 1943-м у Жени и Коли родился сын. Николай тоже был тяжело ранен во время боевых действий. Немцы постоянно бомбили корабли, поэтому те все время меняли рейды, чтобы немецкие диверсанты не успели подать сигнал. Кстати, Виктория, моя племянница, она дочь Николая Кузьмича, очень хорошо пишет об этом в своей документальной книге. Ее и назвали так в честь нашей Победы. Вот уже 15 лет она ухаживает за мной.

А еще я хорошо помню 27 января 1944 года, когда в 8 часов вечера был произведен салют в честь снятия блокады Ленинграда: вся Нева, все небо – одна сплошная радуга. Накануне прошло оповещение, что в эту ночь разрешено гулять до часу ночи. Мы стояли на набережной и смотрели салют, смотрели на корабль, где были наши любимые, и плакали, плакали…

В мирное время помню, как меня поздравляла губернатор Валентина Ивановна Матвиенко. Мы стояли друг напротив друга, она спросила: «Как, вы, Валентина Михайловна?» Я сильно волновалась, заплакала. И увидела, что и у нее в глазах тоже стоят слезы… Я до сих пор помню эти глаза. В память о той встрече я бережно храню подарок от Матвиенко – Павлово-Посадский русский платок.

…Мне грядет 94-й год. Вспоминается только хорошее. Люди, прежде всего, всегда должны оставаться людьми. Мы все помогали друг другу, много работали, приближали победу. Помните о живых, не забывайте о погибших, дарите заботу и добро родным».

Дружная семья Большаковых перед войной жила в Ярославле. Шло время. Подросла старшая дочь Роза, в 1941-м ей шел 17-й год, она очень хотела получить высшее образование, поэтому уехала в Москву. С родителями осталась Валентина, которой 20 июня 1941 года отметили 14-й день рождения. Это был последний семейный праздник перед войной.

Роза тогда не вернулась домой. С первых дней войны устроилась на авиационный завод, работала фрезеровщицей, вытачивала детали для самолетов.