Николай Гусовский - Песнь о зубре
- Название:Песнь о зубре
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:some
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Николай Гусовский - Песнь о зубре краткое содержание
Песнь о зубре - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доблесть такая не только в лесах вырастала:
Славы сестру, поощряли ее повсеместно.
В годы княжения Витовта лагерем было военным
Каждое поле, а мирное время казалось
Лишь передышкой меж войнами — всюду ученья,
Луки трещат на изгибе от частых сгибаний —
Признак надежной руки, молодечества, силы.
Скачки и стрельбы по кругу на точность и меткость:
Всадники мчатся и стрелами метко дырявят
Шапки на взлете над толпами сельского люда.
Часто треух, изрешеченный стрелами в небе,
Падал на круг и под смех поднимался на пику.
Лучник, прицелясь спокойно, в ключе журавлином
Прямо в крыло подрезал вожака, не царапнув
Птичьего тела. На дереве ль, в небе, на волнах
Птица — отличная цель для стрелы, и стреляли
Дичь боровую, болотную и подносили
Мудрому князю в подарок не ради награды.
Жизнь в постоянной охоте считалась похвальной.
С первой порошей охотников княжеских толпы
Зверя теснили в лесах, оглашая чащобы
Шумом и гамом, и гнали на стрелы и пики.
Хитро выслеживать зверя на лежке считалось
Делом обычным. Израненный копьями, в стрелах,
Как в оперенье, он с залежки бросится с ревом
И — оседает, настигнутый метким ударом.
Князю милее других были скачки на ловкость —
Славное дело, в котором за сотнею стадий
Цель намечалась: покрой расстояние в скачке
И победи в быстроте и сноровке, наездник!
Лишь на миру по плечу состязанья такие.
Поочередно срываются с мест табунами,
Мчатся, летят — только топот и храп лошадиный.
Если ж скакун не выдерживал бешеной скачки,
Всадник привычно хватал пристяжную за гриву.
Быстрая лошадь каким-то инстинктом животным
Ловит намек ездока и, приняв его, изо всей силы
Ревностно рвется вперед быстролетною птицей.
В темную ночь затевались такие забавы,
Чтобы отважный блеснул перевесом над робким.
Все победители брали призы, а сплошавших
Ждали насмешки и прочие знаки позора.
Был и особый наезд — это было намного труднее —
Реки широкие вплавь одолеть, не минуя
Зарослей, водоворотов, подводных течений.
Хлещет река в крутизну белогривой волною,
Хищно безумствуя, рвется холмами на берег.
Было обычаем всадников лук и колчаны
В узел с одеждой завертывать, чтобы сухими,
Через пучины речные с конем пробиваясь,
Вынесть на берег. Вот ринулась конница в реку.
Слышишь лишь фырканье, видишь лишь уши да ноздри.
Сплошь на стремнине, вцепившись за гривы, мелькают
Головы юношей. Левой свободной рукою
Каждый гребет, помогая коню выбираться.
Все получали награды: высокие — лучшим.
Всем остальным — по заслугам, отмечен был каждый.
В тяготах жизни испытанный неоднократно,
Воин мостов не искал, а речные преграды
Переплывал на коне, сохраняя оружье.
Войны предвидя и княжество к битвам готовя,
Нету полезнее дела самой подготовкой
Страх и боязнь побороть и привыкнуть к лишеньям.
Сам закаленнейший воин, князь большего счастья,
Чем закаленное войско, не знал и не ведал.
Доблесть при нем почиталась достоинством первым.
Чашу весов поравняв, устанавливал, кто был отважней,
Тем он на смотрах за доблесть и жаловал щедро.
Трусов не баловал: будь ты себе из богатых,
Но если трус, то бесславие будет уделом.
Вот как судил он, суровый и резкий, но правый.
Сам справедливый, он страстно любил справедливость,
Тонким чутьем мог угадывать правды приметы.
Подлый обман перед ним трепетал и сдавался.
Сам выносил приговор, и виновники сами,
Как утверждают, покорно вину сознавая,
К смерти стремились — скорее веревку на шею.
Знали порядок: преступнику нету пощады.
Пуще всего лжесвидетелей князь ненавидел.
