Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

Начало века в России связано с именем Президента Пути­на. Суждений много. Разных и противоречивых. Одни счита­ют, что все его обещания повисли в воздухе. Другие им вос­торгаются, надеясь, что он наведет порядок, который, кстати, каждый понимает по-своему. Третьи утверждают, что он «кот в мешке». Последнее, пожалуй, ближе к истине. Все по­литики — «коты в мешке». Во всех странах каждое новое поколение политиков поет собственные песни власти — о свободе и рабстве, демократии и авторитаризме, о прошлом и будущем. Новое поколение политиков в России имеет воз­можность подняться на ступеньку выше в оценке сложив­шейся ситуации и перспектив развития страны. Но только возможность, которая пока что не затронута чем-то новым и вдохновляющим. Скорее, наоборот.

Меня, конечно, подмывает желание обозначить психоло­гические контуры Президента Путина. Однако не могу най­ти более или менее точных определений. Да и знаю я его по­наслышке. С «клюквой» дело иметь тоже не хочется. Язвить попусту — тоже. Кроме того, он еще не закончил свою пре­зидентскую страду. К сожалению, в его действиях пока не просматривается главный замысел, какую же историческую веху он хочет обозначить своим правлением. Есть о чем по­думать. Однако эта неясность не может оправдать мое мол­чание, если что-то в деятельности высшей власти представля­ется мне странным или ошибочным.

В свое время я достаточно определенно критиковал и Ми­хаила Г орбачева, и Бориса Ельцина. Но это не остановило их прислать мне письма к моему 80-летию. То же самое сделал и Владимир Путин. В них много добрых слов, поднявших их авторов выше обид. Приведу отрывки из упомянутых при­ветствий.

МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ: ...И часто, даже уже на первоначаль­ном этапе, он оказывался под огнем критики тех, кто не принимал перестройки, кто не понимал ее значения для страны и людей. Александр Николаевич Яковлев до конца оказался верным утверждению принципов свободы, демокра­тии, открытости, плюрализма и в экономике, и в политике. Он внес значительный вклад в разработку идей, которые бы­ли положены в основу апрельского пленума ЦК КПСС 1985 го­да, XXVII съезда партии, в подготовку и проведение крупных мероприятий в рамках нового мышления по оздоровлению международных отношений...

Хотелось бы отметить большую работу возглавляемой Яковлевым Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Александр Николаевич сменил на этом посту М. С. Соломенцева. Был возобновлен прерванный в брежнев­ские времена процесс реабилитации невинно осужденных лю­дей, восстановления справедливости и исторической правды. Комиссия провела огромную работу, опубликовав массу ана­литических документов и выпустив множество публикаций по различным периодам советской истории. И в этом, конеч­но, большая заслуга принадлежит Александру Николаевичу как руководителю комиссии...

Подводя итог, хочу сказать, что судьба подарила Алек­сандру Николаевичу уникальную возможность быть не толь­ко свидетелем, но и активным участником тех сложных, неоднозначных, а порой и драматических событий на пере­ломном этапе истории нашей страны. По-моему, это счаст­ливый шанс. И, находясь в гуще тех событий, Александр Яковлев всегда оставался среди тех, кто не просто поддер­живал, а отстаивал политику перестройки и был верен ей до конца.

БОРИС ЕЛЬЦИН: ...Александр Николаевич Яковлев — один из тех редких людей, кто своими действиями, мыслями, сло­вами сумел в какой-то мере изменить ход истории. Но в от­личие от других политиков эпохи перестройки Яковлев за­помнился не яркими речами с трибун, не участием в митин­гах и шествиях, не эффектными заявлениями. Он вообще никогда в полной мере не был тем, кого сейчас принято называть — «публичный политик». Не очень любил свет юпитеров и гул больших залов. У Александра Николаевича в жизни была другая, как мне кажется, гораздо более важная миссия. Он готовил перемены, приводил в действие реформы прежде всего своим интеллектом и своей душой. Своей всег­да очень ясной и сильной позицией, которая заставляла крем­левских «обитателей» на каком-нибудь очередном заседании Политбюро вдруг понять: кажется, это уже другая эпоха, в ней говорят на другом языке и думают по-другому. Действи­тельно, начиналась эпоха, в которой можно было и действо­вать, и поступать по-другому, не так, как положено и пред­писано. Не так, как раньше...

Так уж случилось, к добру или не к добру, что эта «рефор­мация», сыгравшая огромную роль в истории нашей страны, шла все-таки сверху (хотя, конечно, и снизу все это объек­тивно назревало). Шла из Кремля. А когда реформы идут «сверху», то самое важное: их удержать, не сорваться, не шарахаться. Тут-то и пригодились мужественный характер Александра Николаевича, его четкая позиция. После октябрь­ского пленума 1987 года, когда меня вывели из состава По­литбюро, Яковлев оставался в этом высшем партийном ор­гане последним, кто твердо знал, к какой цели должна идти страна. Кто подталкивал Горбачева вперед, на путь реформ. Все это проявлялось в каждодневной, даже будничной аппа­ратной работе.

Я не знаю, можно ли какому-то одному человеку присво­ить титул архитектора перестройки (а именно так в 90-е годы называли Александра Николаевича журналисты и поли­тологи всех мастей, причем как в положительном, так и в отрицательном смысле). Но то, что Яковлев был камерто­ном перемен в высшем руководстве страны, — это уж совер­шенно точно. Совестливый человек всегда беспощаден к се­бе. Во всех книгах А. Н. Яковлева поражает нравственный са­мосуд личности, которая строго расставляет себе оценки: здесь я был не прав, тут можно было бы сделать по-другому, сказать острее — и позы в этом никакой нет. К такому «са­мокопанию» подталкивает опыт, какое-то прозрение, кото­рое всегда настигает человека, много пережившего. Это я знаю по себе...

Он долгие годы был единственным в горбачевском руко­водстве открытым борцом за мировые общечеловеческие ценности, умеющим не скрывать своих взглядов: свобода сло­ва, свобода вероисповедания, свобода передвижения, свобода

СМИ. За это его так ненавидело руководство КГБ, называя «агентом влияния». Оно предпринимало недюжинные усилия по дискредитации Яковлева, подтасовывало факты, посылало генсеку фальшивые секретные шифровки о прозападных кон­тактах Яковлева. А исторический факт состоит в том, что именно взгляды Александра Николаевича во многом определи­ли вектор движения страны к мировым ценностям...

...У Александра Николаевича много планов. Он продолжает публикацию уникальной многотомной серии секретных пар­тийных архивов, и все меньше и меньше белых пятен оста­ется в нашей истории. Он проделал гигантскую работу, воз­главляя Комиссию по реабилитации жертв сталинских реп­рессий, возвращая людям их честные имена. Он один сделал и продолжает делать столько, сколько хватило бы на деся­ток общественных и политических деятелей. Он доказал трудно доказуемую вещь, что настоящий политик может быть честным и нравственным. Я люблю его крепко, по- уральски, по-настоящему. Я, как и прежде, восхищаюсь этим мудрым, тонким, блестящим Человеком.