Дима - ПОНЕДЕЛЬНИК

Заблокировано. В страхе бросаешься к противоположной дверце. Получилось! Холодный

133

воздух моментально заполняет салон. Ты на свободе. Как вызвать помощь? Замечаешь

коробку. А что, если Адель умерла? Взгляд прикован к коробке. Бьется сердце бешено. Да-

да, а что, если она умерла? Ей уже никак не помочь. Коробка.

Прошу, умоляю – борись. Я бессилен. Мне больно. Умоляю тебя!

Ты хватаешь шляпную коробку и, увязая в снегу, пробираешься к шоссе. Кто-нибудь

заметит машину и спасет Адель. Но если она умерла, – ей уже никак не поможешь. Сейчас

каждый сам за себя. Надо спасаться. Коробка оттягивает руки. Тяжеленная. Сколько их там?!

Вернешься домой, соберешь вещи и прочь из города. Ты на шоссе. Бегом, быстрее, бегом! А

вдруг милиция проедет? Быстрее! До Вышнего пешком не близко. Остановить бы попутную

машину, но ведь денег нет. Так много долларов, а денег нет! Скорее! Широкую, тяжелую

коробку нести очень не удобно.

В том городе ни запахов, ни звуков. Одна улица, холод и вечность. Душка паникует.

Ты бежишь. Мимо проезжают какие-то машины. Снова одиночество. Оголенный лес на

закрытой территории угрожающе гудит. Бегом, бегом. Ты поскальзываешься и летишь на

колкий асфальт. Коробка вырвалась и, словно шина, весело покатилась под уклон. Все

дальше и дальше от тебя. Ладони разодраны в кровь. Куда?! Вскакиваешь, опять

поскальзываешься. Чтоб вас всех! Коробка далеко впереди, несешься за ней, то и дело

рискуя упасть. Дыхание сбилось. Опять проезжает машина. А вдруг они заберут деньги?! А

вдруг она прямо сейчас откроется?! Шляпная коробка слетает с шоссе и замирает в снегу.

А потом каждый приговоренный к экстирпации встречает воплощение своего ужаса.

Попалась! Ты выдираешь коробку из ранящего снега и снова устремляешься в сторону

города. Как удачно, еще чуть-чуть и крышка бы отскочила. К счастью, обошлось. Ты

бежишь, идешь, останавливаешься, чтобы перевести дыхание и отдохнуть. Из твоего рта

вырывается пар. Жарко, надо расстегнуть пуховик. А вдруг Адель идет за тобой? Несколько

раз испуганно оглядываешься. Скорее бы город. Правильно! Вон автобусная остановка.

Наверняка в твою сторону. Смесь страха, стыда и наказуемой радости. Проходит час, пока на

разбитом, грязном автобусе ты наконец достигаешь Вышнего. Еще чуть-чуть, и вот твой дом.

Подъезд. Лестница одолена. Открываешь дверь. Коробку бережно ставишь на кровать.

Собираю вещи, и свобода! Но тут за твоей спиной раздается знакомый голос.

Приступить к уничтожению физической оболочки. Есть приступить!

- Хороший план, Сысой, – раздается у тебя за спиной знакомый голос. – Но ты был очень

неосторожен. Игра окончена.

Вздрогнув, оборачиваешься и видишь в дверном проеме Филиппа с пистолетом в

вытянутой руке. Что происходит?! Этот-то что здесь делает? Но непрошеный гость, похоже,

сам в растерянности. Он опускает пистолет.

- Ты не Сысой, – удивляется Филипп.

- Нет, не Сысой, – отвечаешь ты не совсем уверенно и теребишь на себе чужую одежду.

Воплощенный ужас преследует душку, или она его. Неважно. Исход всегда один.

Немного поразмыслив, Филипп вдруг начинает смеяться. Сначала тихо хихикает, но

вскоре срывается в громкий здоровый смех, трясясь всем телом и запрокинув голову назад.