Их подвергал истязаньям и пыткам — не смейте
Княжий обманывать суд, криводушные врали!
Видом разгневанным, взглядом свирепым, сверлящим,
Разоблачал он лжецов, вырывая признанья
И в лжесвидетельстве, и в нарушении клятвы.
Их, облаченных в звериную шкуру, бросали
На растерзанье обученным псам. Беспощадно
Он расправлялся и с судьями за лихоимство.
Где-то был случай: судью подкупили подарком —
Грозный указ обойти норовил несчастливец.
Был уличен. Лихоимца пытали жестоко
И, в назиданье другим, разодрали на части.
Всякий вид алчности искоренил он, и этим
Ныне и присно заслуженно славиться будет.
Много блистательных дел совершалось при нем; их причина
Общепонятна, ясна, как и песни моей, между прочим.
Мирный крестьянин заботился только о ниве,
Сердце ж крестьянина князь закалял на охоте.
Зверь добывался по-всякому; лучшей добычей
Та признавалась, когда в лагеря приводили
Зверя живьем, без увечий, почти невредимым.
Это считалось сверхдоблестью и поощрялось,
А с нерадивых могли и взыскать по указу.
Надо сказать, поселяне старались усердно,
Что поручалось, всегда выполняли без страха,
Даже и зубр доставлялся к ногам властелина.
Я-то, признаться, не верю, что так оно было,
Но старики утверждают, что все это правда.
Вот о смекалке народа по части ловушек
Можно сказать без сомнения — это искусство!
Стенка двойная из бревен, подобная клину,
В пуще рубилась; широкие спереди клещи,
Дальше — все уже, и в них посредине засовы,
Тщательно скрытые зеленью, ветками сосен,
Чтоб не учуял опасности зверь осторожный.
В красной накидке ловец-зазывала по клину
Вдруг пробегает, сверкая мечом над собою.
Зубр это видит. Глаза наливаются кровью.
Вот он срывается с места, помчался прогоном,
Но возмутитель спокойствия — как растворился:
В стенке же лазы, и в них-то и скрылся охотник.
Зверь между тем, разогнавшись в погоне, ворвался
Прямо в ловушку: засовы в мгновение ока
Путь преградили и сзади и спереди — пойман!
Тотчас встают из укрытий ловцы, обступают
Это чудовище. Петлю бросают на шею.
Крепят узду и треножат, а задние ноги
Намертво путами вяжут, чтоб шаг ограничить.
Силой оружия целых отрядов не взятый,
Здесь укрощен он и сломлен превратностью рока.
Пообмотав его мощное тело веревкой,
Тянут, как гору, на выход. И, ужаса полный,
Пеною пышет свирепый гигант, поддается;
Весь содрогаясь, идет он сквозь толпы в неволю.
В лагерь приводят, а там, развязав, выпускают
В чистое поле, — здесь будешь живою мишенью
Всадникам княжеским. Бейте копьем иль стрелою,
Приобретайте на нем драгоценнейший опыт!
Как утверждают, не только на копьях и стрелах
Делались метки — живая мишень испещрялась
Метками тоже, и кто попадал в нее точно,
Высшей наградою тот награждался; другие ж
Брали призы по удаче. При Витовте славном
Тех отмечали, кто глубже копьем своим метким
Ранил животное или пронзал его тело.
Годы княжения Витовта названы веком
Самым прекрасным совсем не за то, вероятно,
Что возвышала правителя бранная слава.
Нет же, скорее за то, что превыше богатства и счастья
Ставил он духа богатство и благоговейно
С верой глубокою чтил Всемогущего Бога.
Первый с народами княжества приняв крещенье,
Все заблуждения в вере былой осудивши,
Он истуканов язычества сжег и построил
Храмы Всевышнему Господу. Благочестиво
Жаловал землями и состоянием он духовенство.
Славу великому Витовту петь прекращаю,
Хоть не по воле своей обошел я владыки деянья.
Я, несомненно, увлекся, а следует помнить
Твердо предмет разговора — о северном крае,
Да и о зубре пора бы закончить сказанье.
Кружным путем я совсем от него отклонился,
А между тем, не пора ли вернуться к охоте?
Шрифт:
Интервал:
Закладка: