Михаил Николаев - Телохранители

За день мы смогли преодолеть не менее половины пути. Примерно сорок километров. Значит, если ничего не помешает, то к завтрашнему вечеру будем уже на месте. Движемся с некоторым опережением графика. И это хорошо. Существовало в былые времена такое выражение: «ефрейторский зазор». Только дураки воспринимали его как слишком большой, неоправданный. Всегда лучше оказаться на месте встречи заранее, осмотреться там, подготовиться, чем примчаться в последний момент впопыхах. Точность — она вежливость королей. Английский сноб менее чем на пять минут никогда не опаздывает. А вот те, кто ножками по земле ходят, и не просто ходят, а ещё и по сторонам иногда поглядывают, всю прелесть ефрейторского зазора очень хорошо понимают. И живут, что характерно, дольше.

Иннокентий вернулся к ужину. Кошачьих следов и запахов не обнаружил, волчьи же, напротив, имелись в изобилии. Распределили ночные дежурства, и спать.

Ночь прошла спокойно. По-видимому, крупных волчьих стай в ближайших окрестностях не оказалось, а мелкие организовать нападение не сподобились. Встав на рассвете, позавтракали копчёным мясом и, взяв то, что осталось от завтрака с собой, тронулись в путь.

Шли размеренным шагом часа два. Передохнули. Ещё два часа движения и очередной привал. Лежа на спине в высокой траве я смотрел вверх. Белые облачка не торопясь проплывали в небесной голубизне. Оп, а это ещё что такое? На востоке появилась серебристая точка. Вильям!

— Товарищи, — привлёк я внимание учёных, — вижу дельтаплан. Всем лечь и, по возможности, прикрыться травой. Будем надеяться, что он нас не заметит.

Точка приближалась, медленно превращаясь в треугольник. Километрах на полутора идёт. Нет, не должен он с такой высоты нас заметить. Если бы шли — другое дело. А так, в высокой траве — вряд ли. Это надо специально в оптику вглядываться. Уф, пролетел. Теперь ещё немного полежать и можно будет спокойно идти дальше. Не выдержал, значит, против ветра попёрся. Ну, это теперь — его проблемы. И нам проще будет. Не придётся ночью в лесу таиться.

— Всё, подъём и не торопясь в дорогу. Наша задача — добраться до плато засветло. А брать его будем, когда стемнеет.

Мы шли час, пока на горизонте не показалась полоска леса. Чуть довернули влево. Ещё через полтора часа лес стало видно отчётливо. Остановились перекусить и отдохнуть. Плато вдали уже просматривается. Скоро будем на месте.

После отдыха за час дошли до опушки леса и буквально уперлись в заросли шелковицы. Это было очень кстати. Мясная диета успела поднадоесть. Основательно подкрепившись сладкими, буквально тающими во рту ягодами, мы пошли дальше уже вдоль лесной опушки. Плато — вот оно, совсем близко. Но идти туда рано. Нужно где-то переждать. И, желательно, не на открытой местности.

Прошли по опушке вдоль края плато немного дальше, и быстро обнаружили то, что нам требовалось. На высоте примерно в пятнадцать метров явно просматривался вход в пещеру. Скала крутая, но не слишком. Ганс забрался наверх играючи. Осмотрел пещеру и скинул вниз тонкую верёвку, которую на протяжении всего пути через степь нёс, обмотав вокруг пояса. И дальше страховал каждого поднимающегося вверх. Пещера имела достаточно узкий вход, не позволяющий разойтись двум крепким мужчинам, но сразу за ним расширялась до нескольких метров в ширину и высоту. Длина пещеры составляла около двенадцати метров. И главное — она была необитаемой. Не считая, разумеется, летучих мышей, которые были тут же безжалостно выгнаны наружу.

Осмотрев пещеру, я спустился вниз и, нарезав с ближайших кустарников несколько охапок веток, переправил их наверх. Следом поднялся сам. Из веток соорудили просторную лежанку, предварительно очистив пол от мышиных испражнений. Жаль нельзя развести костёр. Если запалить его на узкой террасе у входа в пещеру — нас сразу выдадут дым или запах. А жечь непосредственно в пещере — себе дороже: во-первых, дым глаза выест, а во-вторых, отравиться угарным газом можно запросто. Ну, это не страшно. До ночи потерпим, А когда спеленаем Вильяма, можно будет на террасе запалить. Вечером надо будет дровишек приготовить. А пока всем спать. Дежурить будет Иннокентий.

Проснулся я сам, когда ещё только начинало смеркаться. Разбудил Ганса. Он помог мне поднять наверх хворост для костра. К этому времени проснулись и все остальные. Вот теперь можно было, и обговорить, как именно будем Вильяма брать. Идей было много. Но все они разбивались о то, что он наверняка будет настороже, опасаясь прихода волков. Бумеранги он бросает очень метко. Да и наличия в его арсенале чего-нибудь стреляющего я тоже исключать бы не стал. Наконец, хорошую идею подал Ганс:

— Вильям ведь один. Постоянно крутиться на месте он не будет. Следовательно, для ночлега он должен выбрать такое место, где надо опасаться нападения только с одной стороны. На ровном плато такое место только одно — непосредственно у обрыва со стороны океана. Вывод — по этому обрыву и надо подниматься.

Мне идея понравилась. Единственное, что смущало, это ночной подъём на достаточно крутую скалу. Но Ганс заверим меня, что света от двух лун будет вполне достаточно, а рокот прибоя скроет любые производимые нами шорохи. Договорились, что пойдём втроём: я, Ганс и Иннокентий. Все остальные будут нас ждать в пещере.

Спросил у Раджива — не сохранилось ли у него при себе метательных сеток? Оказалось, что одна имеется. Он проинструктировал меня, как ей пользоваться. Надо сдвинуть предохранитель, направить устройство, напоминающее ручной фонарик, широкой стороной на цель и нажать кнопочку. Площадь охвата сетки составляет три на три метра, поэтому с близкого расстояния промахнуться сложно. Отправляться решили сразу, пока окончательно не стемнело. Нам нужно было пройти метров семьсот вдоль края плато, а потом неизвестное на данный момент расстояние до места, над которым будет гореть костёр. В том, что Вильям запалит его сразу как стемнеет, мы не сомневались.

Пока мы добирались до береговой черты, полностью стемнело. Место, на котором Вильям жёг костёр, мы определили сразу — по зарницам и периодически взлетающим искрам. Луна пока была в небе только одна, но даже она давала вполне достаточно света. По крайней мере, для Ганса. Один я бы ночью на эту кручу ни в жизнь не полез. Но Ганс, по всей видимости, был прирождённым альпинистом. Он пёр вверх как трактор, на сложных участках подтягивая меня за верёвку. Постепенно освоился и я. Уклон кручи составлял от семидесяти до восьмидесяти градусов. Днём я, возможно, забрался бы тут и самостоятельно. Но не ночью, когда в лунном свете тени становятся чересчур резкими и обманчивыми.

Поднимались мы около получаса. Когда до верха осталось несколько метров, я подёргал верёвку, предупреждая, что пора остановиться. Он дождался меня, и мы поменялись местами. Подобравшись к самому верху, я выпустил Иннокентия. Кот бесшумно скрылся за уступом. Вернувшись через пару минут, он сообщил мне всю необходимую информацию. Вильям расставил контейнеры вокруг костра, оставив между ними узкие промежутки. Сейчас он сидит внутри этого кольца спиной к нам и жарит мясо. Метрах в полутора вправо от нас есть небольшая ложбинка. По ней можно проползти до самых контейнеров.