Дуло пистолета снова направлено в твою сторону.

134

- Какой же я идиот! – поражается Филипп и добродушно обнажает все тридцать два зуба.

– Как же я сразу не догадался, что вы с Адель заодно? Коллега Сысоя! А я-то все удивлялся,

почему никогда раньше о тебе не слышал. Заставить меня поверить, что Беленький все еще

жив – это умно, не спорю. Но вы, ребята, проиграли.

- Я не понимаю, – слабо защищаешься ты.

Этот ужас – мучения агонизирующей совести. Но казнь уже не остановить.

- Да ладно тебе играть. Все, хватит. Я сам видел, как Сысой умер. Мы договорились

встретиться в троллейбусном парке, но тут явился этот психованный Никита. Я тогда

подумал – какая удача, пристрелю обоих зайцев разом. А потом… Смешно, в общем, вышло.

- Сысой упал, - шепчешь ты.

- Точно! – Филипп опять смеется. – Хотел повалить Никиту на землю, чтобы я его не

пристрелил, а сам грохнулся на эту статуэтку. И я идиот. Бегу такой к ним, стреляю и в тот

же момент поскальзываюсь. Три полных идиота.

- Пули попали в часы, - говоришь ты еще тише.

Душка в страхе бежит, и путь ей преграждает высокий косогор.

- Какая осведомленность! – он одобрительно кивает головой, но уже через секунду грозно

спрашивает, - Где 28jx?

- Что?

- Где вещество?!

- Я не знаю, - ты действительно не знаешь.

- Хватит со мной шутить, - убийственно цедит Филипп. – Я все равно тебя пристрелю –

это вопрос времени. Отвечай, куда Адель дела пробирку!

- Какую пробирку? – ты оттягиваешь время. Ты отчаянно пытаешься вспомнить, куда

делся пистолет Адель. Тот самый, что она тебе вручила пару дней назад для самозащиты. Он

где-то здесь, в квартире. Куда тебя угораздило его спрятать?!

Ощущение времени и пространства медленно покидает душку. У косогора она и

умирает.

Филипп разозлен не на шутку:

- Пробирку с 28jx. Мы еще долго будем играть? А как насчет раздробленной коленной

чашечки? Хочешь? Могу устроить.

Филипп целится тебе в ногу.

- Подождите! – вспыхнула слабая надежда.

- В последний раз спрашиваю – где 28jx?

- Это такая пробирка с зеленой жидкостью? – твой голос и руки, и колени – все дрожит.

- Такая пробирка с зеленой жидкостью, - передразнивает Филипп. – Кругом одни идиоты.

Да! Да! Где она?!

- Там, - ты указываешь на шляпную коробку.

После этого частицы измельченной душки сливаются с вечностью. Казнь окончена.

Противник недоверчив и молчит. Продолжая целиться в тебя, Филипп медленно идет к

кровати, а ты, воспользовавшись этим, осторожно делаешь несколько шагов в сторону двери.

- Стой на месте, - шепчет Филипп, в его глазах сверкает что-то безумное. – Если пробирка

не там, я тебя сразу прикончу. Мне уже на все наплевать.

135

Ты повинуешься. Тебе очень страшно. Надо было сразу бежать из города, – клянешь себя

за глупое промедление.

Готовься!

- Так-так, - Филипп снова улыбается. – И деньги здесь! Какая неосторожность. Это все с

банковского счета Сысоя?

- Не знаю, - отвечаешь ты подавленно. – Это коробка Адель.

- Ах! Как не стыдно переваливать все на женщину? – он с укором щелкает языком. –

Ничего, с ней я еще разберусь. Я вот все никак в голову не возьму, зачем тебе понадобилось

надевать на себя шмотки Сысоя? Хотя сработало. Я действительно поверил, что он жив.

- Это одежда Адель.

- Ну хватит уже. Где она?