Анна Олейник - Всенародная Книга Памяти Светлогорского городского округа

– Нелегко было, – погружается в воспоминания Роза Ивановна. – Работали по 12–14 часов в сутки, а потом, наскоро перекусив, а иногда и без перекуса, отправлялись на крыши московских домов: дежурили во время налетов вражеской авиации. Тушили зажигательные бомбы.

Поясним: зажигательная бомба весила около килограмма, но бомбы сбрасывали в кассетах и сериями. Пробивной силы «железки» хватало для того, чтобы «прошить» крышу, обитую кровельным железом. А вот внутри помещения, на чердаке, срабатывал взрыватель. Начинка бомбы, напоминающая желатин, растекалась по поверхности, прилипала к стропилам крыши, поджигая их. Поэтому очень важно было погасить фугаску еще до того, как горючее вещество выплеснется наружу.

– Особенно трудно было осенью и зимой 1941-го, – продолжает повествование Роза Ивановна. – Бомбили практически каждую ночь, да еще и не по одному разу. Но мы были начеку.

Валентина, несмотря на юный возраст, тоже устроилась на завод. На токарном станке вытачивала корпуса снарядов. А вечерами вместе с подругами поднималась на крышу – гасить фугаски.

Налеты были частыми, гитлеровцев в конце осени 1941 года остановили примерно в полусотне километров от города…

Одной из первых медалей, которыми была награждена Роза, стала медаль «За оборону Москвы». Всего этой медалью было награждено более 1 млн. человек, а награда № 1 вручена Иосифу Сталину.

…Война откатилась на запад, налетов стало меньше, но интенсивность труда на предприятиях нисколько не уменьшилась. Работали на износ.

Самой большой радостью для домочадцев были письма с фронта от отца. Иван Васильевич провоевал в матушке-пехоте почти четыре фронтовых года. Вернулся он вместе с другими победителями в 1946-м, и осенью того же года, когда советских людей начали «вербовать» для восстановления самой молодой Калининградской области, принял решение: отправиться на прибалтийские хлеба.

Время было беспокойное, в Литве орудовали «лесные братья». Но все обошлось, вновь прибывшую семью определили в Ладушкино поднимать местный совхоз. Но уже в следующем 1947 году Большаковы перебрались в Светлогорск. Роза работала в коптильном цеху Пионерского порта, Валентина, после рождения ребенка, устроилась в детский сад «Березка», а потом долгие годы трудилась в одном из светлогорских санаториев. На пенсию ушла в 75 лет. Еще дольше проработала Роза. Ее очень ценили в коллективе пансионата «Балтика».

Сегодня Розе Ивановне Фроловой – 95, ее сестре Валентине Ивановне Артюнян – 92 года. Живут сестры вместе, за ними ухаживает дочь Валентины Ивановны…

– Слобода Селецкая – небольшая деревня в Брянской области – была занята фашистами в августе 1941 года, тогда шел второй месяц войны. Слухи о зверствах фашистов уже дошли до этих мест, – вспоминает Зинаида Сергеевна Братякова. – Когда немцы вошли в деревню, мы попрятались в окопах.

Сначала немцы вели себя лояльно, призывали людей вернуться в свои дома, жить нормальной жизнью. Мы поверили, вернулись. Вроде все было спокойно, но уже через две недели случилось страшное. В Унече, это небольшой городок рядом с нашей деревней, фашисты собрали всех евреев, а их в городке было очень много, вырыли на окраине города траншею и там всех их расстреляли. Могилу забросали сеном и подожгли. Потом засыпали землей. Очевидцы рассказывали, что земля шевелилась, и еще долго из под земли раздавались глухие стоны.

Вот тогда 10-летняя Зина Братякова и узнала, что такое фашизм. Страх и ужас наполнили сердца всех жителей деревни от мала до велика. Это чувство сохранялось до самого освобождения.

– Брянская область – партизанский край, – продолжает Зинаида Сергеевна. – Мы часто слышали о том, что партизаны взорвали мост или железнодорожные пути, либо водокачку, и каждый раз все жители деревни замирали в ожидании: ведь в ответ на это немцы сжигали деревни вместе с жителями. Немцы в лес боялись идти за партизанами, а деревни вокруг сжигали. Видела на площади повешенных людей с табличкой «Партизан». Это была страшная война, не дай Бог пережить еще раз такое.

Три года оккупации запомнились отсутствием самых простых и привычных вещей: не стало магазинов, перестали работать больницы, школы, а скоро закончились соль и спички. «До войны у нас был специальный бочонок, в котором хранили соль. Когда бочонок опустел, мама рубила его на щепочки, их она вымачивала в воде и на этой условно соленой воде варила еду. У нас в оккупации голодных, умирающих от голода не было, кормил огород, а вот соль отсутствовала, как и спички. Сегодня это такие обычные вещи, которые мы даже и не замечаем, а тогда они имели огромное значение».

– Освобождение встретили ликованием, мы так радовались, – продолжает повествование Зинаида Сергеевна. Ходили и ощупывали наших солдат, не верилось, что теперь у нас не Красная армия, а Советская, не красноармейцы, а солдаты и офицеры, и даже погоны у них есть.

Семье Братяковых повезло. Отец-железнодорожник остался жив, всю войну он водил поезда по фронтовым дорогам. К сожалению, так повезло далеко не всем. Все друзья, одноклассники, соседи Зои Братяковой остались без отцов. Это страшная незаживающая рана…

Отступая, немцы сожгли Слободу Селецкую. В 1946 году семья Братяковых переехала в Кенигсбергскую область. В 19 лет Зинаида окончила школу, затем институт, после окончания которого преподавала русский язык и литературу, была директором школы. Всю свою жизнь она посвятила детям.

Любовь Петровна Букланова родилась и выросла на Калужской земле, семья жила в деревне Жерелёво. Мама работала учительницей в сельской школе, отец – в торговле, в семье подрастали две маленькие дочки. В 1937 году семья осталась без кормильца, отца арестовали и скоро осудили по 58 статье «Контрреволюция», дали десять лет без права переписки и отправили этапом через Вологду в Краснотурьинск. Мать осталась одна с двумя маленькими детьми, а через три года грянула война. Уже в начале осени 1941 года фашисты пришли на Калужскую землю, 3 октября немцы вошли в Жерелёво. В памяти пятилетней Любы этот день остался навсегда: «Я помню, как немцы пришли, школа, где работала мама, стояла на большаке – это перекресток больших дорог, и вот во двор заезжает огромный черный немецкий танк и оттуда вылезает немецкий офицер, он что-то жует. Подъезжает еще машина, оттуда выходят немцы, они заходят в классы, а там, на стенах, висят портреты Ленина и Сталина под стеклом, и они начинают их бить».

Немцы рвались к Москве и всех неблагонадежных выселяли из родных мест и сгоняли в лагеря. «Нас посадили на какой-то транспорт и увезли в пересылочный лагерь в Рославль, – вспоминает Любовь Петровна. – Мой дед по маме был священником, он служил в храме, многие храмы не закрывались во время войны. И вот мы всей семьей: мама с двумя детьми, ее сестра с дочкой и дед-священник попали в концлагерь в Брянске. Хорошо помню плац, разделенный на две части, там за деревянной перегородкой были наши военнопленные. У кого-то из пленных солдат чудесным образом оказалась гитара и они по вечерам тихонько пели песни, а мы с сестрой приникали к щели в этой перегородке и слушали». В лагерном бараке были такие небольшие отделения – «казематики», и в каждом из них жила семья. Людей было очень много, тесно, душно, кормили плохо. Узница вспоминает: «Привозили такие большие чаны, в них была еда – коричневая густая жижа, на вкус как сырое жидкое тесто, вот этим нас и кормили. Много людей расстреляли, многие умерли от голода и болезней. А еще хорошо помню, что там такие большие крысы бегали и мама очень за нас переживала, боялась, что они нас сожрут».