Маргерит Юрсенар - Северные архивы. Роман. С фр.

дке, под ясным небом мы вновь обретем нашу ве­

селую беспечность, атмосферу любви и близости,

которая была нам так сладка.

Я очень счастлива, что осталось всего три не­

дели... В эти два дня я не скажу тебе: не грусти,

я скажу: не грусти сильно. Жду тебя вечером во

вторник, после твоего возвращения...»

Есть что-то трогательное в этих утешениях и

обещаниях, сделанных хрупким человеческим

существом другому, едва оправившемуся от ран.

Фернанда сдержала обещание, насколько это

было в ее силах. Будущее, о котором она гово­

рила, продлилось чуть больше трех лет, если

считать предсвадебное путешествие. Три года

медленного вальса по Европе, Европе музеев,

королевских парков, лесных и горных троп, три

года разговоров и чтения, три года любви и сча­

стья, разумеется, не свободного от недоразуме­

ний и ссор между быстро теряющим терпение

Мишелем и легко ранимой Фернандой. Но все-

таки счастья, ибо Мишель на обороте извещения

о смерти молодой женщины велел написать, что

вместо того, чтобы оплакивать ее исчезновение,

надо радоваться тому, что она была. Он добавил,

и эта похвала более сомнительна, что она «ста­

ралась сделать все, что могла». Письмо, написан­

ное Фернандой накануне поминальной мессы,

показывает, что она действительно старалась.

Прошлое было если не уничтожено (это невоз­

можно), то все же на какое-то время изглажено

373

из памяти. Что-то они значат, эти три года почти

полного счастья рядом с не похожей на него

женщиной, жизни при ином освещении, три го­

да близости, словно наполненных музыкой Шу­

мана, что-то они значат для сорокашестилетнего

мужчины, много и неистово жившего.

Между тем мне случилось дважды, с интер­

валом в несколько дней, столкнуться с вдруг

ожившими призраками прошлого. Мне было

двадцать три года. Мы были с Мишелем на Юге,

и, как обычно, игорные залы Монте-Карло влек­

ли его к себе, если не каждодневно, то доволь­

но часто. В тот день я ждала его у выхода из

казино. Мой возраст позволял мне войти туда,

но мною владел юношеский пуританизм. Я сочла

бы недостойным проникнуть в пещеру, где блед­

ные мужчины и нарумяненные женщины риско­

вали не только излишками своих доходов, но

часто и самым необходимым с помощью целлу­

лоидных жетонов, заменивших прежние золотые

монеты. (Я думаю, что именно эта замена, равно

как и почти полное разорение, во многом уме­

рили страсть Мишеля к игре: золотые луидоры

были одновременно символом Богатства и его

реального присутствия, придавая выигрышам и

проигрышам интенсивность жизненных баталий.

Они растаяли в горниле первой мировой войны,

унесшей с собой и Их Высочеств.) К тому ж е ,

как почти всегда, со мной была собака, а соба­

ки не допускаются в священные места, какими

бы они ни были. Не помню, где находилась вер­

ная англичанка, на которой через полгода ж е -

374

нился Мишель. Думаю, из-за очередной мигрени

она осталась у себя в комнате.

Вдруг со ступеньки крыльца, где я стояла, я за­

метила Мишеля в своего рода прозрачной клетке,

служившей прихожей Храму Случая и закрывав­

шейся снаружи стеклянными дверями, выходивши­

ми на улицу, а изнутри ограниченной другими

такими же дверями, позволявшими видеть сквозь

них центральный вестибюль святилища, в свою

очередь соединявшийся с игорными залами. Отец

собирался выходить, когда столкнулся с входив­

шей дамой и узнал ее. Никто бы не взглянул на нее

дважды. Это была пожилая, полная женщина,

слегка оплывшая, в одежде хорошего качества,

но весьма посредственного вкуса, одна из тех дам

с претензиями, которые откладывают небольшую

часть своей ренты или пенсии, чтобы время от вре­

мени испробовать в Монте-Карло «систему».

Мишель говорил ей что-то, точнее кричал, забло­

кировав дверь и нисколько не заботясь о том, что

поток слов, сыпавшихся словно удары, производил

впечатление скандала. Свет электрической люстры

освещал их, словно на сцене. Обезумевшая дама

думала только о том, как бы бежать, что ей и уда­

лось; вместе с вновь прибывшими она прорвалась

сквозь стеклянные внутренние двери.

Портье, несомненно видевшие и слышавшие и

не такое, открыли тамбур, выходящий наружу.

Мишель вышел, те, кто мельком заметили сцену

между пожилыми господином и дамой, едва

взглянули на него. На самом деле ссорился только

375

Мишель, дама ему не отвечала. Вид отца меня ис­

пугал: он покачивался,

Один из экипажей, которые в те годы еще при­

давали очарование курортным городам (при усло­

вии, что лошади не были слишком истощены и не

страдали от солнца и мух), стоял свободный у под­

ножия крыльца. Мы сели в него. Не скажу, что я

помогла ему сесть, ибо никогда не играла рядом с

ним роль Антигоны *.

— Что случилось?

— Это госпожа Хирш, вдова врача, лечивше­

го Берту и Габриель. Не задавай больше вопро­

сов.

Как в дурном сне, та же сцена с небольшими

вариациями повторилась дней через десять. Мы

бродили по Ницце вдоль улицы, где дверь в

дверь чередовались антикварные лавочки самого

разного пошиба. Мишель не был любителем ре­

дкостей: слишком мало значили для него дом и

оседлая жизнь. («Мы здесь не задержимся, мы

уезжаем завтра».) Но он любил взглянуть на со­

брание разношерстных предметов, комментируя

их достоинства и недостатки, любил порассуж­

дать о случае, который свел их вместе. Я же

находила прелестной игру, состоявшую в том,

чтобы выбирать, чт о мы могли бы купить, если

бы были покупателями, еще приятнее было

уничтожать взглядом все то, что не покупалось.

Гравюры Ландзеера и фотографии Бугро, Гани­

мед из слоновой кости — безделушка, воспро­

изводящая мраморную скульптуру Бенвенуто

376

Челлини, шахматная доска с клетками из перла­

мутра и черного дерева, выщербленный фаянс

из Мустье запечатлелись в моей памяти благода­

ря следующему случаю.

Часть товара, продававшегося в лавках, была

выставлена на улице. Женщина с непокрытой

головой сидела в кресле перед витриной своего

магазина. Увидев нас, она встала и скрылась в

лавке. Но Мишель немедленно узнал ее, как это

произошло несколько дней тому назад, несмотря

на то, что за двадцать семь лет она должна бы­

ла измениться. Он пошел за ней в магазин, ос­

тавив приоткрытой дверь, от малейшего

движения которой почти комично трезвонил ко­

локольчик. Узкая комната была завалена стулья­