Маргерит Юрсенар - Северные архивы. Роман. С фр.

(за одним исключением, которое, как мы дальше

увидим, не в счет). На фоне этой пустыни в каче­

стве примера маячат два воспоминания. Вначале

необузданность: молодой иезуит, ведущий в клас­

се латынь, читает вслух переводы учеников и зу­

боскалит, чтобы вызвать смех. В частности,

новичок Мишель, недавно изгнанный из светской

школы, служит объектом насмешек.

— Вот, господа, образец лицейской латыни.

— Она позволит вам передохнуть от латыни

ризничной.

Ученик хватает свою работу и в ярости рвет ее

на клочки: бумажные бабочки, бывшие Монталам-

бером *, переведенным на язык Цицерона, кружат,

подхваченные сквозняком, и садятся на парты.

Молодой преподаватель решает положить конец

галдежу и посылает за директором, чтобы тот при­

нял соответствующие меры. Мишель выхватывает

из кармана нож. Латинист в сутане спасается бег­

ством, приподняв юбки, хлопающие по его худым

ногам. Слышно, как с силой распахиваются, а за­

тем закрываются двери, расположенные по пери­

метру здания через равные промежутки, как их

вновь открывают, а затем со всего размаха захло­

пывают преследователь и его шайка. В конце ко­

ридора зияет открытая дверь туалета. Жертва

устремляется туда и под смех и улюлюканье запи­

рается на задвижку. Ученик с ножом отчислен на

следующий день.

242

Затем соблазн. В другой школе Мишель, плохо

успевающий по алгебре, берет уроки в кабинете

молодого преподавателя в сутане. Они сидят ря­

дом. Под столом молодой священник нежно кла­

дет руку на голую ногу ученика, поднимается чуть

выше. Потрясенный вид мальчика заставляет его

прекратить игру. Но Мишель никогда не забудет

лица, на котором написаны мольба и стыд, не за­

будет выражения сосредоточенности и почти бо­

ли, вызванное желанием и недополученным

удовольствием.

Ни тот, ни другой эпизод не послужили причи­

ной для его первого побега. Скуки и отвращения

к рутине оказалось достаточно. У пятнадцатилет­

него Мишеля, раздобывшего Бог весть где два лу­

идора, есть планы на будущее: пробраться в

Бельгию, единственное очарование которой в том,

что она находится по другую сторону границы, до­

стичь Антверпена, наняться юнгой, мойщиком по­

суды или корабельным служкой на пассажирское

или грузовое судно, стоящее в порту, и добраться

до Китая, Южной Африки или Австралии. Он са­

дится на поезд в Аррасе (там находилась школа)

и доезжает, к тому же с пересадками, только до

Брюсселя. Приехав на Южный вокзал, он узнает,

что поезда на Антверпен отправляются с Север­

ного вокзала: нужно пересечь весь город. Насту­

пает ночь, а вместе с ней начинается холодный

дождь, который кажется ему мокрее, чем в Лил­

ле. Он вспоминает об одном приятеле-бельгийце,

некоем Ж о з е ф е де Д., вернувшемся для оконча­

ния образования в Брюссель. Ж о з е ф , отчасти по-

243

16*

священный в его планы, пообещал заручиться на

одну ночь гостеприимством родителей, разумеет­

ся, при условии, что Мишель ничего не скажет им

о Великом Проекте. Носильщик уверяет Мишеля,

что нужный ему проспект находится недалеко. Но

и не очень близко. Мишель является к приятелю,

когда хозяева у ж е выходят из-за стола. Он приду­

мывает старую кузину, которую нужно навестить

в Брюсселе и к которой он не осмеливается

явиться в столь поздний час. Его кормят остатками

ужина на краешке стола и отводят место в комна­

те, расположенной на антресолях, — не то в кла­

довой, не то в комнате для прислуги. Ж о з е ф ,

превратившись в Бельгии и в семейной обстанов­

ке почти что в пай-мальчика, с озадаченным видом

желает ему спокойной ночи. Необычного посети­

теля запирают на ключ, словно подозревая в том,

что он намеревается украсть китайские вазы хо­

зяина дома, крупного коллекционера, и без со­

мнений, завтра, хочет он того или нет, его посадят

на поезд, идущий в Лилль. Прыгнуть в окно было

делом нетрудным: он упал на грязную куртину.

Перелезть через стену сада тоже оказалось легко.

На улице темная ночь. Он избегает уличных

фонарей и редких, еще освещенных лавок, чтобы

его не увидели полицейские, ему кажется, что им

нет иного дела, как только арестовывать пятнад­

цатилетнего француза. Мальчика, знающего клас­

сиков наизусть, лабиринты улиц, по которым он

петляет, заставляют вспомнить о Минотавре. На

Северный вокзал он приходит совершенно про­

дрогший и опаздывает на первый утренний поезд.

244

В купе третьего класса, где он наконец устраива­

ется, он заставляет себя кое-как изъясняться по-

фламандски в тщетной надежде, что так на него

меньше обратят внимания.

Уличное движение в Антверпене само собой

приводит его в порт. Он вскоре замечает трубы па­

роходов и верхушки мачт. Но никому не нужны ни

юнга, ни корабельный служка. На задней палубе

немецкого грузового судна здоровые мужики ду­

рачатся, играют в чехарду, с силой хлопают друг

друга по плечам. Офицер, поднимающийся на борт,

отталкивает бродяжку: «Nein, nein». Толстые крас­

ные морды свешиваются вниз, громко хохочут.

Мальчик петляет между скрежещущими подъем­

ными кранами, ловко увертывается от колес товар­

ной платформы, движущейся со страшным шумом.

Эти гигантские упряжки и тонкие дрожащие мач­

ты — единственные красивые предметы в грязно-

серых декорациях. Масса лошадиной плоти

скользит на мостовой, падает. Возчик поднимает

ее, осыпая градом ударов кнута. Мишель дает волю

чувствам, разразившись ругательствами на фран­

цузском: «Мерзавец, я тебе морду набью!» Но в

портовом кабачке, где он утоляет голод хлебом с

ветчиной, он не решается протестовать, когда слу­

жанка, давая сдачу, обсчитывает его.

В желтом тумане у ж е зажигаются газовые

рожки. Перед витриной табачной лавки хорошо

одетый господин обнимает его за шею, бормоча

на ухо предложения, которые кажутся подростку

не такими уж непристойными, хотя и безумными.

Он вырывается из лап антверпенского сатира, бе-

245

гом пересекает шоссе, отделяющее его от набе­

режной, задыхаясь останавливается за сложенны­

ми бочонками. Страх и грубость повсюду. Может,

спрятаться на ночь под брезентом? Он знает, что

иным хитрецам удается порой подняться на борт

отплывающего корабля, и обнаруживают их толь­

ко в открытом море. Но черные молчаливые суда,

привязанные к причалу простой веревкой, кото­

рая то натягивается, то ослабевает, кажутся недо­

ступными. И что случится в море, когда голод