Санин Евгений - Чудо - из чудес

Утром ему, действительно, пока было некогда.

Зато вечернее правило они — по каламбуру отца — последнее время, как правило, совершали вместе.

А вот мама, как ее ни уговаривали — ни в какую.

Она по-прежнему была убеждена, что все эти молитвы лишь пустая трата времени.

Что ей некогда заниматься ими.

И не хотела даже попробовать.

Тогда они с отцом стали просто молиться за нее.

Надеясь, что сам Господь лучше управит в этом…

А священник между тем терпеливо учил Стаса идти еще дальше.

Молиться уже постоянно.

— Да мне же тексты, даты, события заучивать надо — какая тут молитва? — удивился Стас.

— А вы делайте все ради Христа и постоянно, что бы ни делали, помня, что Господь всегда рядом. Это уже и есть молитва! То есть, живите с Богом, как это и полагается каждому православному человеку. А то ведь некоторые покрестятся и думают, что все — духовная часть жизни на этом для них закончена. Нет, все только еще начинается! И уж, конечно, нужно сразу взывать к Господу о помощи во всех трудных и скорбных обстоятельствах! А то — далеко ли так до уныния?

Вспомнив об этом и то, что уныние является смертным грехом, в чем придется теперь каяться на исповеди, Стас помолился.

И — словно какой-то лежавший у сердца и мешавший до этого даже дышать кирпич из груди выпал!

Утро уже прошло.

До вечера было еще далеко.

Стас смотрел на стоявшую в углу на подставке из толстой стальной проволоки большую остродонную глиняную амфору.

Она была простая, красноглиняная.

Почти вся склеенная из осколков.

Без рисунков и даже орнаментов.

Но зато — четвертый-третий век до Рождества Христова!

Подарок Владимира Всеволодовича на его двадцатилетие.

Сколько раз мама предлагала поменять ее на одну из двух ярко расписанных современными художниками амфор.

Ту поставить сюда, а эту сдать в антикварный магазин или просто вынести на помойку.

Но Стас, не переносивший ничего неподлинного и поддельного, и имевший на все это какое-то особое, трудно объяснимое чутье, благодаря которому его сразу же стали ценить в магазине даже опытные антиквары, категорически отказался.

Он бы наоборот те две амфоры с удовольствием выбросил из дома.

Но — они были предметом особенной гордости мамы.

Она подговорила двух состоятельных работников клиники подарить их на недавний юбилей мужа.

Сам Сергей Сергеевич, правда, остался к ним равнодушным.

Он больше по-детски радовался подносимым ему картинам-шаржам, роскошным бокалам с дарственными надписями и особенно авторучкам.

Которые потом передарил Стасу.

А мама специально поставила амфоры — одну в прихожей, где всякому новому гостю говорила, что ее сын пишет романы на античную тему.

А вторую — в гостиной.

Чтобы продолжать начатую беседу.

Мол, если простой писатель пишет одну книгу, то исторический — целых три, а тот, кто отважится создать роман об античном периоде, почему их не так много в мировой литературе, и вовсе — все десять!

Пустые, никчемные вещи!

И беспредметные пока разговоры!

То ли дело, эта амфора.

И людям послужила.

И ему вот теперь помогла в минуты вынужденного безделья вновь, как и тогда в Покровской, когда он, наказанный отцом, впервые задумался о смысле жизни, вспомнить о самом главном.

Сколько же протянулось месяцев, лет и веков с тех времен, когда ее старательно изготовил скудельник, а затем пользовались многие, возможно, даже не одно поколение, люди?

Рабы и господа…

Купцы и воины…

Быть может, даже поэты!

Целая вечность и всего лишь миг…

«А ведь до сих пор души всех их, без единого исключения, живы! — вдруг подумалось Стасу. — И… где они, что с ними теперь?»

Ушедшими из жизни, так и не дождавшись прихода Христа.

Несмотря на все свои искания, старания, войны, землетрясения, болезни, скорби и муки…

Какое же это все-таки счастье, что он родился в иное, наше, то есть, от Рождества Христова — время!

6

Сергей Сергеевич наклонился к сыну и, понижая голос, сказал…

Сергей Сергеевич вернулся с работы как никогда рано.

Стас с удивлением посмотрел на часы.

Быстро сунул под подушку телефон.

Под мышку — термометр.

И по звукам стал определять, что происходит в прихожей.

Вот отец чмокнул в щеку маму.

Разулся.

Вот он, судя по недовольному ворчанию мамы, снова набросил на амфору свою шапку.

«Хоть какая-то от нее польза!» — невольно улыбнулся Стас.

Затем, как всегда, тщательно помыл руки в ванной.

И наконец, вошел к сыну.

— Ну-с, как тут у нас? — нарочито бодрым голосом с порога спросил он.

Стас протянул термометр.

— Да я и так вижу, что лучше! — улыбнулся отец, но, взяв термометр, нахмурился: — Это еще что такое? Час от часу не легче…

— Что там? Что?! — чуть ли не подпрыгивая, встревоженно принялась заглядывать ему через плечо мама.

— 35, 3! Ты долго его держал? — обращаясь к Стасу, спросил он.

— Да минуты три, а то и все пять — пока ты ко мне собирался!

— Значит, температура немного больше, но все равно маловато. Налицо явный упадок сил. Хотя, нет худа без добра, это лишь подтверждает диагноз — нервный стресс. Или, как сказала бы Лена — нервный встряс!

— Сережа! — с упреком взглянула на мужа мама.

— А что тут такого? — удивился тот. — Дело молодое. Поругались — помирятся!

— Да мы и не ругались даже! — напомнил Стас.

— Тем более!

Сергей Сергеевич, как и утром, внимательно осмотрел, прослушал Стаса и удовлетворенно — это для затаившей от волнения дыхание мамы сейчас было самое главное, почему она и не стала продолжать настаивать на своем — сделал окончательный вывод:

— Кризис миновал, и дело явно пошло на поправку!

— Слава Богу! — с облегчением выдохнула мама.

— Причем — во всех направлениях! — показывая на нее глазами, подмигнул сыну отец.

И велел маме заварить свежего, горячего чая.

И дать его сыну вместо всех таблеток.

А ему — вместо молока, как это делается на вредном производстве.

Мама радостно вышла.

А Сергей Сергеевич, дождавшись, когда закроется за ней дверь, уже серьезно спросил:

— Ну что, брат, переживаешь, конеч…

Он ждал, что Стас, поддерживая их давнюю игру, закончит за него слово и, сказав «но», продолжит уже свой разговор о наболевшем, а он, чем сможет, утешит, поможет ему.

Но Стас только молча пожал плечами.

— Что, Лена так больше и не звонила? — с искренним огорчением покачал головой отец. — Я ведь не случайно у тебя телефон не стал забирать…

— О чем это ты? — словно не понимая, уточнил Стас.

— Как о чем… о вашей размолвке с Леной!

— А это — кто? — как можно небрежней спросил Стас.

— Брось шутить!

— А я серьезно!

— Тем более…