Эстер Сегаль - Шизофренияяяяяяяя

А сейчас я почему-то очень хочу есть. Я пришел работать в поле. Хочу еще раз попробовать изобразить колосья. Что-то они мне еще пока не даются в своем уже сочном, но пока еще только предчувствии спелости. Зато они пробудили у меня нешуточный голод. Хочется теплого хрустящего хлеба. Крестьянского, только крестьянского. Замешанного в пьянящей пахучей утренней дымке французской деревни. И кажется, что пока я не вгрызусь в вожделенную корочку, кисти не будут меня слушаться ни за что. Вот незадача!

Впрочем, то, что я голоден, это еще и хорошо. Потому что теперь мне хочется изобразить мой голод. Нарисовать его так, чтобы каждый человек, глядя на мою картину, ощутил спазмы в желудке.

Чтобы ему захотелось принюхаться к моим колосьям, впиться в них зубами и закричать от ярости разочарования, ведь во рту останется лишь вкус застарелой краски (я уверен, что застарелой, ибо, пока я жив, мои картины вряд ли будут выставляться в галереях), а вовсе не хрусткого каравая.

И мне так этого хочется сейчас, что я облизываю кисть, всасываю вонючую влагу, которой пропитаны ее волоски. Это омерзительно, но может обмануть мой желудок, который набросится на добычу и не сразу распознает подлог.

О, они все думают, что я болен. Что я сошел с ума. И я не удивлюсь даже, если они сейчас здесь, в поле, спрятались и следят за мной исподтишка.

Им бы только доказать мою невменяемость. А там они уничтожат мои картины. И уже никто и ничто не нарушат спокойствия других живописцев. Тех, которые думают, что я пишу неправильно и размываю сами представления о приличном искусстве.

Вот, вы видите? Моя кисть сейчас сочится не краской, а моей слюной. Потому что я был голоден, а вы меня не накормили. Потому что я умирал в безмолвии поля и своего одиночества, но вы не спасли меня. Как вы не спасаете никого и никогда. Потому что вы вообще не способны спасать. Вы можете только убивать.

И меня вы убьете. Но не раньше, чем я раздобуду хлеба. Потому что это утро создано для хлеба. И потому что я стою среди хлебов, которые ждут своей закалки в крестьянских печах. Потому что я голоден. И потому что мне нужны силы, чтобы накладывать густые мазки. Такие, которые не опадут на пол галереи, но прирастут к основе накрепко и переживут меня и вас.

Глава 25. Еще сон

Сегодня мне приснилось несостоявшееся свидание. Это был очень печальный сон.

Как будто бы я в составе какой-то творческой группы (суть группового творчества не помню, но, очевидно, речь шла о каком-то художественном коллективе) оказалась в туристической поездке по Европе.

Точнее маршрут указать не могу, но это была явная Европа, узнаваемая даже в бредовом сне.

Мы отправились перекусить в кафе на маленькой площади.

Кафе было очень уютным, и еду там подавали изысканную и очень красиво оформленную. Помню, меня еще при входе поразили пирамиды из запеканок и висячие сады из фруктов.

А еще там было очень много зелени в горшках.

Она вилась и по стенам. И явно ощущалось присутствие фонтанчика. Невидимого, но где-то капающего.

Я почему-то опоздала на обед и пришла уже к десерту, хотя кое-что еще оставалось и от основных блюд, и я с облегчением получила у официанта запеченную капусту брокколи и свежий салат.

Большая часть группы уже насытилась и надменно ковырялась в сладких пудингах и компотах. Многие даже уже разошлись.

И вот тогда я вспомнила, что у меня было назначено здесь свидание. С кем-то из группы. Но с кем именно, хоть убейте, не помню.

То есть это я сейчас не помню, а во сне, я точно это знаю, еще как помнила. Прямо-таки видела мысленным взором и по имени могла назвать.

В общем, этого-то как раз человека, которого я сейчас не знаю, а тогда знала, как будто это и не сон был вовсе, а самая взаправдашняя явь, в кафе не оказалось.

Я очень удивилась этому факту, но не растерялась, а решила ему позвонить на сотовый телефон.

Почему мой сотовый работал в Европе, я не знаю. Помню только, что меня кольнула мысль о том, что роуминг я не заказывала, а без этого тариф может оказаться слишком дорогим.

Но кольнуть меня это кольнуло, а остановить – не остановило. И я набрала номер, который тогда тоже словно набрался сам собой, а сейчас, как я ни пытаюсь, не могу воссоздать ни единой цифры из этой мудреной комбинации.

Он ответил мне сразу и сказал, что ему надоело сидеть в кафе среди слегка осоловевших на почве переедания коллег, и он решил прогуляться по окрестностям. И если я уже сыта и готова, я могу его найти, просто поднявшись по старинной улице, которая соединяет нашу маленькую площадь с площадью большой. Там-то он меня и подождет.

Ни названия площади, ни точного направления названо не было, но я почему-то сразу поняла, куда надо идти. И тут же выбежала из кафе и начала некрутой подъем.

Сначала на душе у меня было весело. Потому что улица оказалась недлинной и до большой площади и моего человека (точнее не сказать) было совсем рукой подать.

Но тут что-то произошло. Сначала в моем настроении, а потому уже в окружающей обстановке. А может быть, и наоборот: сначала вокруг, потом во мне, просто глаз сообразил быстрее мозга.

В общем, прозрачная перспектива пустой улицы и венчающей ее, словно набалдашник трость, площади вдруг помрачнела и сильно загрязнилась. Потому что ее вдруг начали заливать потоки неизвестно откуда взявшихся людей.

Они, как гной из разошедшихся швов, сочились из окрестных улочек и переулков и очень быстро заполнили собой почти все свободное пространство.

Я уже с трудом продиралась через толпу, а она густела и душила меня, сжимая легкие ударами локтей и горячим многотысячным дыханием.

Казалось, и с самою площадью вот-вот что-нибудь случится, и она растянется, как пузырь из жвачки, и лопнет, забрызгав все и вся слюной заполонивших ее суетливых европейцев.

Сначала меня обуял ужас. Я вообще с трудом переношу большие сборища, тем более, если они настигают меня в незнакомом городе. Да еще по пути на свидание.

Но у меня был телефон, и я решила воспользоваться им повторно. Сказать моему человеку, чтобы отошел, обогнул, облетел эту толпу. Чтобы сделал хоть что-нибудь, чтобы помочь мне его найти.

И тут в этот сон внедрился частый элемент из других моих кошмарных снов. Это значило, что телефон перестал работать.

Иногда он перестает это делать, потому что у него заклинивает кнопки. Иногда потому, что у меня дрожат пальцы и я никак не могу набрать нужные цифры. А иногда потому, что я не в силах вспомнить номер.

Сейчас он не сработал по другой, более оригинальной и еще не использованной в моих снах причине: весь экран телефона заняла какая-то странная игра про войну в джунглях.

И сколько бы я ни пыталась остановить эту игрушку, сколько бы ни жала на «отбой», она только меняла уровни и все больше и больше набирала скорость.