Питер Сингер - Освобождение животных

объективно об опытах нацистских «врачей» в концлагерях, которые они проводили с

представителями «низшей расы». Подчеркиваю — написать, не всколыхнувшись от

эмоций! Так вот тоже самое сегодня можно написать об опытах на существах

нечеловеческой природы в лабораториях Америки, Британии и где бы то ни было. И те,

кто находит оправдание этим двум видам опытов, руководствуются далеко не

эмоциональными аргументами. Эта книга взывает к основным нравственным

принципам, которые мы всегда учитываем, и принесение этих принципов в жертву

обоим видам экспериментов на живых существах было востребовано отнюдь не по

причине эмоций.

В заголовке этой книги скрыт серьезный подтекст. Освободительное движение

содержит требование положить конец предвзятости и дискриминации, основанных на

произвольных оценках, подобно цвету кожи или сексуальной ориентации.

Классический пример этому — движение за освобождение чернокожих. Прямые и

немедленные призывы этого движения и его инициативы и успехи могут служить

моделью для других групп сопротивления. Мы, например, скоро собираемся

рассмотреть линии общих направлений с движениями за освобождение геев, за

освобождение американских индейцев и испаноязычных американцев. Когда

большинство женских групп начинало свою кампанию, то многие считали, что мы

пришли к концу нашего пути. Дискриминация на основе сексуальной ориентации,

можно сказать, есть последней формой дискриминации. Чтобы быть повсеместно

признанной, она практически срывала тайну с сугубо личного, распространяясь даже в

таких либеральных кругах, которые издавно гордятся свободой общества и отсутствием

предвзятого отношения к расовым меншинствам.

Мы должны быть очень осторожными, говоря: «Это последняя оставшаяся форма

дискриминации». Если бы мы изучили прошлый опыт освободительных движений, мы

бы убедились, как трудно бывает распознать наличие скрытой предвзятости в наших

позициях к новым, необычным группам до тех пор, пока эти предубеждения, набрав

силу, выплескиваются из нас черными свастиками, горящими крестами или городскими

живодернями.

Освободительное движение требует расширения нашего нравственного кругозора.

Практически то, что ранее считалось естественным и неизбежным, в новом

рассмотрении должно быть увидено как результат тенденциозной предвзятости, не

имеющей никакого оправдания. Кто может сказать даже по секрету, что ни одна из его

или ее позиций не может быть подвергнута сомнению в законном порядке? Если мы

желаем избежать участи неоднократно оказываться в рядах притеснителей, мы должны

быть готовыми пересмотреть все наши позиции по отношению к разным группам,

включая самые фундаментальные из них. Нам необходимо рассмотреть наше

отношение и точку зрения тех, кто страдает, и тех, кто следует за ними. Если мы хотим

такую необычную ментальность перевести на другой путь, мы должны создать модель

в наших теоретических позициях и практической деятельности, чтобы оперативно и

содержательно помочь таким даже спонтанным группам, особенно группам, к которым

мы сами принадлежим, и вселить надежду в другие группы. Так мы сможем прийти к

видению того, что имеются просыпающиеся от 100-летнего сна причины для новых

подходов, новых освободительных движений.

Цель этой книги заключается в том, чтобы научить вас, как перевести такую нередко

злую ментальность в ваших позициях на другие подходы. В практической деятельности

разумным будет движение к сближению с очень крупными существующими группами

(по членству или по видам деятельности) большими, чем ваша собственная. Я верю,

что наша нынешняя позиция к существующему сложившемуся положению базируется

на длительной истории протестов против предвзятости и произвольной

дискриминации. Я утверждаю, что не может быть причин (исключая желание

эксплуататорских групп сохранить собственные привилегии), чтобы отвергать

распространение основных принципов равенства в подходах к представителям разных

биологических видов. Я прошу вас определиться в ваших позициях в том, что в части

предвзятости они сформированы не менее объективно, чем предвзятость по отношению

к лицам иной расы или сексуальной ориентации.

По сравнению с другими освободительными движениями, освобождение животных

имеет много трудностей и помех. Первым и наиболее очевидным является факт, что

эксплуатируемые группы не могут сами организовать протест против несправедливого

режима (хотя они могут и делают протесты в соответствии с их индивидуальными

способностями). Мы же должны говорить от имени тех, кто говорить не может и не в

состоянии сам высказать свое мнение. Вы можете оценить, насколько серьезна эта

трудность, задав себе вопрос, как долго чернокожие должны были ждать равных прав,

если бы они сами не были в состоянии подняться и потребовать их. Чем меньше могут

группы подняться и организоваться против притеснителей, тем более легко их

притеснять.

Еще более важно, что имеется некоторое количество людей, способных видеть и

связывать угнетение животных с какой-либо выгодой для себя, скажем, например, как

белые северяне бесконечно дебатировали сущность института рабства в Южных

штатах. Людям, которые каждый день едят куски мяса зарезанных живых существ

(нечеловеческой природы), трудно поверить, что они поступают дурно. И им также

трудно представить, что они могли бы есть что-то другое. В этом смысле каждый, кто

ест мясо, уже представляется сторонником заинтересованной партии. Они извлекают

пользу (или, по крайней мере, им кажется, что они извлекают пользу) от нынешнего

нерассмотрения интересов животных. Привести более убедительный аргумент трудно.

Сколько южных рабовладельцев были убеждены аргументами, используемыми

северными аболиционистами, и согласились бы почти со всеми из нас сегодня?

Некоторое количество, но не много. Я могу и прошу вас отложить прочь вашу

заинтересованность в мясной пище, когда вы будете рассматривать аргументы этой

книги, но знаю из моего собственного опыта, что почему-то самым лучшим и самым

легким в мире считается — ничего не делать. Позади наших коротких желаний съесть

мясо, в каждом отдельном случае лежат долгие годы привычки пребывания в

мясоедной среде, которая и обуславливает нашу сегодняшнюю позицию по отношению

к животным.

Сила привычки — вот последний барьер на пути движения Освобождение животных.

Не только привычная диета, но также привычка думать и говорить, должны быть