Семён Кирсанов - Собрание сочинений. Т. 4. Гражданская лирика и поэмы

Поэты — мы рифмы кладем в изголовье,
проснемся — и голубя ловим на слове!
За словом подледным на прорубь идем,
погоню за соболем-словом ведем!

Мы — практики — в курсе высоких материй,
и все, что мне надо, — любить до потери
сознанья, ума, аппетита и сна,
чтоб вывеской всюду сверкало: она!

Любовь — это двигатель нашего дела!
Любить — облеченное в облако тело,
таинственной жилки подкожную нить,
песок под ногами любимой любить.

Мосты перекидывать, строить столицы,
врагу отвечать пулеметной сторицей,
и, путь пробивая во льдах кораблю
к Сухуми от Арктики, кинуть: — Люблю

планету мою, — как любимой подножье, —
природу, погоду, творение божье,
явление лета, весны и зимы
и сено, где ляжем в объятия мы!

Что надо поэту? До клеток распада —
любить, и ты будешь поэтом что надо,
и та, что любима, поймет, стало быть,
что надо такого поэта любить!

Все, что увидено мной,
взвешиваю и отрезываю
и все тащу домой,
к себе домой — в поэзию.

Как с рынка хозяйка — кринку,
как рыба — растить икринку,
как птица — червя в дупло,
как хворост — печам в тепло,

как белка — запас в лесу,
как бабка — траву полезную, —
все я домой несу,
к себе домой — в поэзию.

Наснила, навоображала
милого— всех милей,
дочку ему рожала,
придумала сказок ей.
На полюс летала я,
на фронт воевать ездила,
и все это — будто въявь,
правда, а не поэзия.

Как дарят подруге платье,
как нищенке просто хлеб,
как с елки подарок — нате!
Как руку тому, кто слеп!
Было бы дать кому,
только бы не побрезговали!
До ниточки все сниму
с самой себя, с поэзии!

Я завидую вам — трем
над тайгой пролетевшим летчицам.
Как апрельский цветной гром,
с парашютом слететь хочется!

Я завидую всем вам,
дорогие подруги хасановцев,
что в бою не моим рукам
перевязывать раны достанется.

Я завидую, что не я
каталонская пулеметчица.
Переводчицей хоть меня
отослали бы — так хочется!

Мне снится, что я лечу
бомбить высоту намеченную,
мне снится, что я лечу
раненых и вылечиваю!

Луне приказала: стой!
Открыла комету взвитую!
А утром — себе самой,
снившейся мне, завидую!

Глаза мои узкие-узкие,
слова мои — русские-русские,
и за что я рукой ни берусь,
ко всему прикасается Русь.

Хуже всяческой прочей нагрузки
иностранных языков азы,
ведь когда я учусь по-французски,
это русский французский язык!

Вот — протерла за партою локоть!
Родилась я на волжской земле,
и мне очень трудно не окать
во французском глаголе «парле»!

Этот вечер кончится,
и я уже не школьница.

Все учебники отставила,
детский стол в чулан поставила,
сжечь подумала дневник,
подумала — оставила.

Стала взрослой девицей,
как же это делается?

Платье школьное отставила,
покороче сшить заставила,
срезать косы захотела,
подумала — оставила.

Получила два письма,
романтические весьма

Первое — отставила,
счастья не доставило,
думала порвать второе,
подумала — оставила.

С ничегонеделанья,
с никуданебеганья
портится цвет лица,
делаешься бледная.

Села рукодельничать
с никогоневиденья,
посмотреть — типичная
девушка на выданье.

Недорукодельничала:
вполовину вышивка,
недокончен крестик,
недошита вишенка.

У меня до полудня
в комнате не убрано
с ни о ком недуманья,
с ни в кого невлюбленья.

Эти стихи — не знаю, кому
написаны. Не пойму —
они и не этому, и не тому,
и, может быть, никому.

Эти стихи не знаю о ком,
он еще не знаком,
может, стихи пишет тайком,
не думая ни о ком.

Может, любимый, придуманный мой,
только пришел домой,
ищет меня и бредит мной,
тоже придуманной.

И эти стихи — только ему!
Муку любую приму,
только б попасться на очи ему —
придуманному моему.

Не верь никаким сплетницам
и не впадай в грусть.
Высматривай, и мы встретимся,
ищи меня — я найдусь.

Рассматривай всех встречающихся,
заглядывай в каждый глаз,
жемчужину как редчайшую
ищи, чтобы я нашлась.

Уверенным будь заранее,
что я на твоем пути.
Молю, не теряй желания
искать меня — и найти!

Ищи, как поэт созвучие,
как трель в перекличке птиц!
Счастливая я и везучая,
ищи — я должна найтись.

Обдумывай все знакомства,
глаза внимательно щурь,
надейся — и мы найдемся!
Я ж тоже тебя ищу.

Какая я? Не такая,
чтоб встретить и удивиться.
Вовсе не царь-девица —
дочь приволжского края.

Раскосая или глазастая,
приземиста или тонка я?
Вообрази, представь себе,
придумай меня — какая?

Болтушка или умница?
Классична или курноса?
Встретишь меня на улице, —
спорю — не обернешься!

Не смотрите? Ну и шпарьте
по вашим делам, прохожий!
Город — и то на карте
кружочек, на все похожий.

А надо пройтись по улицам,
окна понять по глянцам,
прижаться к нему, придуматься,
приблизиться, пришагаться.

Вот обернешься, — спорю:
я, возле тебя шагая,
начну хорошеть, и вскоре
выяснится — какая!

Твои стихи по сердцу мне,
«Твою поэму» выучила,
твою любимую во сне
вылечила
и мальчика ее к весне
вынянчила.

Ох, как жестокая судьба
тебя, товарищ, вымучила,
а мне казалось, — я б тебя
выручила,
вылечила бы, любя,
и новой жизни выучила.

Так от душевной полноты
я эти рифмы вышила,
в страницах я тебе цветы
высушила…

Простите, что пишу на «ты»,
так вышло.

Слышала — он уехал
в дом отдыха, на юг.
Это сказало эхо
железнодорожных вьюг.

С птичьими в небе стаями
слала ему: «Спеши!»
Скорей начинайся, таянье
оледенелой души!

От Волги до сада южного
буду следить за ним:
как он встает, как ужинает,
видит какие сны.